Страница 14 из 19
– Хм… Из борща? Это как?
– Ну, смотри – в нем капуста. Если сплести из нее такие бледно-зеленые гирлянды, потом скрепить луковыми кольцами, а по поверхности пустить куски свеклы для эстетики…
Галушкина с сомнением посмотрела на борщ…
И вдруг суп встал дыбом. Над глубокой тарелкой вмиг воздвиглась сверкающая полусфера, похожая на знаменитый Оперный театр в Сиднее. Несколько слоев капусты выступали один над другим, составляя каркас. Капли бульона поблескивали как стразы на бордовом бархате, или, точнее, как капли росы в чашечках свекольных цветов.
Люди за соседними столиками начали поглядывать на нас с интересом.
– Потрясающе! Как это у тебя получается?
– Не знаю. Это у меня от природы.
– Научишь?
Галушкина впервые взглянула мне в лицо настороженными темными глазами – было видно, что она по-настоящему удивилась.
– Тебе правда хочется?
– Ага.
– Ну…Находишь подходящую основу – любую – и просто даешь ей расти. Одно из другого, другое из третьего. Главное, чтобы не было ни единого разрыва. Понимаешь, сверху красиво, а внутри – решетка…
Я не очень понимала, но не перебивала ее, терпеливо наблюдая, как Галушкина мучается, подыскивая слова. Это довольно сложно – объяснить то, что для тебя естественно, как дыхание. Знаю по опыту.
– Главное… м-м-м… чтобы решетка была очень прочной. Ты должна это чувствовать. Цветы – это просто маскировка. Шипы – это…м-м-м… предупреждение.
– Ага. А как выбирать – цветы или шипы?
– Зависит от настроения. И от ситуации. Ты попробуй, а я подскажу…
Я перевела взгляд на стену, где на большой белой доске маркером было написано меню, и принялась его изучать, чтобы выбрать подходящее блюдо.
– А из компота слабо? – крикнули из-за соседнего столика.
Я оглянулась и увидела, что за нами наблюдает весь буфет.
– Какой компот? – деловым тоном спросила Галушкина.
– Вишневый.
– Так, вишневый, – перебила я с энтузиазмом. – По вишням я специалист. Дайте-ка мне…
Выхватив у Галушкиной стакан, я пристально посмотрела на плавающую в мутной водице коричневую вишенку, зажмурилась…
Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты. Я открыла глаза и увидела растущий из стакана живописный колючий кустик, усеянный белыми цветами.
«Пойти Антонине показать, что ли? Скажу, что это моя сакура дала побег. То-то она обрадуется!» – невольно промелькнула шкодная мысль.
– Ну как – правильно? – обратилась я к Галушкиной.
– Не-а, совсем неправильно, – улыбаясь, сказала она. – Должен получиться кокон, а у тебя все торчит в разные стороны. Но все равно здорово.
Улыбка у нее была совершенно детская – с ней Галушкина выглядела лет на тринадцать, и притом гораздо симпатичнее, чем обычно. Только я хотела ей об этом сказать, как раздался вопль буфетчицы:
– Эт-та что еще за фокусы! Деревья ростить – это в классах, а у нас тут едят!
Улыбка Галушкиной тут же потухла. Как будто она в один миг надела маску. Капустная сфера, булькнув, обрушилась обратно в тарелку.
– Нечего баловаться. Идите-ка отсюда!
– Смотрите, ничего нет! Вам показалось!
– Знаю я ваше «показалось»! Хулиганки!
– Геля, там, по-моему, к тебе пришли, – тронула меня за руку Галушкина.
Я оглянулась в сторону двери. Из-за косяка высовывалась знакомая оранжевая голова. Рыжик!
Бойфренд подавал мне знаки и радостно ухмылялся.
– Гелька, а я за тобой. – крикнул он. – Пошли на Елагин на лодках кататься! Я тебе сюрприз приготовил!
– Все, ухожу! – я вскочила с места. – Оксана, пока!
– А это кто уберет?! – буфетчица ткнула пальцем в куст.
– А это вам в подарок!
И я выскочила за дверь.
Глава 10. Японская макака
На Елагином острове Рыжик тут же повел меня на лодочную станцию, взял лодку, сел на весла и куда-то целенаправленно погреб. Напрасно я допытывалась, куда и зачем.
– Кое-что тебе покажу, – с очень таинственным видом отвечал Рыжик.
