Новая Ты

10

Но она так и не появилась. Ни в ту ночь, ни в одну из последующих. Прошел уже месяц. Я испробовал все: прочесал окрестности, завалил Интернет объявлениями о пробах, взломал базу данных Харви с именами всех жильцов, даже на пилатес записался. Впустую! Единственный результат – загар, как у фермера, и пара рубашек в пастельных тонах, какие я в жисть не купил бы в Нью-Йорке. Мой собственный мозг презирает меня за тупые объявления о пробах, которые я с упорством идиота продолжаю размещать и которые ни черта не работают. Но я не теряю надежды. Слушаю «Пейшнс» и «Ганз ‘н’ Роузез» и думаю об отважных охотниках и землепроходцах, стойко идущих к своей цели, не давая сомнениям и тревогам сбить себя с пути.

Лос-Анджелес – чертовски скучная и однообразная дыра. А все вокруг только и делают, что твердят мне про «Тиндер». Идиоты! Эми там нет. Она слишком умна. И осторожна. И старомодна. Прямо как я. Мы так похожи…

Я даже сон потерял. Дез шутит, что я «ем успокоительные, как конфеты». Купил у него еще и оксикодон – на случай, если понадобится накачать ее.

Ненавижу Эл-Эй. Здесь всё не так. Дилайла замучила меня флиртом, Харви – попойками. День идет за три: сначала вымораживающее утро, потом изнуряющий день и под конец промозглый вечер – приходится таскать кучу шмоток. Я даже календарь повесил, потому что перестал дни различать. Они все одинаковые! Однажды проснусь и с ужасом обнаружу, что мне уже сорок и жизнь прошла.

Меня мучают приступы клаустрофобии и отсутствие машины. Я ненавижу Эми за то, что она так и не зарегистрировалась на «Фейсбуке» и не обзавелась электронной почтой. Я ненавижу ее за то, что застрял на этом чертовом пятачке земли, зажатом между Тамаринд-авеню на западе и Кэньон-драйв на востоке. В Нью-Йорке можно часами незамеченным мотаться по городу. Можно пройти за женщиной пару кварталов, не вызывая никакого подозрения. Здесь же ходить пешком не принято: максимум добраться до машины, автобуса или такси. Или пробежаться ради поддержания формы – но тогда надо напяливать кроссовки и вешать на пояс бутылку с водой. Черт! Чего бы я только ни отдал ради пары часов на Седьмой авеню в вечерний час пик, когда кругом люди, но тебя никто не замечает… Мечтаю стать невидимкой. А тут еще джинсы еле сходятся. Так и разжиреть недолго.

Каждое утро я просыпаюсь от ужасного, нестерпимого шума: Стиви из «Кладовки» шлет мне сообщения о своей девушке (вместо того, чтобы выслеживать мою), Харви терзает укулеле, какие-то дебилы обсуждают свои дебильные проблемы прямо у меня под окнами. Нет, я не сноб, но местные – это просто, ну… Лежу без сна, пялюсь на потолок в декоративной штукатурке и с грустью вспоминаю мою старую, милую квартирку. Периодически заглядываю на странички к Перл, Ноа, Гарри и Лиаму. Они мне как отдушина. Как родные. Порой я думаю зафрендить их и признаться во всем. Может, в тот вечер Эми на секунду забылась и выболтала девушкам что-нибудь личное – такое, что поможет ее отыскать. Хотя вряд ли: она – профессионал.

В начале июля подписываю чек за аренду и несу его Харви.

– Не кисни. – Он расплывается в улыбке. – Говорят, чтобы здесь прижиться, надо лет десять. Будь на позитиве. Прав я или абсолютно прав?

Показываю ему большой палец (иначе не отвяжется), он хлопает в ладоши, и я уношу ноги. Господи, как я устал от этой непереносимой тупости, от Харви с его вечной идиотской улыбкой и от своего босса Келвина, который мешается под ногами, – увы, он не мистер Муни, да и на свой фейсбучный образ тоже мало похож. Вообще, Келвин из тех, кому хорошо бы совсем уйти из реальной жизни и полностью переместиться в виртуальное пространство, чтобы постить там свои идеальные фоточки с телегеничной улыбкой и густой черной шевелюрой – потому что когда я встречаюсь с ним в жизни, мне хочется лишь остричь его наголо и убрать дурацкие огромные очки в пол-лица. Вообще, мне тут постоянно хочется сорвать с людей одежду (без всякого сексуального подтекста), постричь и, выстроив в шеренгу, отправить на дезинфекцию.

