Страница 25 из 32
99. О том, как писать письма старцу
Сестра о Господе, мать N! Письма твои получаю исправно, но сегодня мне нездоровится; много писать не могу, а вкратце скажу об одном. Я нахожу, что и для моей немощи будет сноснее, и для вас самих лучше, чтобы вы писали мне не так часто, но дельнее. Я говорил матери N, а теперь и тебе объясняю, что довольно с вас будет: в две недели писать мне по одному письму, а в другое время записывайте что нужно, и потом, прочитав свои записки, сообразите сами, что нужнее, то и пишите мне, в две недели раз, покороче, да подельнее. А то ваших писем накопляется много; в каждом письме много разных описываний – что вы когда чувствуете и помышляете; все это собирать и соображать, и на все отвечать, не имею решительно ни сил, ни времени. А когда будете писать пореже, покороче, да поосновательнее, тогда, повторяю, и для меня будет легче, и для вас лучше.
Письма ваши должны содержать два главных предмета.
1. Приносить покаяние, в чем по немощи придется погрешить против заповедей Божиих, или опустить из должного правила.
2. Спрашивать, что нужно. Разумеется, кроме этих двух предметов могут быть некоторые добавления. Только пощадите меня от описывания различных ощущений душевных и различных размышлений, которые ежедневно изменяются, как на дворе погода. Мир тебе!
100. Должно молить Бога об укреплении веры
Сестры о Господе! Получил от вас два письма… Прошение об уведомлении исполняю. А свое желание написать вам что-либо оставляю до другого времени, потому что нездоровится мне при сырой погоде. Впрочем, хоть несколько слов скажу.
Ангел покаяния святому Ерму говорил, что «вера свыше есть, от Бога, а сомнение и неверие есть дух земной, и от диавола». Если апостолы, будучи еще несовершенными, молились Господу, чтобы приложил им веру, то кольми паче нам, немощным и изнемогащим в вере, прилично и потребно молиться, чтобы Господь преложил неверие наше в веру, и отгнал дух сомнения и нерассудного недоумения. Мир вам!
101. По случаю огорчения о неполучении мантии из рук старца
…Мать N! Ты сожалеешь, что получила мантийку из рук отца М., а не из грешных рук моих. Сама тому причиной, по твоей нетерпеливости: требовала чрез отца М., так и получила. А если бы немного подождала, или бы не принимала от отца М., тогда бы получила оную как желала. Впрочем, знай, кто верует самому делу, а не внешности дела, для того получение это не имеет никакой разности. Святой Афанасий Александрийский не претендовал, что не из рук самого Антония Великого получил его мантию. Но если уже великие – так, кольми паче малым, нам с тобой, – так. Пусть будет так, только будем мирны, и смирны, паче же смиренны. Тогда все будет на пользу нам, по слову Писания (Тит. 1: 15). Вся убо чиста чистым. Да будет и у нас все чисто-начисто. Аминь.
102. Пострижение – великий дар Божий
Мать N. Чадце приснонедоумевающее, то о том, то о другом, то о третьем! И конца нет недоумениям. И все это от двоедушия, потому что иногда зрим в путь Божий, а иногда опять зрим вспять! Впрочем, начну с того, что два письма твои от 9 ноября получены.
Ты удивляешься себе, как ты решилась принять пострижение в схиму, а я удивляюсь себе, как я решился дать тебе это. Но вспоминаю, что нельзя было и не дать тебе сего, потому что настойчиво очень сего ты желала. И я уже после разобрал, что ты сего пожелала не столько по духовному побуждению, сколько по необдуманной ревности и по недостатку смирения, чтобы тебе не быть ниже матери В. А уж чего ты пожелаешь, от того трудно тебя удержать. Впрочем, как бы ни было, а дело уж сделано, переделывать нельзя; остается исполнять по силе и возможности данные обеты, в чем же окажемся неисправными, в том да приносим искореннее и смиренное покаяние. Смущаться же ни в каком случае не должно, кольми паче не жалеть и не раскаиваться в том, что принято такое пострижение. Это великий дар Божий; а даром и невеликим пренебрегать не должно, а лучше благодарить, и стараться быть достойным того, что нам даровано по великой милости Божией.
