Невезуха

Чем ближе я подходил, тем громче слышалась канонада, стреляли много, стреляли из всего. У самого плато я обнаружил больше десятка разбитых танков и несколько огромных пушек, чем-то похожих на «толстую Берту», любимое немецкое изобретение, из которого обстреливали Севастополь во время второй мировой войны. Один снаряд весил у этой дуры-пушки больше тонны, и по тем временам страшнее ее не было ничего. От ее осколочного снаряда осколки разлетались на два километра, так что если эти орудия хоть немного походили на немецкие, то там наверху неркам точно было несладко. И я считаю, что им и мне еще повезло в том, что у аборигенов нет авиации, иначе давно была бы хана.

Я оказался перед огромной каменной стеной и задумался, что делать дальше, вниз лететь было хорошо с Мией на антигравах, только страшно, а вот как сейчас забираться наверх в одного? Немного подумав, я пошел вдоль стены в сторону канонады, подумав, что если все еще стреляют, то есть в кого. А значит, этот кто-то сумел найти дорогу на плато. Думаю, что местные хорошо знают этим места, это мы без джи пи эс и беспилотников слепы, как летучие мыши, и беспомощны.

Через час я добрался до великолепной дороги, идущей вверх на плато, она была забита техникой. По ней ползли огромные танки, за ними шли бронетранспортеры, больше похожие на бронированные школьные автобусы, за ними следовали огромные тягачи, тянувшие гигантские пушки.

Я не знаю, на какую планету с нерками влезли, но сюда точно не стоило соваться. С таким агрессивным противником лучше не воевать. Но это я так думаю, а нерки наверняка уверены, что это не так, и для них эта техника лишь куча железа. Наверняка, если бы на современную Россию напала армия Наполеона, вся война закончилась бы за полчаса, ну, за час. И это время понадобилось только для того, чтобы подогнать танки и артиллерию. Посмотрел бы я, как французская армия восемнадцатого века оказалась под ударами «смерчей», «тайфунов» или «буратино». А еще забавнее было бы видеть, как они бы смотрели в небо на несущуюся на них штурмовую авиацию.

Вот если бы русские оборонялись на небольшом пятачке, и вместо огромной империи за спиной мы бы имели лишь сгоревшую технику и техников, возящихся с порталом, тогда бы наполеоновские гусары, возможно, имели бы шансы на победу, пусть и очень небольшую — штурмовые винтовки, это тоже штука страшная.

Я долго сидел в кустах, пока наконец не решился и, пробежав до леса, залез на ветку, которая проходила над дорогой, а уже с нее спрыгнул на проходящий подо мной танк. Лететь было невысоко, хоть и страшно, приземлился мягко, без потерь. А после этого уселся поудобнее между двумя башенками, где меня не могли видеть ни танки, ползущие сзади, ни те, что тащились спереди. Устроившись, я достал паек и начал обедать, ибо война войной, а обед по расписанию.

Тем более что мне после счастливого заживления ран жрать хотелось неимоверно. Пока человек живет, он желает жрать и пить, когда наестся и напьется, тогда ему хочется чего-то еще, вот такая ненасытная скотина. Зато мертвому ничего не надо, вот кто всегда удовлетворен.

Танки ползли вперед, а канонада впереди становилась все слабее и слабее, похоже, неркам приходил конец. Я, правда, этому не очень расстраивался. Кто они мне? Да никто. Нерки всего лишь эпизод в моей хреновой жизни ассенизатора, вот были они, и теперь нету. А то, что их убивают, так это тоже понятно, сама операция была придумана на редкость тупо, и очень походила на те, которые придумывают обычно наши военные.

Во второй мировой войне, когда наши не могли ничего противопоставить немцам, крупные военачальники говорили солидным и уверенным голосом — это мы не убиваем людей, а меняем людей на время. Крутая фраза. Взяли мужиков с деревни, сунули в руки винтовку без патронов и бросили против танков, так сказать, разменяли на то время, пока их всех на траки не намотало. Потом следующих, и так далее. Как писал один из участников ВОВ, «Наши военачальники, наверное, думали, что танки начнут проскальзывать на нашей крови, и скорость продвижения бронетанковых колонн замедлится, а они вот не скользили».

