Серое братство

Скачка по разбитым и совершенно заброшенным лесным дорогам не столько утомляла, сколько усиливало мое недоумение. Что забыл в этом захолустье Магван?

— Мне не нравится дорога, — внезапно остановил свою лошадь Поэт и нахмурился. — Она превращается в болото. Насколько я знаю, за Глоткой начинаются гиблые места. Болота тянутся на много лиг, почти до Галл.

— Магван заманивает нас в ловушку, — бодро заявил я.

— Почему бы и нет? — задумался Поэт. Поведение его становилось все более странным.

Мы проехали еще немного, пока дорога совсем пропала из вида, и торжественно въехали прямиком в болотистые леса. Из-подо мха проступала ржавая вода, под копытами лошадей вязко гуляла зыбкая почва, пышная зелень деревьев постепенно сменилась чахлыми кустами и угрюмостью высохшего ивняка и тополей. Два раза лошади проваливались по самое брюхо, пока мы не выбрели на сухое место.

— Сделаем привал, — предложил разумную вещь Поэт, глядя на небо.

Солнце еще не зашло за горизонт, но здесь, в мрачном и сыром месте, окруженном со всех сторон стеной леса, уже наполнялись чернотой тени, а крики то ли птиц, то ли голодных зверей все чаще раздавались из глухомани. Я каждый раз вздрагивал, вспоминая при этом рассказы жителей Глотки о тайнах местных топей.

— Надо разводить костер, — сказал Поэт, спешившись. — Боюсь я — дело не обойдется привалом. Будем ночевать. А без огонька нас сожрут начисто.

Лошадей мы стреножили, чтобы они могли пощипать сочную травку, и далеко не уйти. Из дорожных мешков Поэт достал нехитрую снедь. Страхи страхами — а кушать хочется.

— Я догадываюсь, куда мог уйти Магван, — рассуждал Поэт. — Его можно было назвать дураком, но он знает, что делает. Хитрец. Он наверняка не пойдет в сторону Туберга. Слишком скучно для него бродить в захолустье. Хотя дьявол его разберет, что ему вообще нравится.

Словно в ответ на его слова по кронам деревьев пробежал ветер, где-то за нашими спинами раздался гулкий вздох, лошади всхрапнули. Ветер еще сильнее затянул свою верховую песню. Поэт сделал охранное движение руками, словно упоминание о дьяволе в его законное время накличет беду.

— А на юге? — прервал я неприятную тишину. Мне самому было не по себе.

— Там жизнь, люди. На его месте я бы пошел туда. Просто мы имеем дело с незаурядным противником, и заранее предугадать его действия невозможно.

— Можно, если знать все места его лежки, — возразил я. — И тогда будет гораздо легче следить за ним.

— Пытались, но все наши люди куда-то исчезали. Братство решило не рисковать в дальнейшем, и перестало таким образом отслеживать Магвана. Тут нужен совсем неожиданный ход, который ему незнаком.

— Слушай, Поэт, я же вижу, что ты с неохотой бродишь по болотам и лесам, — решил я проверить своего напарника. — Столько лет вы ловите одного человека, и не можете схватить его! Да не поверю ни за что! Вы что-то скрываете! И вообще, куда мы идем?

— Откуда ты взялся на мою голову? — проворчал Поэт.

— Егерь дал.

— Вся беда в том, что Егерь считает своим долгом поймать Магвана красиво и изящно, в лучших традициях Серого Братства. Он хороший воин, но не понимает, что без помощи тех же врагов нам ни за что не собрать сведения о Магване. Я бы поймал его уже три раза, но что-то мешало: наша милость, благородство, что ли. Не знаю. Используй я малую толику того, что зовется коварством, хитростью, подлостью — Магван уже беседовал бы со своими душеприказчиками. Но судьба бережет хитреца, а он чувствует это и играет с нами как с котятами.

— В попытках поймать Магвана Братство похоже на осла, — вынес я свое решение, шевеля палкой угли. Надо было подкинуть очередную порцию дровишек. — Что он такого сотворил, что его надо поймать обязательно?

Ответа не последовало.

