Роли леди Рейвен

Я присела на диван, продолжая перебирать пальцами узоры банта. А ведь раньше мы могли позволить себе пусть не все то же самое, но близко к тому. Мои предки славились умом, деловой хваткой и умением приумножать состояние, так что корона неплохо обогатилась, когда шестой виконт Рейвен, он же мой дорогой отец, по какой-то причудливой прихоти судьбы ввязался, сам того не подозревая, в заговор против его королевского величества Эдгара VII. Только незнание, подтвержденное следствием, и спасло папеньку от плахи. Его даже не лишили титула, лишь конфисковали все состояние, кроме старого родового поместья в Богом забытой глуши, куда и сослали на долгие пятнадцать лет.

Мне было девять, но я до сих пор помню, как лежала в кровати, накрывшись подушкой, и все равно слышала голоса — усталый и виноватый отцовский, причитающий и рыдающий материнский — и еще толком не понимала, что происходит. А через два дня мы под постыдным конвоем выехали из столицы на восток, взяв с собой только самое необходимое. И я всю поездку никак не могла уложить в голове, почему необходимое не включает в себя ни шелковые ленты, ни все семнадцать кукол, ни праздничные платья, ни многие другие жизненно важные вещи.

Я грустно улыбнулась, вспомнив того ребенка, который с женщиной, сидящей на диване в герцогской гостиной, казалось бы, не имел совершенно ничего общего.

Нет, эта девочка никак не могла оказаться на моем месте. Она выросла бы в очаровательную леди, блистала бы на балах, где встретила бы какого-нибудь прекрасного лорда. Тот влюбился бы в нее без памяти, родители сыграли бы пышную свадьбу, и к моим двадцати пяти годам у нее было бы уже как минимум два милейших карапуза с серыми глазами матери и золотыми кудрями отца. Или наоборот. Она устраивала бы светские чаепития и роскошные приемы, на которые, вполне возможно, мог бы заглянуть и сам герцог Тайринский. На него та девочка не обратила бы уже никакого внимания, только возгордилась бы, что птица такого высокого полета заглянула в ее дом, и непременно вставляла бы это в разговор при каждом удобном случае.

Улыбка сделалась веселее, стоило представить себя почтенной матроной вроде маменьки в окружении таких же почтенных матрон и жеманно вещающей: «Вот в прошлый четверг, когда нас посетил герцог, да-да, герцог!..»

Что верно, так это то, что Кьеру я и без отцовской опалы ровней не была. Даже не потеряй виконт Рейвен своего положения, подняться в спальню с герцогом Тайринским его дочери точно так же удалось бы только в статусе любовницы. Другое дело, что тогда сия сумасшедшая мысль ни за что и не пришла бы мне в голову.

Я откинулась на спинку дивана, запрокинула голову, потерла шею, время от времени ноющую от сидения над бумагами. Чертовы бумаги, чертов Трейт, их на меня сваливший. И черта с два он таки наймет секретаря, отговорившись радением о бюджете. А платить исполняющему обязанности секретаря оклад магического криминалиста, весьма солидный, между прочим, ему радение о бюджете не мешает!

Самолюбие взгромоздилось на любимого, уже порядком заезженного, надо признать, коня и начало воинственно размахивать с него саблей, грозя показать всему мужскому роду, кто здесь самый умный. Чтобы успокоиться, я поднялась и прошлась туда-обратно по комнате, отсчитывая шаги по ковру.

Высокие напольные часы мелодично пробили десять. Я задумчиво посмотрела в окно.

До дворца галопом отсюда не более десяти минут, а сейчас, когда улицы пустынны, и того меньше, но вряд ли король потребовал Кьера в такое время только для того, чтобы спросить, как дела, или пожаловаться на бессонницу. А значит, как бы герцог ни старался побыстрее, раньше, чем через пару часов, его ждать не стоит. Сидеть все это время и смотреть на огонь у меня не было ни малейшего желания. Для чтения голова слишком забита собственными мыслями. Бродить привидением по мрачному ночному саду — увольте. И раз уж я так опрометчиво пообещала герцога дождаться…

Пойду-ка я посплю! Приедет — разбудит. Да и я сама сплю чутко, услышу. День и правда выдался нервный, лишняя пара часов дремы мне совсем не лишняя. Сам отдал распоряжение любые мои желания исполнять, вот пусть и пожинает плоды.

