Страница 30 из 31
Сатана объявил капитуляцию, Землю не спасти, и времени нет, Ад тоже постепенно всасывался в непонятный для всех параллельный мир. Мироздание переворачивается, искажается, меняется. Но вот бежать некуда. Демоны один за другим постепенно закрывали глаза и засыпали. Силы девушки уже добрались и до Рая, и до Ада.
Бог молчал. Почему? Ни один ангел не мог понять. Одному лишь Богу известно, как бы по-идиотски это не звучало. Паника накрыла все небеса, но каждый житель белых комнат также начал впадать в сон.
— Ты все испортил, — тихо прошептала Карэн. — Опять у меня ничего не получилось, — с надрывом, через слезы, вырвался из груди всхлип.
Даффи покачиваясь, сидела на жухлой траве, а за девичьей спиной рушился город. Обломки камней падали на землю, разрушая под собой почву, ярко-красное солнце заливало своими алыми лучами все пространство, окрашивая в кровавый цвет.
Азирафаэль исчез, Том с Трэйси больше не гуляли в парке. Мистер Бернард не читал сказку своей дочурке. Миссис Вуд не ела карамельное яблоко на пару со своим мужем. Все люди исчезли, иллюзия расселилась, и в этом лживом мире остались лишь двое. Карэн и Кроули.
Шаг.
Карэн сжимает голову руками.
Шаг.
Она проклинает себя за то, что родилась на свет.
Шаг.
Девичье тельце оказывается в объятиях сильных рук демона, а черные крылья укутали пару в подобие кокона.
— Послушай меня. — Кроули положил подбородок на черную макушку, а девушка вцепилась в черный пиджак, утыкаясь в мужскую грудь носом. — Мы изначально не планировали отдавать тебя ни Аду, ни Раю, потому что этот мир нам дорог с Азирафаэлем. Люди невероятны, вы каждый день делаете что-то захватывающее. И вы вольны выбирать, кем быть. Если бы ты и твоя сила попали к любой из сторон, можно было бы попрощаться с Землёй навсегда. Но и полностью от задания отказаться мы не могли. Я и Азирафаэль совершили когда-то оплошность, и нас наказали, забрав силу, только рядом с тобой, она к нам возвращалась. Но ты научилась ее отбирать. Карэн, посмотри на меня. — мужчина отстранился и посмотрел в заплаканное лицо девушки, которое осветило красное солнце. — Все это время я не мог понять, что в тебе особенного. Просто потерянная девочка, которых за свою жизнь, поверь, я видел сотни, тысячи, миллионы. И знай, их судьбы были такими разными и мучительными. Сироты, калеки, жертвы насилия, убийцы, сумасшедшие, потерянные и раздавленные. Но я кое-что понял, несмотря на то, как ты жила, ты любишь мир вокруг, какой бы жестокий он не был, с нами ты изменилась, и я гордился тем, что смог сделать кого-то сильнее, я увидел, как из запуганной школьницы, ты стала невероятной, цветущей, я поспособствовал этому… Сатана всемогущий, и это говорит демон! — Кроули зажмурился. Как же ему сложно.
Тонкая ладошка легла на щеку демону, большим пальцем Карэн погладила змейку на виске, мужчина открыл глаза и встретился с металлическим блеском.
— Я всегда хотела спросить, а сейчас, после твоих слов, тем более… — осипший голос после истерики казался чужим. — Почему, когда ты смотришь на меня, ты боишься?
Кроули не моргал, не дышал.
— Потому, что демоны не могут любить… Так я думал, а ещё… Я просто обожаю горький шоколад.
Кроули впился в девичьи губы поцелуем, словно сорвав какой-то рычаг в голове. Он пытался сказать себе, Карэн, всему миру, что его чувства важны. Она важна! Демоны не могут любить, но он может. Девушка сначала оторопела, но без слов поняла то, что пытался донести Кроули, и ей это нужно. Да, она лишь флиртовала, соперничала, дурачилась. Но все чаще и чаще ее мысли возвращались к этим змеиным глазам, которые ее покорили. Даффи — сирота, не знавшая ранее, что действительно значит любить, теперь вбирала это чувство каждой клеточкой тела, цепляясь за него, как за спасательный круг. Девичьи губы приоткрылись, поцелуй углубился. Кроули сжимал в объятиях уже не девушку, а молодую женщину, которая требовала этой близости, этого всепожирающего огня, не способного ее сжечь, а только согреть. Тонкие пальчики вцепились в одежду мужчины сдирая ее, пытаясь порвать, добраться до тела, чтобы стать ближе, слиться, не отпускать. А умопомрачительный вкус шоколада уже не раздражал, он сводил с ума и хотелось вобрать его полностью. Кроули притянул Карэн ещё ближе, хотя, казалось, это невозможно. Раздвоенный язык спускался ниже по шее, касаясь бледной веснушчатой кожи. Сдерживать себя не было никакого смысла. Змей разрушал этот мир иллюзий, возвращая Карэн уверенность в том, что она не одна, она нужна. Пусть бабушка наказывала внучку, била, возможно, ненавидела, но она была ей дорога. Дорога Азирафаэлю, ее доброму ангелу хранителю. А ещё, она любима. Любима, пускай, это и звучит невыносимо абсурдно, демоном.