Вопреки ожиданиям всяческих пакостей, ночь прошла очень спокойно. Где-то ухала сова, беспрерывно трещало какое-то насекомое под самым ухом, стонал ветер, застряв в кронах деревьев. Мы проснулись от зябкого тумана, наползавшего с хмурых болот. Костер уже давно потух, подернувшись сизой пленкой пепла. Поэт, посвежевший и выспавшийся, энергично оседлал лошадей, поторопил меня, и мы двинулись вглубь леса по едва заметной тропке, усеянной сырыми листьями и хвоей. Я был уверен, что напарник знает эти места, спокойно двигался следом.

Дорога закончила свой причудливый бег среди зарослей ивняка, черемухи и колючих кустарников, круто оборвавшись вниз, где текла неширокая протока, черная и стылая на осеннем ветру. На другом берегу угадывалось какое-то строение, перекошенное от старости.

— Это что? — поинтересовался я.

— Остров, — коротко ответил Поэт и передернул плечами. — Придется перебираться туда вплавь.

— Зачем? — резонно спросил я.

— Надо, — уклонился Поэт.

Как будто правда, которую он мне, вероятно, откроет на острове, будет иметь печальные для меня последствия, а протока не даст мне сбежать обратно домой!

Мы поспешили с переправой. Вода все равно теплее не станет. Поэт объяснил, что речные протоки Тунса раскинули свои рукава по всей земле Ланса, и здесь очень много островов, удобных для скрытого проживания. Вот один такой человек и живет здесь.

Он встречал нас на пологом берегу. Седобородый старик с пронзительным взглядом из-под низко надвинутой широкополой шляпы опирался на суковатую палку, обхватив ее цепкими пальцами. Мощные руки были потемневшими от солнца, а кое-где на коже выступали белесые пятна.

— Мир тебе, Ронгар-Отшельник, — простучал зубами Поэт, вылезая из воды. Момент для приветствия был более чем идиотским. Хотя кто знает — может, здесь так и принято.

— Отвечаю взаимностью, — церемонно кивнул Ронгар. — Что вас привело в мой дом? С чем пожаловали?

— Пришла пора поучить молодых волков, — Поэт совладал с собой и перестал стучать зубами, не спеша, пригладил мокрые волосы и стал одеваться. — Я привел к тебе одного из них.

— Давненько я не видел вашего брата, — скрипнул Ронгар. — Лет десять прошло. Кто же был последним?

— Ходок, — напомнил Поэт. Но я видел, что старикашка все прекрасно помнит, издеваясь над моим напарником. — Он стал знатным бойцом, скажу тебе. Но сейчас он не на Континенте. Так что не спрашивай более о нем.

— Опять серьезные дела для Серых?

Не дожидаясь ответа, старик повернулся к нам спиной и, опираясь на палку, довольно резво пошагал в сторону домика, а мы, дрожащие от порывов холодного ветра, вырывающегося из горнила протоки, двинулись за ним. Что-то мне надоели бесконечные переправы через холодные реки.

— Кто еще знает, что вы здесь? — Ронгар даже не обернулся, задавая этот вопрос.

— Мы отпустили своих лошадей обратно перед тем, как переправляться сюда. Теперь любой, кто видел нас в Котах и Глотке, подумает, что мы сгинули в болотах, когда животные вернутся обратно.

— Все изощряетесь, — проворчал старик. — Простота дела — не ваш стиль, а, Поэт?

Поэт благоразумно промолчал. Я терялся в догадках, кем мог быть Ронгар. Если судить по недружелюбному, но терпеливому взгляду, он когда-то здорово обиделся на Братство, но, тем не менее, к нему изредка приводят неофитов на обучение. Что это за учеба? Каждый играл свою роль, и не сердился на неласковый прием и неожиданное вторжение. Кругом одни недомолвки.

Пока мы грелись у костра, старик не проронил ни слова, переворачивая дрова в огне концом палки. На невысокой треноге висел закопченный котелок, в котором парила вода. Ронгар, видимо, собирался что-то варить. Но вместо какой-нибудь крупы старик вытащил из-за пазухи тряпку, развернул ее, взял щепоть сушеной зелени и бросил в булькающую воду. Подождав, когда забурлила вода, он снял котелок. У него была даже поварешка из бересты. Он зачерпнул варево и дал каждому из нас по очереди. И пока мы не напились как следует странного питья, продолжал молчать.

Мы занялись сушкой одежды. Ронгар внимательно посмотрел на нас и спросил:

— С чем пришел? Зачем этот мальчишка здесь? А, я догадываюсь…