Страница 16 из 52
— Обложили! — в отчаянии закричал бомж и, подхватившись, рванулся было вперед. Но участковый, быстро перевернувшись на живот, успел схватить его за штанину, и Блеклый, широко взмахнув руками, словно подстреленная на взлете птица, клюнул лицом снег.
— Да я этого Корягу видел всего две минуты, — словно оправдываясь, говорил Блеклый Патрикову, когда Буркин привел его в отделение. — Иду мимо остановки, а тут он. Ну, я его по ходу проводил чуть-чуть.
— А про украденный чемодан он тебе ничего не говорил? — как бы между делом поинтересовался Патриков, внимательно вглядываясь в лицо собеседника.
— Говорил, — после продолжительной паузы признался Блеклый.
— Что говорил?
— Ну, что чемодан спер.
— И куда дел?
— Ну, там оставил одному.
— В пятиэтажке, в микрорайоне НГДУ?
— Ну да, на четвертом этаже.
— На третьем, — полувопросительно уточнил Патриков.
— Может, и на третьем, вам видней, — пожал плечами Блеклый. — Но мне он сказал, что на четвертом.
У Патрикова в памяти снова всплыла женщина с ярко крашенными волосами. Вспомнил он и мужчину, который увел ее наверх. Теперь он почти не сомневался, что именно в квартире этих людей оставил свой чемодан почивший бомж Сверчков, который либо перепутал с испугу, либо целенаправленно назвал не тот этаж тому, кто его потом убил. Казалось бы, все начинает выстраиваться в стройную логическую цепочку. Однако странные бандиты-монстры, их неуместная одежда, непонятное оружие, которым они пользовались — все это вплетало в цепь событий элемент почти мистической загадочности, ощущение тайны, раскрыть которую было не так просто, как могло показаться. Вспомнил Николай и синеющую на воздухе кровь, которую он, вернувшись, соскреб в тот вечер со ступенек в сделанный из листа записной книжки кулек. Теперь надо отвезти его экспертам из УВД. А потом — снова в злополучный подъезд, но теперь уже на четвертый этаж.
— Все, — сказал майор Ермолов, когда Патриков зашел к нему поделиться кое-какими догадками. — Дело об убийстве Сверчкова передается в УВД. Напиши подробный отчет по нему, изложи все факты, которые знаешь, свои версии и можешь спокойно дорабатывать материалы по другим преступлениям.
— Но, мне кажется, я только нащупал логическую взаимосвязь между различными фактами, только начал по-настоящему входить в суть дела.
Ермолов развел руками:
— Но ты же понимаешь, что это не зависит от нас. Есть приказ передать дело в УВД. Не переживай. Тебе еще хватит запутанных преступлений.
Дело Патриков сдал. Но женщина с крашеными волосами не давала ему покоя. Поэтому вечером он вновь направился в уже знакомый подъезд. Мужчину, открывшего ему дверь, Николай узнал сразу. Увидев удостоверение, тот несколько смутился. Они расположились для беседы в уютной комнате, где на журнальном столике стоял красивый бронзовый подсвечник с истаявшими розовыми свечами. Сидя в предложенном ему кресле-качалке, Патриков внимательно изучал взглядом хозяина квартиры, оказавшегося поэтом Блоковым, о котором Николай где-то что-то слышал или читал.
— Вы, наверное, насчет перестрелки в подъезде? — спросил поэт, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана.
— Именно.
— Я слышал стрельбу.
— И кое-что видели.
— Да, я выходил.
— Не один.
— Со мной была моя знакомая, — после некоторого замешательства признался поэт.
— Почему она вышла?
— Из любопытства, очевидно.
Патриков долгим испытывающим взглядом смотрел в лицо Блокова.
— А вам не показалось, что она знакома с нападавшими?
— Да что вы! Откуда? Нет, не показалось.
— А вот мне показалось.
Блоков вдруг сосредоточился и начал что-то напряженно соображать.
— Что, есть повод для размышления? — оживился оперативник.
— Да как сказать…
— Так что? Могла она знать этих людей?
— Не знаю. Мы с ней были знакомы очень недолго. Но, думаю, что вряд ли у нее могло быть что-то общее с уголовниками.
