Китайская бирюза

Петр привычно согласился с женой (он не любил спорить по мелочам), и супруги, держась за руки, как школьники, направились к выходу.

Петр и Лина долго шли вдоль самой большой площади в мире – Тяньаньмэнь, затем свернули на центральную улицу и… словно совершили прыжок из средневековья в XXI век. Небоскребы, световая реклама, витрины роскошных магазинов, банки, пункты обмена валюты на каждом шагу, рестораны, огромные щиты со световой рекламой… Все это волновало, ослепляло, оглушало наших туристов… Груженые покупками, как муравьи, по улице деловито сновали потоки прохожих со всего света. Среди них выделялись модно одетые молодые китайцы и китаянки – представители новой генерации Поднебесной. Эти юноши и девушки были явно не чужды новым технологиям: в руках у многих были дорогие айфоны, кое-кто вел фото-и видеосъемку «навороченными» камерами, на молодых интеллектуальных лицах поблескивали модные очки…

– Вот он, Китай XXI века! – ахнула Лина. – Что мы сможем противопоставить ему через несколько лет? Разрушенные предприятия и нищие, вымирающие деревни? Нефтяные истощенные скважины?

– Да уж, ничего общего с деревянными павильонами и расписными пагодами, – согласился Петр. – Между прочим, запрет на пользование Интернетом был отменен в Поднебесной сравнительно недавно. Да и идеологическая цензура здесь по-прежнему сильна. Но китайцы умеют терпеливо ждать и стремительно обгонять. У них за спиной тысячелетия…

– Ой, Петя, ужасно боюсь потеряться! – Лина крепко взяла Петра под руку, и они нырнули в многоязыкую толпу, как в полноводные воды реки Хуанхэ.

Лина изо всех сил пыталась вспомнить, в какой момент она увидела две мужские спины, показавшиеся ей знакомыми. Ну да, на центральной торговой улице! Ей показалось, что конский хвостик и вон тот бритый затылок она уже встречала.... До Лины долетели обрывки фраз:

– Достал ты меня, брат, – добродушно ворчал Боб, – задолбал уже своими «оплаченными экскурсиями». Я в педагогический колледж, кстати, не собираюсь. Не моя это тема. И тебе, между прочим, не советую. Сам знаешь: зарплаты училки тебе и на неделю не хватит. Кааароче, никогда в жизни тебе эта фигня не пригодится: «Династия Мин, династия Цинь» … Тьфу! Давно пора на «оптушку» двигать – товаром закупаться. А то зря только время теряем. У Карася – все по-взрослому, он твое мычание слушать не будет, тут же нас, как буренок, на мясо сдаст. Басни Крылова помнишь? «Ты все пела – это дело, так пойди же попляши!». Вот и Карась… Посадит за косяки на счетчик – и привет Биллу Гейтсу! В общем, пора кредит отрабатывать, брат. И проценты по нему, кстати, тоже.

– Ну, надо же вначале малек проветриться, город узнать, – рассудительно тянул Вован.

– Карась тебя в своем «санатории» так проветрит, – мрачно пообещал Боб, – что мигом про режим с гигиеной забудешь…

– А вдруг мы заблудимся, и у нас эти ниньзя бабло отнимут? – заныл Вован. – Мы же не в теме. Китайцы – ребята шустрые. Ты рожу экскурсовода видел? Этого, так называемого, «Олега» «мейд ин чайна»?… То-то же… Пацан минимум в ранге полковника «ихнего» ФСБ воркает.

– Кааароче, завтра с утра выдвигаемся на «толчок» – перебил его Боб. – Бизнес надо на свежую голову мутить. Только ты там варежку не разевай! Чуть ошибешься – и в «пролете». В общем, завтра с утра реально прикинем, что почем, и – вперед, к вершинам капитализма!

Лина неожиданно для себя обрадовалась, увидев в желтолицей и узкоглазой толпе мощные затылки, широкие спины, а через миг – знакомые физиономии российских парней. Эти простоватые славянские лица вновь – как тогда, в музее – показались ей здесь почти родными…

– А-ааа! Ждрасьте-ждрасьте, – пробубнил Боб. Он что-то сосредоточенно жевал. В руке парень сжимал кулек из газеты – вроде тех, в какие у нас в России торговки насыпают семечки. С той только разницей, что на газете чернели жуками непонятные иероглифы. Вован тоже что-то постоянно кидал в пухлый, почти детский рот, из целлофанового пакетика.

– Ну, как поживает ваша династия Цынь-Мынь? – поинтересовался Боб, приняв уморительно светский вид.

– Думаю, неплохо, во всяком случае, она ухитрилась не затеряться в веках, – рассмеялась Лина. – А можно полюбопытствовать, мальчики, что за вкусноту вы едите?