Девушка цеплялась пальцами, целовала губами, кусала зубами, страшась, если отпустит этого мужчину сейчас, он исчезнет, и она снова останется одна. Он исчезнет, забрав это восхитительное тепло, которое разливалось сладкой негой по всему телу. По каждой частичке. Это счастье, как наркотик, разлилось по венам, впиталось в кровь, выбивая с уст черноволосого нефилима стоны радости, свободы, благоговения и эйфории. Она ловила взгляд безумных змеиных глаз и упивалась им, снова тянулась к четко очерченным губам, целовала раздвоенный язык, не желая отпускать от себя. Прижималась и отстранилась, выбивая из лёгких тяжёлые вздохи. Следуя за этим мужчиной, как за маяком. Кроули не мог и не хотел останавливаться. Он признал, что сорвался, он жалел. Жалел лишь о том, что все это время глупо предполагал, что эти эмоции, которые сейчас бурлят в нем, его сломают, изменят, раздавят. Но нет. Они подарили ему новый Эдем.
Мир иллюзий умирал за их спинами, возвращаясь в реальность, возвращаясь в жизнь, возвращая туда, где ему и положено быть.
Все вернулось обратно.
В Аду все трещины залатались, на стены вернулась былая грязь и плесень, демоны повскакивали со своих мест, даже не поняв, что произошло. Будто каждый из них просто на секунду потерял равновесие. Никто и не помнил о случившемся крушении мира. Только все лампочки перестали моргать.
Вельзевул держала в руках какую-то бумагу и почесав на голове большую муху, зевнула, возвращаясь к своим обязанностям.
Рай тоже вернулся в свой первозданный вид — белый свет, пустота, ни пылинки. И в головах ангелов снова их ежедневные заботы, правда, кабинет Михаила выглядел, словно там слон прошёлся. Недоработочка. Но все подумали, что архангел хорошенько повеселился прошлым вечером.
Мир в порядке. Весна в Эпсоме, зелёная травка, птички цветут, цветочки поют. Как будто ничего и не было.
Азирафаэль проснулся и сел на полу, держась за голову, пытаясь понять, кто он, где он и зачем он. И что произошло, но посмотрев перед собой, лишь улыбнулся.
Кроули стоял рядом с Карэн, приобняв черноволоску за плечи, а Даффи прощалась со своей погибшей бабулей.
— Она же встретится с мамой? — Карэн подняла взгляд на демона.
— Если ты этого захочешь, то думаю, с нашей канцелярией мы договоримся. Твоя бабуся не была же плохой окончательно, она разумом поехала, но не сердцем. — рыжеволосый мужчина улыбнулся.
Даффи прикрыла простыней голову улыбающиеся мертвой женщины, поцеловав ту напоследок.
— И что теперь будет со мной? — Карэн повернулась к Азирафаэлю, который хитро прищурился, но говорить ничего не стал.
Кроули одним своим взглядом дал понять, что если ангел скажет хоть слово, безупречный белый пиджак будет облит краской, как на какой-нибудь забастовке гринписов.
— А ты сторону выбрала? — Кроули широко улыбнулся.
— Не-а! — счастливо улыбнулась Даффи в ответ. — Я одинаково люблю и шоколад, и ваниль, но каждый по разному.
11. 06. XXIII век.
Над парящим зданием пролетел аэрокар, посигналив какому-то шумахеру и перестроившись на нижнюю полосу воздушных путей. Где-то пронеслась по тропинке девушка, сидящая в неком подобии пузыря, спешащая на работу. Старичок прижав пальчик к уху, что-то громко кричал через видео наушник, похоже, своему сыну, потому, что фразы звучали: «Оставь ребенка в покое, Джеймс, пускай Маркус играет с биосимулятором! Да, я читал! Он безвреден! Реклама врать не может! Джеймс!». Несколько роботов аккуратно подстригают газон, автономно вымеряя каждый миллиметр. В Лондоне от Биг Бена остался лишь циферблат родным, все остальное давно отреставрировано и переделано.