Страница 81 из 92
Каждый человек достоин своей маленькой радости. Чем же он хуже других? Если в юности ему не посчастливилось встретить ту, которая стала бы его сокровищем, то пусть хоть на закате радость войдет в его сердце. Афшин представил себе на мгновение прекрасное лицо красавицы, ее задумчивые и немного печальные глаза и тонкие пальцы, извлекающие волшебные звуки из маленькой золоченой арфы. Вчера ему удалось отправить ее под надежной охраной верных слуг. Они доставят ее в уединенный маленький дворец, о котором никто не знает. Там она будет ему петь свои нежные песни… Афшин оглянулся и знаком подозвал к себе советника:
— Я вижу, как многочислен наш отряд, все с нами. Жаль только, что не смог уйти с нами мой Хватамсач.
— Я не хотел бы огорчать моего господина, — ответил советник, — но случилась беда. Я снова зашел к нему перед уходом, он был бодрее и приготовился к дальней дороге: уложил в корзины свои краски и кисти. Но вдруг прибыли во дворец люди от Саида ал-Хараши. Они потребовали, чтобы старик следовал вместе с ними в Мерв.
— Почему же ты не сообщил мне об этом раньше?
— Я не хотел огорчать тебя, мой господин.
— И ты позволил увезти моего живописца?
— Что я мог сделать один с несколькими чакирами? К этому времени все твои воины были уже на пути к горе Магов.
— Я не желаю слышать об этом. Сейчас же отбери лучших чакиров и пошли в Мерв, чтобы тайно увезли старика. Через месяц он должен быть с нами!
Деваштич не повышал голоса, но советник видел, как разгневан его господин. Он молча следовал за афшином, не решаясь возражать. Но как услать сейчас десяток лучших чакиров, когда еще неизвестно, что ждет их впереди! Ведь коварство иноземцев не имеет границ — они могут настигнуть их в горах!
— Ты не сказал мне, где звездочет Зварасп, — снова обернулся к советнику афшин. — Я не видел его с того дня, когда получил от него гороскоп.
— Горько мне сообщать господину Панча дурные вести…
— Говори!
— Я послал гонца в Мерв проверить, так ли это. Только мне сообщили, что Зварасп бежал в Мерв.
— Это самое дурное из всего, что ты мог мне сказать!.. — Афшин с силой пришпорил коня.
АСПАНЗАТ ОСТАЛСЯ ОДИН
Рустам не узнал Панча. Всюду шныряли люди в белых бурнусах. По улицам носились всадники. Жители Панча со страхом и любопытством рассматривали пришельцев.
— Вот это отряд конницы ал-Мусейяба, — говорил какой-то знатный господин, — а вот пешие воины хорезмшаха. Саид ал-Хараши заставил их пойти против согдийцев. А вот важный военачальник на рыжем скакуне — это Шаукар ибн Хамук, злобный человек из бухарской знати…
Рустам внимательно слушал неизвестного ему господина.
«Хорошо бы обо всем донести афшину, — подумал он. — Ведь как вооружены! Какая сила! Если начнут рубить, так не останется ни одного человека в Панче. А что же будет, если они пойдут на крепость Абаргар? Хватит ли там воинов, чтобы отбиться от такой силы? Пойду скорее, найду учителя и потороплюсь к афшину. Если я получу коней у стражника во дворце, то мы быстро доскачем. Пожалуй, успеем сообщить о грозящей опасности».
К удивлению Рустама, у ворот дворца не было охраны. Стояли верблюды, груженные сундуками, коврами и драгоценными сосудами, которые не успели увезти люди Деваштича. Рустам бросился в распахнутые двери. Комнаты пусты. Где же учитель? Его нет. И спросить некого. Словно все вымерли. Но что случилось с росписями? Как они изуродованы! Кто-то старательно соскреб лица и руки. Уничтожены все росписи, сделанные искусными руками старого учителя. А что делается в комнате молитв! Какое злодейство совершили иноверцы! Повергнута ниц статуя богини, разбита ее прекрасная голова, и обломки статуи смешались с черепками жертвенных сосудов. Тут же валяются бусы — украшение богини. Нет жертвенника. Нет более священного огня. Обезглавленная Махзая беспомощно протянула руки к виноградной лозе.
Рустам остановился, потрясенный страшным зрелищем.
— Кто сотворил это злодейство?! — закричал он в порыве гнева и отчаяния.