Она вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась.

– Местные «семечки», мадам. Очень вкусно. И реально недорого, – похвастался Вован. – У меня, например, жареные шкорпионы.

– А у меня – шушеные муравьи, – пробормотал Боб, жадно набивая рот очередной порцией. Иду вот, щелкаю, как семечки… За углом целая улица прикольных деликатесов. Вон там красные палатки стоят, видите? Кааароче, коллеги, двигайте по курсу, а там реально выбирайте, чего хотите, и наслаждайтесь на здоровье.

– Нет уж, спасибо, дорогие мои, – пробормотала Лина. – Я пока без жареных скорпиончиков проживу. А ты, Петр?

– Я тоже, – привычно поддакнул Петр жене. – Лучше давай, Лин, в «Макдональдс» зарулим. По крайней мере, там подобными деликатесами иностранцев точно не кормят…

– Подумаешь, «Макдоналдс», – презрительно скривился Вован. – Все пацаны и девчата из нашей Усовки в этих «котлетных» давным-давно побывали. У нас даже в областном центре «Макдоналдс» отгрохали. Я там был, культурно с девушкой колы попил, булочкой с котлеткой закусил и скажу вам конкретно: полный отстой. Каароче, по усам текло, а в рот не попало. Картоха жареная, котлета самая обычная, мороженое… Все, как у нас в селе. Только цены, блин, совсем не деревенские. В общем, нас уже этим сейчас не удивишь. А вот скорпионов и муравьев в Усовке пока не пробовали. Мы с Бобом первые! Боб, сфоткай-ка меня, брат, моим новым айфоном за поеданием китайских «семечек»!

Довольные собой, парни двинули по Пекину дальше – вразвалочку, не спеша, словно по пыльной улочке родной Усовки.

– М-да, – засмеялась Лина. – Верно у Даля написано: «Что русскому здорово, то немцу смерть». Наших за границей ничем не испугаешь. Хочешь самого поджаристого и жирненького скорпиончика? – озорно подмигнула она мужу.

– Бр-р, – брезгливо передернулся Петр. – Лин, прекрати сейчас же. А то я передумаю, и мы не зайдем вон в тот магазинчик через дорогу.

– Что еще за магазинчик? – насторожилась Лина.

– Ювелирный, – небрежно сообщил Петр, – у меня появилась одна идея.

– Какая еще идея? – возмутилась Лина. – Ты же сам говорил, денег в обрез. А просто постоять-поглазеть – времени жалко.

– Ну, на эту идею у меня денежек точно хватит, – успокоил ее Петр, и Лина примолкла, заинтригованная. Ее любопытство нарастало с каждой минутой, но не было никакой возможности угадать по лицу мужа, что он задумал.

Они вошли в крутящиеся двери и застыли перед ярко освещенным прилавком.

– Have you a turkis? – спросил Петр по-английски.

– Билюза? Конесно, есть – неожданно ответил ему продавец-китаец по-русски и улыбнулся во все свои 32 белоснежных зуба. – Вам, мадам, какую: в золоте, в селебле, синюю, зеленую?

– Ту, что подешевле, – без экивоков уточнила Лина. – Она начала уже кое-что соображать.

– Синюю в серебре, – ответил за нее Петр. – Так ведь?

– Зачем? – попыталась возмутиться Лина. – Мы же договорились тратить деньги только на экскурсии. Я вполне обойдусь и без очередных побрякушек. Все равно носить некуда. Ну, не на работу же! Еще не хватало зависть у наших нищих педагогов вызывать: мол, начальница и в Китай смоталась, проветрилась, и красивых цацек там накупила. А в театр мы с тобой, муженек, редко выбираемся. К тому же ты обещал сводить меня в здешний ресторан: попробовать знаменитую «пекинскую утку».

– Ладно, не хотел говорить, но придется. Имеется небольшая заначка, – хитро взглянул на жену Петр. – Перед самым отъездом я получил денежки за внеплановые дежурства и обменял на юани «на всякий пожарный». Так что на «пекинскую утку» нам с тобой их стопудово хватит. Кстати, кое-кто из нашей группы, как я слышал, тоже об этой жирной утке давно мечтает. Так что, если уговорим этих «кого-нибудь» составить нам компанию, изрядно сэкономим. А насчет бирюзы – даже не спорь. Я еще утром слышал, как ты самозабвенно про эти камушки Вовану и Борясику пела. Так что изволь, дорогая примерить вот эти серьги. Должен же я подарить молодой жене хоть что-то в память о Китае! Точнее – о нашем медовом месяце, – закончил Петр с облегчением слишком длинный для него монолог.