— А вы никогда не видели тех парней раньше?
— Нет.
— Могу я поговорить с вашей знакомой?
— Дело в том, что я знаю ее только по имени и совсем не знаю, где она живет.
— Не обижайтесь, но это, по крайней мере, смешно.
— Я понимаю, что вам трудно в это поверить, но тем не менее я говорю правду.
— Возможно. И как же зовут вашу знакомую?
Поэт замялся.
— Вы знаете, у нее трудное иностранное имя, нечто созвучное слову Лэнгли.
— Ка-ак?
— Ну, нечто вроде Лэнгли.
— Да-а, серьезная, видно, женщина. И больше ничего вы о ней рассказать не можете?
— Нет.
— А не было ли у нее большого черного чемодана? Не заметили?
— Был, — не смог соврать Блоков под пристальным и слегка насмешливым взглядом оперативника.
— И где он?
— Она забрала его с собой.
— А не знаете ли вы случайно, что было в этом чемодане?
— Знаю. Он был пуст. А что, этот чемодан имеет какое-то отношение к вашей работе?
— Похоже, что имеет. Она пришла к вам с этим чемоданом?
— Да, — здесь Блоков снова замешкался, не решаясь сказать, что ее принесли в чемодане, поскольку и это было бы неправдой. — Она была при нем.
— И зачем же она ходит с огромным пустым чемоданом?
— Не знаю. Наверное, купила по дороге.
— Логично. Что ж, спасибо и на том. Будьте готовы к тому, что вас вызовут в милицию.
Уже распахнув входную дверь, Патриков вдруг обернулся и, кажется, неожиданно даже для себя спросил:
— А не была ли она одета в черный плащ и шляпу?
Вопрос не просто удивил, а буквально поразил поэта.
— Что?! Была?! — не меньше поэта поразился милиционер.
Блоков ничего не ответил, а только тихо кивнул головой, продолжая что-то соображать.
Очередной день начался для Патрикова с неприятного известия: Ермолов перешел в управление. Слухи о его предстоящем повышении ходили по отделению давно, и поговаривали, что он потихоньку сдает дела, но ко всем этим разговорам уже настолько привыкли, что перевод Ермолова казался либо делом очень далеким, либо и вовсе блефом. И вот теперь Ермолов из отдела ушел. А жаль. Патрикову хотелось поделиться с ним своими новыми идеями. Впрочем, УВД не так далеко, да и к экспертам не мешает зайти — очень уж интересно, что это за кровь, которая меняет цвет. Закончив в этот день давнее и уже просроченное дело об ограблении, вечером Николай отправился в управление.
— Вообще-то результаты анализа у нас уже забрали, теперь ведь не ты ведешь это дело, — ответил эксперт Чернин, когда Патриков поинтересовался экспертизой синей крови. — Но удовлетворю твое любопытство — это биомасса.
— Что значит биомасса? Разве это не кровь? — Патриков нахмурился: кажется, начинали сбываться тайные и в значительной степени нелепые подозрения, которые возникали сами собой и которые он изо всех сил старался от себя отгонять.
— Это похоже на кровь, но это не совсем кровь. Там есть еще биовещества, которых в крови не бывает.
— Ну и какие это вещества?
— Ты спрашиваешь так, будто я доктор биологии, — вдруг разозлился эксперт. — Это вещества, на которых какой-нибудь научный работник мог бы сделать докторскую диссертацию, если бы как следует изучал их.
Выйдя из лаборатории, Патриков направился было к Ермолову, но встретил его на лестнице.
— Здравствуй, счастливчик! — поприветствовал оперативника майор.
— В чем это мне так повезло? — удивился Николай.
— От тебя это темное дело ушло, а ко мне снова пришло, — посетовал Ермолов. — Там оно у меня на контроле было, и здесь его снова отдали мне на контроль.
— Значит, я не зря к вам.
— С удовольствием тебя выслушаю, но мне, к сожалению, нужно срочно уехать. Тебе придется долго ждать. Или вот что: чтобы время зря не терять, зайди к своему приятелю по милицейской школе Виктору Комову — наше дело сейчас у него. С ним и побеседуй. Ну, а если останутся какие-то вопросы, зайди попозже ко мне.