Но никто не откликнулся, лишь эхо отозвалось в пустых комнатах дворца. И юноше послышалось, что эхо вторит отовсюду: «Злодейство! Злодейство! Злодейство!..»
— Так вот они какие, эти люди, пришедшие поработить нашу страну… — шептал Рустам. Ужас и отчаяние охватили его. Он понял, что случилось что-то очень страшное и непоправимое. — Они только что пришли, нас не знают. За что же они нас так ненавидят? Почему они так злобно уничтожили то прекрасное, что создал мой учитель? Разве могла им помешать картина шествия царей в храм предков? Почему они соскребли головы? Почему разбили статую богини? Зачем изуродовали изображение Махзаи? О, у них нет сердца!
Учитель говорил ему, что люди, которые не умеют видеть красоту, — черствые люди! А эти не только черствые — они жестокие, они ненавидят прекрасное, они его уничтожают!
— Учитель! Учитель! Учитель! — кричал Рустам, заглядывая во все комнаты, забираясь под пандусы, останавливаясь возле ниш. В комнате афшина он замер в удивлении. Перед ним, как живая, стояла красавица арфистка. Легко касаясь пальцами золотых струн арфы, она, казалось, играла что-то печальное. Лицо ее было строго. Рустаму оно показалось даже скорбным. Где она, эта удивительная музыкантша? Куда девался старый Хватамсач?
Рустам метался по разграбленному, разрушенному дворцу Деваштича и нигде не встретил ни одного человека. Он поднялся на крышу и попал в маленькую комнату звездочета. Сюда никто не приходил — здесь не было следов разрушения. Но в комнате не видно было ни одежды, ни деревянных ящичков с гороскопами, которые бережно хранил Зварасп. Рустам окинул взглядом опустевшую комнату. На полу он заметил голубую бумагу, свернутую трубкой и перевязанную шелковой ниткой. Он поднял и развернул ее. Это было письмо.
В первую минуту Рустаму показалось, что оно написано на чужом языке, но, вглядевшись внимательно, он понял, что письмо написано по-согдийски. От кого же? На такой дорогой китайской бумаге? Откуда?
«Мир тебе и поклон от твоего покровителя Саида ал-Хараши. Я помню твои заслуги, Зварасп, — писал он. — Ты сообщил мне много полезных сведений, да пошлет тебе Аллах здоровье и благополучие…»
— Где же он, поганый старик, проклятый колдун! — прошептал в ярости Рустам. — Где он, предатель Зварасп!
«За услугу, которую ты мне окажешь, я посылаю тебе подарок. Впереди тебя ждет большая награда. А драгоценный перстень, который тебе вручит мой гонец, послужит знаком моего высочайшего доверия. Я вывез его из Нишапура. Этому камню нет цены. Подвесь перстень на шею, и ты почувствуешь, как укрепляется твое сердце, как уходят страхи и сомнения. Эта удивительная бирюза, величиной с лесной орех, предохранит тебя от ударов молнии. Отныне ты спасен от укуса скорпиона. За все это стоит послужить, не правда ли? А когда ты прибудешь ко мне с доброй вестью, тогда я вручу тебе кошелек с золотыми, который давно уже снился тебе, как ты изволил мне писать. Ты еще писал мне о гороскопе, будто он должен послужить путеводной звездой людям Панча. Я могу дать тебе добрый совет: не трудись, не считай звезды, не трать времени на вычисления. Пусть в твоем гороскопе будет указан день Анахиты. На этот раз путеводная звезда людей Панча будет нами отмечена. Укажи же направление твоему господину…»
Рустам сжал кулаки. Ярость охватила все его существо. Теперь он понял, почему разорен дворец афшина. Еще более страшное впереди. Ведь недаром ал-Хараши сам назначил день Анахиты. Значит, он пошлет свое войско на крепость Абаргар!.. Кто же предупредит афшина? Где взять коней?
— О, горе нам!.. — простонал юноша.
Он выскочил на улицу, решив угнать верблюда, но караван, груженный добром Деваштича, был уведен.
— О, горе нам!.. — повторял Рустам.
Он побежал по опустевшим улицам города. Он заглядывал в чужие дворы. Он твердо решил, что если увидит где-либо коня, то ускачет на нем к горе Магов, чтобы предупредить афшина. Но кони были только у чужеземцев.