Невезуха

— То есть для них это опасно, а для нас нет? — уточнил я.

— Наверное и для нас опасно, — как-то безразлично проговорила Мия. — Только, как я понимаю, выбора у нас все равно нет. Нам нужно идти вперед, чтобы найти звездный корабль. А оставаться в лесу нельзя, погибнем, впрочем, наверное, и здесь погибнем. Скажи, почему все так происходит? Только я стала человеком, нашла своего любимого, и уже снова умирать, так, да? И все люди так?

— К одной точке можно придти многими путями, — проговорил хмуро я. — Необязательно идти самым трудным, таким, который убивает, и мы, наверное, можем найти другой путь, нам надо лишь немного подумать.

— Чаще всего кажется лишь издалека, что можно идти разными путями, — вздохнула девушка. — А в реальности путь остаётся один, это я тебе как искин говорю.

— Ты какая-то вялая и печальная, — сказал я. — Что-то случилось, пока я был без сознания?

— Я просто забыла, что такое человеческое тело, — пожаловалась девушка. — Оно быстро устает, на его ногах набиваются мозоли, ему нужно есть и пить, из него льется всякая гадость, а как это убрать я не знаю. Точнее мне известно, но здесь нет ничего, что подходит, а магазинов и аптек нет.

— Осознал, — сейчас уже вздохнул я. Понятно, критические дни наступили. Будут мне новые проблемы, точнее уже наступили. Как-то мне одна девушка сказала, что величайшее изобретение человечества, второе после скотча, это тампон. Я тогда похихикал, а сейчас, кажется, начинаю понимать, как она была права. Это нам, мужикам, все просто, а вот как быть им, если у них льется, а заткнуть нечем? Я полез в рюкзак, хоть и понимал, что вряд ли там что-то найду, все-таки война дело мужчин, женщины должны сидеть дома и рожать новых солдат для новых войн, которые затеют наши правители. В аптечке нашел что-то непонятное и, ни на что особо не надеясь, протянул Мие, она взглянула на меня с такой трогательной любовью и улыбнулась.

— Это не то, что ты думаешь, но мне подойдет, — улыбнулась она. — Ты дал мне бинт для сложных ранений, он впитывает в себя кровь, и не дает ей уйти. Спасибо, ты меня снова спас.

Мгновение, и она исчезла за косогором, вылезла уже оттуда довольная как кошка, чуть ли не облизываясь, легла рядом, положила мне голову на колени и спросила:

— Что будет с нами дальше, мой герой?

— Не знаю, — честно ответил я. — Давай поедим и поразмыслим, хотя думать на самом деле думать не о чем. А когда мы поймем, что в наши головы уже никогда не придут новые мысли, тогда просто поедим.

— Зачем ждать, сразу поедим, — девушка развела в стаканчике свой кубик и выпила образовавшуюся жидкость, мне же понадобилось таких три кубика для ощущения сытости. Моему организму требовались вещества для лечения тех повреждений, которые я получил. — Вот и все, я поела, а новых мыслей, как ты и сказал, не прибавилось.

— Как далеко до того места, где находится корабль? — спросил я, ложась рядом и обнимая ее. К сожалению, в рюкзаке не нашлось ни палатки, ни даже пенистого коврика, поэтому спать нам придется на сырой земле, точнее на траве, да еще во враждебном окружении. — Можешь сказать хотя бы приблизительно?

— Есть идти тем же темпом, то примерно неделя пути, — ответила Мия. — А это очень долго.

— Неделю пути мы не выдержим, — покачал я головой. — Оружия у нас нет, а без него нам любой зверь страшен. Звери тут размером больше, чем на моей планете, значит, я как охотник для них не страшен, а вот они мне опасны, и даже очень. Нет снаряжения нужного, у нас есть только ты и я. Нам будет трудно.

— Я бы сказала, что это невозможно, если бы со мной не было тебя, — произнесла девушка. — Непонятно как, но ты всегда как-то умудряешься выкручиваться из самых сложных ситуация, часто раненый, едва живой, но в результате мы все равно живем и понемногу движемся вперед. Я все чаще думаю о том, что не стоило мне принимать предложение искина исследовательского комплекса и становиться живой женщиной. Оказывается, быть человеком очень трудно и опасно. Хотя при этом я невероятно благодарна тебе за то, что ты дал меня ощутить настоящей женщиной, научил любви и тому, что вы называете сексом.