Все свои пароли Келвин хранит в кошельке на одной бумажке (чертов кретин!), а в магазине всегда включает фильмы (будто это видеопрокат из девяностых). Сегодня «Настоящая любовь», и он непременно в сотый раз заявит, что некоторые сцены Тони Скотт снимал здесь неподалеку, на Бичвуд-драйв.

– Чё как, Джо-бро?

– Норм, Келвин. Как сам?

Сам он, как всегда, не очень. Врет что-то про своего агента.

Еще месяц назад я понял, что Келвин един в трех лицах. Все зависит от того, на чем он сидит. Есть Кокаиновый Келвин, уверенный, что его возьмут в телесериал «Лучше звоните Солу». Есть Ганджа-Келвин, невозмутимый и расслабленный, мечтающий сняться у Тарантино и ржущий до икоты над несмешными шутками. Есть Келвин-актер-неудачник, с напомаженными волосами, в очках и в тесной фиолетовой футболке, из-под которой торчит живот. Этот просит меня быть потише, потому что он ви-зу-а-ли-зи-ру-ет, мать его.

Ах да, еще есть Келвин-писатель. Он собирает патлы в хвост и работает над какой-то хренью под названием «Фургон-призрак». В моменты трезвой самооценки это незамысловатый сценарий дешевого хоррора для подростков про заколдованную закусочную или синопсис шоу для кабельного канала про призраков, торгующих жратвой с колес. Келвин уверен, что дело выгорит, ведь идея оригинальная. А когда он уж совсем отрывается от реальности, говорит, что это пилотный сценарий для HBO или FX (никак не меньше) про серийного убийцу, который колесит по стране и вертит из своих жертв буррито. В общем, как и сам автор (как и все здесь), это нелепая, неубедительная, аморфная чушь, принимающая черты того, что посмотрел накануне Келвин. Или его друзья. Или соседи.

Сегодня меня встречает Кокаиновый Келвин в довольно сносной своей разновидности: танцует, бьет себя в грудь и рассказывает про «Настоящую любовь». Таким его еще можно терпеть. Как непоседливый ребенок, он сам себя измотает и скоро выдохнется. Отчаливает на пробы, чтобы покорить Голливуд, а я размещаю очередное объявление о поиске «высокой, красивой, талантливой блондинки».

С каждым разом потуги мои становятся все банальнее и безнадежнее. И с каждым днем я чувствую себя все более похожим на детектива из нелепого сериала, который убеждает родителей, будто их ребенка уже не найти, если с момента пропажи прошло двадцать четыре часа.

Поиски в Эл-Эй – ад кромешный, вот почему люди здесь такие несчастные. И захочешь – не найдешь. Ни нужного человека. Ни славу. Ни любовь. Ни свободное место на парковке. Ни дешевый бензин. Ни хорошее недорогое портфолио. Ни агента. Ни продюсера. Ни сносные начос по нормальной цене. Ни блондинку-аферистку по имени Эми.

Уже месяц на горизонте ни облачка, ни дождинки. Ни единой зацепки. Я сделал все, что мог. Расставил ловушки. Сколотил команду. Келвин ждет в засаде в магазине: он сообщит мне тут же, если кто-то принесет «Случай Портного» (Эми уже давно должна была явиться. Чем она, мать ее, платит за свои гребаные суперфрукты?).

Харви в курсе, что мне надо докладывать обо всех высоких блондинках в университетских майках. Дез – тоже. Деана из «Птиц» уволилась, но я завел там новые знакомства. И в «Ла Пубелль». И во всех окрестных заведениях. Специально купил банку с пренатальными витаминами и наплел, что моя бывшая беременна. Даже слезу пустил. Новая барменша из «Птиц» заявила, что мы все здесь одна семья, и сама чуть не расплакалась от умиления. Парень из «Ла Пубелль», конечно, не ревел, однако байку выслушал сочувственно. Посмотрел мне в глаза и пообещал помочь.

Я был уверен в успехе. Почему же, черт побери, я до сих пор не нашел эту суку?!

В магазин Келвин возвращается вконец упоротым: орет, смеется и танцует джигу в честь своего триумфа. Лезет в «Тиндер».

– Зачем? – удивляюсь я. – Ты же вчера кого-то подцепил.

Кивает:

– Мне сейчас не секс нужен. Это работа, Джо-бро. «Тиндер» – самая крупная кастинг-площадка в мире. Там тусуются все актеры. Это как клуб или киоск с газировкой в пятидесятые. – Он рыгает. – Охрененная штука. Серьезно, чувак. Мой дружище Лео на прошлой неделе роль нашел.