Страница 81 из 170
— Джин с тоником, с вашего позволения, — ответила Сесиль и пододвинула ему стул. Джосс улыбнулся ей. Сесиль была около пяти футов ростом, из тех женщин, которых называют приятно полными. Волосы у нее нельзя было назвать иначе как розовыми, поскольку от природы-то они были красновато-рыжими, а теперь красиво серебрились. Лицо ее было испещрено лукавыми морщинками, в первую очередь от улыбок, но сказать, сколько ей на самом деле лет, было невозможно. Да Джосс и не думал об этом — глаза ее были молодыми, почти кокетливыми.
— Ваш механик скоро придет, — сказала Сесиль, когда им с Джоссом принесли выпивку. — Простите за опоздание, но трудно найти человека, который бы одновременно и вызов принял, и смог провести нужную вам работу.
— А, не берите в голову, — отозвался Джосс. Он сделал большой глоток и подождал мгновение. — Что-то в этом джине… этакое.
— Экстракт можжевельника, — объяснила Сесиль. — Он синтетический. Мы не можем позволить себе тратить гидропонное пространство на выращивание ягод можжевельника.
Джосс пожал плечами.
— Пока вы тут выращиваете свиней, — сказал он, — мне все равно. — И он потянулся за свиными хвостиками.
Сесиль с удивлением и неким восхищением посмотрела на него.
— Откуда вы узнали, что мы выращиваем свиней?
Джосс повертел в воздухе пальцами.
— Базовые исследования, мадам. Такую относительно низкобелковую и деликатесную пищу, как свиные ушки и хвостики, дороговато импортировать. Но если вы сами выращиваете свиней, то выбрасывать их ушки и хвостики просто преступно. Да и вкусные они. — Джосс вытащил один из миски и захрустел. — Кроме того, пока я тут прогуливался, я прошел мимо сельскохозяйственного купола, в котором их держат. Сунул нос в шлюз. Я видел, как их кормили снятым молоком и сывороткой, которые остаются у вас от переработки молока. Очень разумно.
Сесиль засмеялась:
— Один мой внук — сыродел, второй работает в гидропонном отсеке, выращивает зерно, которым мы кормим наших коров. Как говорит Рэнди, мы съедаем всего десять процентов того, что производим.
— В отчетах то же самое, — сказал Джосс. — Я, понимаете ли, заглянул в станционную компьютерную.
Сесиль подняла брови.
— Так вот откуда были эти протоколы передачи. А я-то все гадала!
— Вы заметили? — улыбнулся Джосс. Ему очень хотелось это выяснить.
— Три часа назад? Да, заметила. Бога ради, передавайте, — сказала Сесиль, — пока ваше программное обеспечение не вызывает сбоя в нашем оборудовании.
— Думаю, такого не случится, — заверил ее Джосс. — Но я был удивлен тем, как легко добраться до вашей базы данных. Какая же часть данных станции проходит через ваши руки?
Сесиль рассмеялась:
— Вся. Неужто вы считаете нашу станцию такой крупной, чтобы каждый бизнес оснащать компьютером? Нет, конечно же. Радары и все прочее находится в нашем ведении потому, что таким образом они всего ближе к компьютерам, которые ими управляют. Нет смысла размещать их где-либо еще. И если с ними что-то случается, так быстрее их исправить.
Джос был слегка ошарашен.
— Но ваши резервные копии…
Сесиль печально покачала головой.
— Вы слишком долго находились близко к Солнцу. Мы не можем позволить себе полного дублирования, особенно долговременного. Приходится латать дырки и заставлять работать технику, если что ломается. Как вы думаете, что случилось тогда, когда вы чуть не врезались на подлете в купол? — Она чуть снизила тон. — Надо было чуть раньше дать нам знать о своем приближении.
— Обычно лучше всего действовать врасплох, — возразил Джосс. — Но вы выбросьте все это из головы. Проехали.
Несколько минут они сидели молча и пили.
— А вот что я хотел бы узнать, — сказал наконец Джосс очень спокойным голосом, — так это, кто здесь мог бы подслушивать переговоры базы с кораблем. Например, наш с вами утренний разговор, когда я был в ангаре.
Сесиль озадаченно посмотрела на него.