— Первый шаг человека — это первый шаг его к смерти, — бодро ответил я, вглядываясь в степь, чем-то она мне не нравилась. Что-то стала сильно колыхаться высокая трава, такое бывает только тогда, когда по ней крадется какой-то зверь. Я осмотрелся, хотя видно было уже плохо, нож не лучшая оружие против хищника, нужно что-то более дальнобойное, лук, копье или хотя бы дубина. — Привыкай. И не спеши умирать, это всегда успеется.

Я встал и начал обходить холм, не забывая поглядывать в ту сторону, где колыхалась трава, оттуда уже стали доноситься неприятные звуки, рык и рев. А потом я увидел, как два пятнистых тела рванули навстречу друг другу и стали сражаться. Оба зверя были огромными, с такими лучше не встречаться, но разве у нас есть выбор? Я прошел еще немного, потом споткнулся и кувыркнулся вперед, шипя от боли.

— Чертов камень!

Камень? Я, прихрамывая, вернулся туда, где споткнулся. Действительно, камень. Но только это не валун, а плита, поэтому ее не видно в траве. Я начал ее расчищать от грязи и пыли. Зачем? Видимо, заработал интуиция. Впрочем, логика тоже была. Холм, на нем плита, значит, что? Правильно, либо склеп, либо курган, под плитой наверняка вход, а нам нужно как-то пережить эту ночь, желательно в таком месте, которое хотя бы можно было как-то оборонять, желательно с узким входом. Поднять я плиту не смог, в принципе можно было даже не пытаться, она была толщиной сантиметров сорок, шириной три и длиной три метра, переводя в человеческие цифры эта дверь весила от пяти до десяти тонн, может и больше, с математикой у меня не очень хорошо было. Да, если честно, и считать неохота, что от этого изменится, если я точно буду знать вес? Правильно, ничего!

В середине плиты оказалось странное углубление, когда я его очистил, то увидел отпечаток четырехпалой руки. Идентификация? Вполне возможно. Звери продолжали драться и реветь так, что меня чуть с холма не сбрасывало инфразвуком. Девушка подошла ко мне и стала с интересом наблюдать за мной. Я ее понимал, всегда интересно смотреть на огонь, на воду и на дурака, которые пытается что-то открыть. Я приложил руку, потом вторую, затем даже снял ботинок и приложил ногу, не открывается, скотина. Не работает. Но это и понятно, сколько лет здесь стоит, наверняка аккумуляторы сдохли.

— Давай я попробую, — предложила Мия. Я не возражал. Она приложила свою руку, но при этом сделав со своей кистью что-то непонятное, как-то странно ее сложив и удлинив. Блин, у меня так не получится, ей что, руки сделали резиновые? А на фига? Пока я над этим задумывал, внутри плиты что-то стукнуло, потом заскрипело, и камень отошел в сторону, открыв круглый лаз примерно метр диаметром, из которого пахнуло сырой землей и еще чем-то непонятным, больше похожим на запах машинного масла.

Я втолкнул девушку внутрь, оглянулся на громкий рев и увидел огромные мохнатые тени с горящими красными глазами, несущиеся на наш холм. Я скользнул вниз вслед за девушкой, надеясь на то, что эти твари за нами не полезут. Лаз был больше похож на каменную, гладко отполированную, трубу, сначала он шел прямо, а потом резко наклонился вниз, удержаться я не сумел и полетел вниз вслед за визжащей девушкой.

Про американские горки знают все, только мало кому известно, что в Америке их называют Русскими горками. А придумал их американец, который однажды приехал в Россию и пожил у нас какое-то время, а когда уехал, то мучился ностальгией по ледяным горкам и санкам, на которых с таким восторгом катался. Так что наше это, только как всегда вернулось от других в искаженном виде.

Не знаю почему мне мое падение напомнило про американские горки, как не знаю какая сволочь придумала это спуск, но сначала мой желудок улетел вниз к пяткам, затем поднялся вверх желчью, когда неожиданно я полетел вверх, потом снова рухнул вниз, причем в свободном падении, пытаясь судорожно ухватиться за гладкие стенки. После этого я как-то смирился со смертью, но тут снова колодец поменял направление и началось торможение. Стенки гладкие, только не понимаю, почему моя задница стала дымиться и мне стало жарко как в бане?