Страница 15 из 110
– Доброе утро, – нерешительно поздоровалась я, вглядываясь в осунувшееся лицо Лизиной подруги. Видимо, вчерашний день и ей дался непросто.
– Будем считать, что доброе, – ответила Ирина довольно резко, что напугало меня до колик. Скорее всего, скрыть это не удалось, потому что Ирина продолжила уже несколько мягче:
– Не дергайся, мы пока не будем обсуждать наш с тобой разговор, скажу лишь одно, моя Лизка вчера сто раз бы со мной связалась и извинилась бы за каждое слово в неудачной шутке. Ты не позвонила, значит версия шутки не состоятельна, – и, неожиданно сменив тему, вдруг сурово спросила, – ты почему йогурты не съела? Лучше йогурт, чем этот серый омлет.
– Я про них забыла, – опять это жалкое лепетание, фух, как противно, такой беспомощной мне случалось бывать только перед мачехой. Воспоминание о леди Селитере стало подобно горсти снега за шиворот.
– Пересаживайся, – Ирина приглашающе кивнула на странное кресло, – прокатимся в одно место.
– Я уже хожу понемногу, – пересаживаться было неловко, от волнения ноги не держали и руки тряслись.
– Не дойдешь, это довольно далеко. – Опять необоснованная резкость. Или обоснованная? С ее точки зрения?
Ирина энергично толкала перед собой кресло, оказавшееся довольно удобным, а я во все глаза рассматривала окружающую обстановку. Тускловатое освещение, ряды одинаковых дверей по обе стороны длинного коридора, снующие туда-сюда люди, часть из которых была в униформе медперсонала, кто-то – в пижамах, подобным той, что надета на мне, некоторые были одеты красиво, как Ирина.
Мы остановились у одной из дверей, несколько отличную от уже виденных. Неожиданно странная дверь с натужным жужжанием разделилась надвое и втянулась в стены, из разверстого дверного проема стали выходить люди, освобождая путь. Кресло вкатилось в крошечное помещение без окон, двери с шумом сомкнулись, Ирина коснулась какого-то значка на стене, пол дрогнул. На мгновение возникла тянущая пустота в животе и я вскрикнула, пугаясь новых ощущений.
– Лизка, ты чего?
– Показалось, что пол ушел из-под ног. – Фу, какой у меня голос, слабый и дрожащий. Надо с этим что-то делать.
– Это же лифт, иногда так бывает, когда едешь вниз, забыла, что ли?
– Ирина, я не могу забыть то, чего никогда не знала! – Теперь голос звенел злым раздражением, – я никогда не была в лифте, постарайся понять! Здесь все для меня впервые.
Ответить Ирина не успела, пол снова дрогнул, двери разъехались, выпуская нас из своего ненадежного нутра. Опять длинный коридор и коляска вкатилась в палату, похожую на мою. На высокой кровати спал паренек лет десяти - одиннадцати. Кожа на его впалых щечках была мучнисто-белой, эту нездоровую бледность подчеркивали частые крупные веснушки. Мальчик обладал ярко-рыжей, волнистой шевелюрой. Вот веки его дрогнули, глаза открылись и я его узнала, это был мальчик, изображенный на фото в Лизином планшете, тот, к которому она так ласково прикасалась.
Глаза паренька были испуганными, наверное, мы резко прервали его сон. Едва слышным шепотом он сказал: