Невезуха

А потом железная стена дрогнула от удара, причем от такого, что она даже прогнулась. Я даже заржал от неожиданности.

— Ты меня пугаешь безмозглым роботом, который даже не может понять, что перед ним стена? Он же дебил, какой из него терминатор?

Но тут стена опустилась, и я увидел перед собой трехметровую махину со множеством башенок, из которых торчали разнообразные стволы различных диаметров, и все они были направлены на нас с девушкой. Все эти башенки находилась на платформе, которая висела в метре от пола, явно антиграв. Я не знаю, что за инженер эту железную дуру создавал, но у него явно не все были дома. Зачем столько стволов, когда, чтобы убить кого-то, достаточно одного?

Еще до конца не сообразив, что произошло, я начал стрелять из обоих пистолетов. Тот, который я снял с мумии, оказался на самом деле бесполезен против этой железно-пластиковой махины, он выбросил шар плазмы, которая растеклась бессильной кляксой на броне робота, второй пистолет тоже меня не впечатлил, из него вырвался синий луч, уперся в броню, и тут же потух. Вот и все наше оружие.

А вот из какого ствола в нас долбанул проклятый робот, я так и не понял, сообразил только, что лечу куда-то спиной назад. И по дороге подумал как нам повезло, что туннель прямой как стрела, иначе, если бы на пути нам встретился поворот, то нас бы размазало по стене. А так мы пролетели метров двадцать и, немного покувыркавшись, успокоились на твердом полу.

Пару минут я лежал, не имея силы подняться. Да и не только приподняться, я двинуться не мог. Лежал и думал о том, что мне в очередной раз пришел капец, поскольку я явно сломал шею, раздробил позвоночник и превратил в кучу ливера все свои внутренние органы. Ко мне пришла окончательная хана. Какой из парализованного герой? Из него получается только долго умирающий инвалид в кресле-каталке. Что случилось с Мией я не знал, поскольку даже голову повернуть не мог, хоть и ощущал, что она где-то со мной рядом. Да и стоило ли вертеть головой? В таких моментах герой прощается с жизнью, вспоминает все дерьмо, которое произошло за всего молодые и не очень годы, окончательно убеждается, что он настоящий кретин, и с этой благостной мыслью умирает.

Боль внутри была тупой и надоедливой, понятно, позвоночник задет, по нему же проходит спинной мозг, а именно он проводит сигналы боли от тела к мозгу. Я еще полежал немного, думая о том, что через пару секунд к нам подкатится боевой робот и упокоит нас, пульнув из какого-нибудь большого ствола, и на этом все, довыеживался. Единственное, что меня беспокоило и тревожило, так это то, что из-за меня пострадала Мия. Поэтому я закусил губу до крови, и медленно, миллиметр за миллиметром, начал голову поворачивать в ту сторону, откуда слышалось ее тяжелое дыхание.

Через пару минут я ее увидел. Она лежала переломанной куклой, одна нога направо, другая налево, руки раскинуты в сторону, но к своему удивлению я понял, что на самом деле ничего страшного с ней не произошло, с ней, по большому счету, все в порядке. Да, получила сильный удар, да, ей потребуется какое-то время на то, чтобы придти в себя, но ничего у нее не повреждено. Как я это понял, объяснить не могу, но сомнений у меня в увиденном не было. А еще через пару минут я понял, почему она так легко отделалась в отличие от меня, ее спас инопланетный скафандр. Слышал я про такие технологии, это когда в такую ткань закачивается гель, который при ударе становится твердым, превращаясь в своего рода броню, которая защищает владельца от пули, меча и удара дубиной.

Ее чудесные глаза, наполненные слезами, смотрели на меня с любовью и надеждой на то, что я снова все исправлю. Я попробовал улыбнуться, но непослушные губы никак не хотели раскрываться в ободряющей улыбке. Ну и ладно, представляю, какая бы гримаса у меня получилась от боли, да если к ней добавить кровь, бегущую по подбородку, ну, точно картина маслом, вампир на последнем издыхании. Помучавшись пару минут, я все-таки смог прохрипеть:

— Все будет хорошо. Держись.

— Правда? — спросила она.