— Да любой, кто настроится на нашу частоту, — ответила она. — Мы не можем себе позволить ни новомодных кодировщиков, ни всякого такого. У очень многих тут дешевые передатчики, причем несовершенные, и мы должны иметь возможность слышать их сигналы.
Джосс кивнул:
— Понимаю. — Он немного подумал. — Сесиль, а вы храните записи дневных передач?
— Три месяца, — сказала она. — Так полагается по закону, но обычно их почти не запрашивают. Я не помню, чтобы за все время моей работы их хотя бы раз прослушивали. То есть уже пятнадцать лет.
— Стало быть, вы просто отслеживаете переговоры корабля с базой и между близкими кораблями.
— Да, на основной станционной частоте.
— Но не встроенные в скафандры передатчики.
— Вы знаете, сколько для этого понадобится памяти? Это просто невозможно, мистер Лапочка. Имеется восемнадцать-двадцать отдельных каналов для таких переговоров, причем частота очень отличается от частот, выделенных для кораблей. Мы из сил выбиваемся, чтобы отслеживать их. Мало кто из нас согласен работать тут за такую плату. А люди всегда еще мухлюют с частотами, стараясь, чтобы их переговоры невозможно было отследить. Скафандры у нас работают на ультракоротких частотах, причем по всему спектру, и их обладатели треплются целый день.
Он вздохнул. Все, как он предполагал. У Джосса мелькнула было мысль собрать какую-нибудь хреновину для отслеживания, но и у его бортового компьютера на это памяти не хватит. У него другое предназначение.
— А есть ли какие-нибудь записи другого типа о том, куда направляются люди в скафандрах?
Сесиль печально покачала головой.
— Джосс, — сказала она, — у нас нет такого уровня организованности. Мы что-то вроде Юкона во времена «золотой лихорадки» или Внутренней Монголии. Из большого мира к нам приезжают люди, привозят деньги или товары. Мы же отправляем туда сырье, но баланс нашей экономики сильно сдвинут в сторону экспорта, мы не можем позволить себе инспектирования — или, точнее говоря, шпионажа, — хотя на внутренних планетах это воспринимается сегодня как нечто вполне привычное. И думаю, нам этого и не нужно.
Сесиль выпрямилась и взяла стакан обеими руками, гоняя лед по поверхности напитка.
— Когда я сюда приехала, — сказала она, — давным-давно, после того как отбыла срок за убийство. — Глаза ее сверкнули, когда она заметила, как он пытается скрыть свою реакцию. — Да-да, я убила своего первого мужа. Когда он первый раз меня ударил, я сказала ему, что больше такого не допущу. Когда я вышла из тюрьмы, жизнь стала для меня сущим кошмаром. Я не могла найти работу из-за своего преступного прошлого. Никого не интересовало, что я уже отсидела свой срок. Я не могла получить заем, не могла содержать приличное жилье. Любой, кто хотел, мог узнать все о моей жизни, вплоть до того, сколько у меня денег в копилке, просто ткнув в нужную клавишу. На Луне было не лучше, на Марсе тоже. Мне подвернулся случай эмигрировать, что я и сделала. Здесь, если я что-то покупаю в кредит, я просто расписываюсь, и этого хватает. Если я заключаю с кем-нибудь контракт, то хватает слова. И поскольку тех, кто нарушает слово, просто вышвыривают туда, где нет воздуха, — слегка усмехаясь, добавила она, — то большинство народу тут слово держит. Жизнь тут не такая, как во внутренней Системе, но она имеет свои положительные стороны. И никто здесь не отыщет в моей прошлой жизни ничего такого, о чем я сама не могла бы рассказать. Вряд ли у кого-нибудь есть такая аппаратура слежения, как ваша. Впрочем, я не против, у вас вполне честная физиономия.
— О, не говорите так! — воскликнул Джосс. — И это после всех моих усилий выглядеть крутым!
— Да успокойтесь, бедняга. Ну, крутой вы, крутой. Это ведь обычная ваша физия, не так ли? — добавила Сесиль, потягивая из стакана. — Этот вежливый, невинный вид! Никто и не заметит, какие за этой ширмой крутятся колесики. Ну-ну, — сказала она, встретив ошарашенный взгляд Джосса. — У меня ведь есть внуки. Думаете, все это мне в новинку?
— Конечно же, нет, — сказал Джосс. — Видит бог, я даже и не думал!