Страница 85 из 110
– Я про своего предшественника узнать хотела. Ты с ним совсем договориться не смог?
– Он меня не пускал. Я пытался снова и снова, но бедняге казалось - он сходит с ума и у него такое в мыслях начиналось, что я убегал.
– А почему Николай языка не знал? Я же знаю.
– Ну, я сразу не догадался. – в тоне Тишки сквозила непрекрытая гордость собой, мол тебе-то грех жаловаться. – Я же его понимал. Силы потратил много, первые недели вообще дотянуться не мог, а потом он начинал паниковать всякий раз...
Я бы тоже начала паниковать, если бы мне записки Гунара не попались до того, как в моей голове заговорил чужой голос. Да и мировоззрение у совсем другое, менее заточенное на догмы и, надо признать, развращенное тоннами специфического чтива. Николай же был рожден и крещен еще до первой мировой. Досталось мужику, да. Вначале непреложное христианство, затем непреложный оголтелый атеизм, а на закате жизни, да во время войны, когда он, надо думать, по сто раз на дню Богородицу-споручницу призывал, вдруг попал в четырехбожие. Бедняга.
– Но как я поняла из дневников, под конец жизни он был не против пообщаться. Почему ты не стал?
– Понял, что это не тот, кто мне нужен. Он все равно дрожал от страха.
Да уж, с богобоязненностью у христиан того времени было как надо. Не то что у нас, носящих в голове микс из религиозных идей всего мира. Ой, не хочу об этом думать. Теология для меня теперь никак не актуальна, да-да. Кстати, о «никак».
– Тиш, откуда эта идея – людей из другого мира таскать? Местные тебе не подходили?
– Да ну их, я пробовал совета спрашивать, так все по-разному советовали, а потом начинали просить, просить, просить…и хвастаться, что с ними бог разговаривает. – Что-то мне подсказывает, что похвальба впрок этим избранным не пошла.
– А твои сородичи?
– Рушат помогал иногда сделать как надо. А Гох, он не очень дружелюбный.
Ну а про сестренку и спрашивать не стоит.
– А говорят, что Гох и Сиштира любовники, тогда понятно почему он тебе не помогал. – Полет гениальных мыслей прервал заливистый мальчишеский смех.
– Мы же не совсем люди, вама, у нас все не так устроено, а как, не скажу. Меня и так ждет трепка за то, что я вам про наше питание рассказал. Не-не, не пугайся, вам ничего не грозит.
– Так зачем ты землян воровал, и почему землян? – В принципе я знаю ответ, догадаться нетрудно, но хотелось бы конкретики.
– Понимаешь, Гох и Рушат, да и Сиштира, они просто знают как надо, а у меня не получается. Сестра говорит, что я недоумок, и это она должна была стать солнцем, как старшая.
Ага, и всячески внушала это окружающим, особенно про недоумка. А тот, как и все обладатели огненного темперамента, думать не успевал и лажал раз за разом. Вот, недаром я ее невзлюбила! Страдают-то в итоге люди. О стаде, тьфу ты, о пастве заботиться надо, а не мучить.
В голове ворохнулось Тишкино изумление. Его так удивили мои рассуждения о сестре? Лучше бы про Землю рассказал.
– А что про Землю, это ближайшая параллель, говорил же, мы только туда дотянуться можем. Давай ты не будешь у меня про это спрашивать, а?
Ну давай, хотя обидно.
– И вернуть ничего не смогу, Нина, даже если захочу. Прости. Некуда тебе возвращаться.
Тоска о былом нахлынула удушьем, грозя разрушить и без того хрупкий позитив. Пришлось себя одернуть. Харэ страдать, Нина, нельзя! И закончим на этом.
Что-то Дораш долго, мы вон уже какой разговор поговорили, не случилось ли чего? Он же один там, да еще степняк.
– Не случилось, он у Рушата. Не переживай, ты опять время свернула. Мы недолго говорили.