Что, блин, за дурацкий вопрос? И как на него отвечать? Что все будет хреново, как всегда, так это и так ясно из подтекста. Что все станет чудесно, у нас отрастут крылья, и мы полетим за голубым светилом в небеса, так это глупость. И вообще все это не важно. Главное, чтобы все-таки что-то еще было.

— Да, — промычал я и отвернулся от нее. — Правда.

Стал глядеть в потолок, мысленно настраивая себя на скорую смерть. Но потом вспомнил про робота и неимоверным усилием приподнялся на десяток сантиметров и посмотрел вдоль туннеля. Робот находился на том же месте, где я в него стрелял. Он не шевелился, платформа опустилась на пол, и это было хорошо. Правда, пока непонятно, почему он не пошел дальше, то ли терминатор охранял определенную территорию и поэтому за нами не погнался, то ли вырубил нас одним выстрелом и посчитал дело законченным, а после этого занял сторожевую позицию на границе, чтобы нарушитель не прошел, то ли все-таки последним выстрелом я у него что-то повредил. В любом случае, у нас появился шанс. Нет, не у нас, у Мии, я-то уже списанный материал, со сломанным позвоночником мне куда? Правильно, только в морг.

Девушка закашлялась и долго выкашливала из себя то ли обед, то ли свои внутренности, потом подползла ко мне и положила свою голову мне на живот. Блин, тяжело-то как, но я потерплю, недолго мне осталось.

— Я думала, что умру, — сказала Мия. — Со мной еще никогда такого не происходило. Я полетела, и мне это даже немного понравилось, но потом очень больно было приземляться. Кстати, этот скафандр меня спас, он словно надулся и принял большую часть удара на себя, а еще он меня подлечил, оказывается, в нем есть встроенная аптечка, именно поэтому я с тобой сейчас могу разговаривать. А как ты?

— Никак, — ответил я. Кашлять и мне хотелось, но я боялся, что сразу сдохну, если хотя бы чихну, порвется позвоночник и все, именно поэтому я говорил тихо, едва слышно, кое-как раздвигая губы. — Я даже пошевелиться не могу, у меня, похоже, позвоночник сломан.

— Но ты же шевелился, — поправила она меня. — Ты поднимал голову, ты поворачивал ее, может на самом деле все не так уж плохо?

— Может и неплохо, — выдохнул я тяжело застоявшийся в груди воздух. — Может действительно отлежусь и пойду своими ногами. Надо в это верить, иначе как-то совсем плохо получается. Но лучше всего тебе все-таки признать, что могу умереть, и ты останешься одна.

Именно после этих слов я вдруг почувствовал жжение в животе, там, где раньше прятался древний. А вот что произошло после этого, я не могу объяснить. Мое тело неожиданно разогрелось, волна тепла пронеслась по мне снизу доверху и спустилась обратно до живота, прошла по ногам, вновь поднялась вверх, долбанула по моим многострадальным мозгам, и я вдруг почувствовал, что боль ушла. Совсем. Я даже дышать полной грудью смог. А еще мне стало легко как никогда. Я готов был взлететь к потолку и оттуда смотреть печально и снисходительно на этот мир.

— Если ты умрешь, умру и я, — печально произнесла девушка, она взяла мою безвольную руку, положила на свое лицо, и я почувствовал ее горячие слезы. — С тобой мне умирать не страшно, просто как-то жалко, что мало пожила, и почему-то очень грустно. Но с другой стороны, все же умирают рано или поздно, никто не живет вечно, мои мама и папа умерли, их убили, мой маленький братик тоже погиб, он не смог стать искином, в его мозге что-то сломалось, а теперь пришла и моя очередь. Мне хорошо было с тобой, Макс. Ты добрый и сильный. Спасибо тебе за все. Нас так и найдут вместе.

— Ага, — сказал я и погладил ее по голове. — Так и будет. Так нас и найдут, ты на мне, я под тобой, маленький, беззащитный, хрупкий…

— Это кто у нас маленький, беззащитный и хрупкий? — с подозрением в голосе спросила Мия. — Это ты сейчас о ком?

— Это я, маленький и хрупкий, — печально ответил я, слезы душили меня, впрочем, вру, мне смеяться хотелось. — Меня каждый робот обидеть может. А вот ты не такая, ты смелая, ловкая, быстрая и сильная…