Все тот же лакей, что сопроводил меня до гостиной, стоял за дверью, вытянувшись по струнке, как солдат, с абсолютно непроницаемым выражением лица.

— Какие будут пожелания, миледи?

Безупречно вежливый тон. Это хорошо. Чем жестче вышколена прислуга, тем меньше шансов, что она начнет болтать за пределами особняка. Все же в мои намерения не входило раструбить на всю столицу, где и с кем сегодня провела ночь леди Эрилин Рейвен.

— Проводи меня в спальню его светлости. И прикажи подать туда чай с ромашкой.

— Как будет угодно, миледи. — Полупоклон, точно такой же, как и для герцога, ни дюймом выше или ниже. — Прошу вас, следуйте за мной.

По сторонам я не глазела. Хоровод мыслей кружился то в одну сторону, то в другую. С работы на дом, с дома на работу, но неизменно возвращался к сильным рукам, прижимающим меня к горячему телу, к губам, щекочущим шею, пальцам, скользящим по пуговицам блузки, и огненным отблескам в черноте глаз.

«Вот так вот людей на измену и толкают», — раздраженно подумала я, не испытывая сейчас к возжелавшему герцогского общества величеству ни малейшей приязни.

Осматриваться в комнате, дверь в которую мне любезно распахнули, я не стала. Дождалась, пока мне принесут чай, беззастенчиво сунулась в гардеробную, схватив первую попавшуюся рубашку. А потом с наслаждением скинула блузку, юбку и утомительный корсет и вместе с чашкой забралась под одеяло.

Ромашка и усталость сделали свое дело быстро — заснула я, едва окончательно сползла на подушки.

А проснулась от задорной трели птиц за окном.

Несколько раз я сонно и непонимающе хлопнула ресницами. Солнечные лучи, бьющие в полузакрытые ставни, совершенно не вписывались в мои планы на пробуждение. Я перекатила голову по подушке, но постель радом была пуста, хоть и смята так, что я очевидно не одна на ней спала. В голове всплыло смутное сонное воспоминание — шаги, шорохи, голос в полудреме, поцелуй в висок и непререкаемое «Спи». Точно. Кьер вернулся чуть ли не под утро, это я помню. Но где его сейчас носит?

Ответ обнаружился в ванной. А еще в ней — в большой, фаянсовой, на солидных металлических ножках — обнаружился сам герцог во всей своей природной красе. К чему бы я там заранее ни готовилась, эта картина застала меня врасплох, заставив замереть на пороге, придерживаясь рукой за косяк.

Кьер, до моего появления просто расслабленно лежащий в горячей воде, наполняющей комнату легкой дымкой пара, приподнялся, выпрямился. Улыбнулся.

— Доброе утро, Эрилин.

— Доброе… — излишне медленно проговорила я, все еще переваривая открывшееся зрелище и не в силах оторвать от него взгляд.

— Как спалось?

Я неопределенно пожала плечами, все еще не решаясь сделать шаг ни вперед, ни назад.

— Присоединишься? — заманчиво поинтересовался Кьер, разрушив мои сомнения.

Отвечать я не стала, просто закрыла дверь за спиной, отрезая нас от внешнего мира. Отвязала пояс, по очереди стянула чулки. Не торопясь, но и не медля слишком, не испытывая терпение мужчины на прочность. Скорее просто позволяя насладиться зрелищем. Рубашка, висящая на мне мешком, растеклась по полу белым шелковым пятном, а за ней последовало белье. Уже полностью обнаженная, я взяла с туалетного столика оставленные вчера на нем шпильки и скрутила волосы в не особенно опрятный, зато надежный узел на затылке.

— Женщина провела всю ночь в моей постели, а я вижу ее обнаженной только утром. Со мной такое впервые, — прокомментировал Кьер. Судя по довольным вибрирующим ноткам в голосе, представление он вполне оценил. И я не зря запомнила его вчерашние слова об умении продлевать удовольствие.

— Ты никогда не занимался любовью в темноте?

Я присела на бортик ванны и коснулась воды пальцами, примеряясь к температуре. То, что надо, горячая, но не обжигающая.