Ты хочешь делить неделю на 4 и 3 дня, чтобы в последние преимущественно заниматься чтением Писаний, не оставляя, впрочем, церкви, а оставив четочное правило. А оно-то должно стоять впереди всего, кроме церкви. Лучше что-нибудь другое оставляй, а четочное правило, хоть одиночное, старайся, кроме праздников, совершать ежедневно, и почаще молитву Иисусову произносить – это всего нужнее. Молитву Иисусову произноси и против блудных искушений; а в гневных искушениях молись за того, на кого скорбишь: «Спаси, Господи, и помилуй (такую-то), и за ея святыми молитвами помози мне, окаянной и грешной».
Выкинь из головы, будто бы я о тебе сужу по словам других. Совсем нет… А что ты объясняла сама мне словесно и что объясняешь в письмах, по тому я о тебе и сужу. Ведь ты открываешь, как иногда хитришь, лукавишь, по самосмышлению подозреваешь, и неправильные делаешь замечания по самолюбию, и подобное, – словом, перечисляешь качества юродивых дев; и после этого толкуешь, что я о тебе сужу по словам других! Ни о тебе, ни о ком другом так не сужу… Не вотще сказано в Писании (см. Рим. 2: 2): Да не устыдишися лица человеча: судбоБожий есть. Не верь помыслам, ругающимся над тобой, будто бы тебя никто понимать не может из-за утонченного воспитания. Но ведь светское воспитание утончает человека лишь в лицемерии, в лукавстве, в хитрости и утонченной неискренности, но ни в чем добром. Добро христианское требует душевной и сердечной простоты, а не притворства, которых чужд мир светский, хотя и считает будто бы он происходит от другого Адама, а не от общего Адама. Другие могут как угодно думать, а тебе уже пора понимать настоящий смысл! Здравствуй о Господе в мире и любви!
103. О славолюбии как причине неверия
Мать N! Наконец-то получил я от тебя письмо со смыслом, без противоречий, и именно от 3 ноября; в прежних же письмах описывала ты, вначале, как будто сознание и самоукорение, а под конец – опять самооправдание и обвинение других, с недовольством. Будем лучше всегда держаться самоукорения – это верный и безопасный путь. Но и в последнем письме есть опять прикровенная затея непостоянства и своеволия, именно – не являться в некоторые дни за трапезой, ради поста. Подражай лучше преподобному Феодору Студиту, который ежедневно был за трапезой, но, между тем, был постник. Да кроме сего, тебе прежде потребно и нужно обратить внимание на главную твою немощь – на неверие, часто тебя борющее, и на оное прежде всего ратовать. Святой Лествичник говорит, что долго сомневаться и пребывать без извещения есть признак славолюбивой души. И Господь во Евангелии (Ин. 5: 44): Како… можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от Единого Бога, не ищете. Правда, в тебе нет грубого искания славы земной, но есть затаенное желание преимущества; и немощь эта обнаруживается завистью, неуступчивостью и настойчивостью до упрямства, недовольством, гневом и скорым смущением. Если когда ты и решаешься презирать славу, то это сопровождается вместе и презорством в отношении некоторых людей, особенно, когда что-либо представится тебе мнимополезным и захочешь сделать по-своему. Но главный признак славолюбия, как сказано выше, есть неверие, долгое сомнение, и долгое (или перемежающееся) недоумение о том же. На все это указано врачевство Самим Господом (Мф. 11: 29): научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим; а не сказал: поститеся и обрящете покой души. Пост похвален и нужен в свое время и в своем месте; лучше держись умеренного употребления пищи и пития, избегая сытости, признак которой малое отягощение, и, с другой стороны, излишнего и неуместного воздержания. Обе крайности нехороши и вредны. Умеренность же – и среднее из них делает человека более способным к духовному деланию.