– Сюрприз-то хоть приятный? – на всякий случай уточнила я. От Рыжика, с его патологическим чувством юмора, можно ожидать чего угодно. Бойфренд, загадочно улыбаясь, работал веслами.
– Подумал, надо тебе как-нибудь развеяться. А то ты последнее время запаренная какая-то. Проблемы?
– Да, в училище. Диплом мне не выдали, гады. И всего-то из-за одного-единственного несчастного зачетика… Кстати, Рыжик, – спросила я без особой надежды, – как бы ты решил такую загадку? Представь, что тебя запирают в комнате и дают три шара…
– А, я знаю эту загадку! Значит, один – сломать, второй – потерять…
– Да надоел уже со своими бородатыми анекдотами! Я же серьезно спрашиваю!
– Ну как я могу решать такие задачи серьезно? Хоть по какому предмету-то? По физике?
– Ай, ладно. Проехали.
Мимо проплывали травянистые берега и плакучие ивы. Один пруд плавно переходил в другой. Мы проскользнули под низким мостиком, миновали тесный шлюз, отталкиваясь веслами от бетонных стен, и оказались в илистой протоке между двумя островами. С обеих сторон высился настоящий лес. Над мутной водой нависли кроны деревьев, застилая небо. Весна уже заканчивалась, прозрачная нежность листвы ушла, парк стал зеленее и темнее, чем неделю назад. На высоких, крутых берегах – не сразу найдешь место, чтобы пристать, – разросся бурьян в пол человеческого роста. На склонах виднелись змеевидные сюрреалистические корни, так что казалось, будто мы где-то в джунглях.
Рыжик выбрал место и направился к берегу. Там, низко склонившись, окунув в воду ветви, росла старая ива.
Мой друг привязал лодку и помог мне перебраться на ветку.
– Гелька, просьба – вести себя ОЧЕНЬ тихо! – прошептал он.
– Почему?
– Увидишь.
Следуя за Рыжиком, я полезла дальше по широкому влажному стволу ивы. Добравшись до развилки, где ствол стал сухим, Рыжик уселся, свесив ноги, и посадил меня рядом с собой. Я хотела спрыгнуть на землю, но он меня удержал.
– Иди сюда, – прошептал он, обняв одной рукой. Несколько минут мы сидели на стволе, как две птички, и чего-то ждали.
– Чего застрял, прыгай на землю!
– Тихо, сказал же! Сиди, смотри и слушай. Открой глаза и уши, а рот закрой.
– Но…
Рыжик молча (впрочем, довольно деликатно) зажал мне рот, а другой рукой крепко стиснул мой локоть.
«Это и есть сюрприз?» – мелькнула в голове мысль. Но в следующий миг Рыжик шепотом воскликнул:
– Смотри! Вот она!
На соседней ветке появилась обезьяна! Самая настоящая. Довольно крупная, серая, с белым воротником и плоским розовым носом. Обезьяна приближалась к нам, изящно перебирая лапами и покачивая в воздухе хвостом. Не дойдя метров двух, она остановилась, повернула к нам мордочку и уставилась недоверчиво, готовая в любой миг смыться.
– Какая красивая! – забыв о запрете, воскликнула я. – А лапки… глянь, как у человека! С пальчиками!
– Не двигайся, – прошипел Рыжик. – Спугнешь!
Я и не собиралась ее пугать. Мне самой было немного боязно. Зверюшка-то немаленькая, и кто ее знает, что у нее на уме? Вдруг тяпнет?
Обезьяна подозрительно разглядывала нас еще примерно полминуты, переминаясь с лапы на лапу. Потом ей, видимо, надоело. Или она решила, что пора, наконец, испугаться? Обезьяна вскочила, упруго подпрыгнула, совсем по-человечески схватилась руками за ближайший сук, и, перебрасывая себя с ветки на ветку помощью лап и хвоста, скрылась в зелени.
Я перевела дыхание и воскликнула:
– Что это было?!
– Макака, – сказал Рыжик с такой гордостью, как будто эта обезьяна была его родной дочерью.
– Откуда она здесь взялась?
– Ну, догадайся.
Хм, будь на месте моего бойфренда любой парень из училища, я бы сразу решила – либо сотворил, либо навел иллюзию. Елагин остров у наших место популярное и натоптанное. Но откуда мог притащить сюда макаку простой парень Рыжик?
– Она из зоопарка, – раскололся он. – Правда, правда! Что ты на меня так смотришь? Это не я ее сюда принес! Обезьян сюда привозят на лето. Выпускают пастись. Их тут много, целая стая.