Если вдуматься, то возникает странное ощущение, что это даже не тупость, это нечто иное — развлечение, кто сколько солдат погубит. Война страшное время, когда власть показывает своей настоящее тупое и жестокое лицо. И мне очень бы не хотелось, чтобы меня разменяли на время.

В принципе, сейчас здесь происходило то же самое, выкинули некров, дали задание, зная, что посылают на смерть. Разведку нормально не провели, сопротивления вроде как не ожидали, а тут вот нате, получите. Ну и ладно, подумаешь, погибло сотню нерков, зато получили информацию. Какую? А простую, если бросить неподготовленную роту, то ее убьют. Вот такая мудрость. Потом новых бросят и тех опять убьют за новую информацию, и так далее. Вот такая штука война. Не, во время войны лучше быть писарем в штабе и вписывать себя во все наградные листы, в итоге к концу войны ты весь в меди и бронзе, но главное живой. А лет через двадцать ты уже ветеран и рассказываешь детишкам как героически воевал против врагов, описывая то, что было написано в наградных листах. Все равно никто тебя не опровергнет, выжившие солдаты умирают быстро от болезней и ранений, которые получили во время войны.

Танковая колонна выползла на плато, я все это время подсознательно ждал, когда прилетит ракета от робота и моему танку придет конец, однако этого не произошло, значит, боезапас роботов исчерпан, осталась только плазма, но на ней долго не просуществуешь. А потом я увидел то, что осталось от нерков, и мне стало по-настоящему страшно.

Глава десятая

По всему плато были разбросаны куски тел. Целых мертвых тушек нерков практически не видно. Артиллерия, да еще таких мощных калибров, вещь страшная, от нее не спасешься. А учитывая, что плато каменистое, в него не закопаешься, то и спрятаться особо негде, а значит осколки летят не встречая сопротивления, да и каждый разрыв снаряда оставляет от себя ямину метров десять диаметром. Ну и пусть, что глубиной всего-то метр, но это благодаря только камню, впрочем, и это не есть хорошо, к металлической шрапнели, добавилась каменная, а это почти гарантированное уничтожение. Единственное, что осталось на плато, так это узнаваемые металлопластиковые корпуса подбитых роботов, ну и еще можно было различить арку портала, понятное дело, недостроенную, иначе здесь бы происходила совсем другая история, и мертвые тела валялись бы повсюду не нерков, а аборигенов.

Бронетанковая колонна выползла на плато, и я, выбрав момент, когда меня не могли видеть через щели, спрыгнул с танка, пока еще не началась высадка десанта и меня не обнаружили. Жаль, конечно, что никого не осталось, помочь мне некому, и надо решать, что делать дальше, то ли героически умереть под гусеницами танка с последней гранатой, которой у меня, кстати, и нет, то ли попробовать каким-нибудь непонятным образом выжить. Второй вариант мне показался более интересным, так сказать, гораздо более загадочным: смерть — это же конец, а жизнь — это большая задница, и многое может ждать впереди.

Я пошел, крадучись и пригибаясь, к бронефургону, почему-то решив, что в нем может быть найтись какой-то вариант моего спасения. Понятное дело, направился не к тем, которые приземлились в середине плато и были артиллерией уже превращены в металлопластиковый хлам, а к бронефургону, который упал на самом краю плато. Нерки в нем погибли все до одного, но могло повезти, и хотя бы один робот мог сохраниться, а это дало бы мне шанс хотя бы умереть достойно, сражаясь. Еще я надеялся на то, что если мне удастся хоть одного робота оживить, то возможно у меня появится шанс убраться с этого плато. Антигравы же у них есть? Есть.

Я шел, глядя по сторонам и задумчиво качая головой, повоевали нерки достойно, я насчитал больше полусотни взорванных танков и пару десятков сожжённых вместе с пехотой БТРов. Увы, выстоять против многочисленной армады нерки не смогли, и все погибли. Да у них и не было ни единого шанса без снабжения и подкрепления.