Должок!

Среди архитекторов уже есть одна женщина – Тося – милая, кудрявая и смешливая барышня лет тридцати. Когда я поделилась своим наблюдением с соседом по столу Денисом, тот усмехнулся в ответ:

- Это ты её на объекте не видела. Прорабы крестятся, когда к стройплощадке подъезжает её «Ока». У неё даже кликуха “М-500”. Она не орёт только на таджиков: те делают вид, что по-русски не понимают. Зато нашим достаётся.

(*М-500 – марка цемента. Цемент марки М500 используется там, где от конструкций требуется повышенная прочность для сопротивления серьезным нагрузкам. А хорошая скорость схватывания позволяет применять его в аварийно-ремонтных работах.

Источник: http://stroitel-list.ru/cement/osobe

Денису двадцать шесть, и он ближе всех ко мне по возрасту. Уже на второй день я поняла, что он безответно влюблён в Тосю. А на третий – что не безответно. Просто её смущает, что она старше и имеет четырёхлетнего сынишку от распавшегося брака. Но Денис не теряет надежды. Удачи ему!

Ещё три коллеги – мужчины от сорока до шестидесяти лет – приняли меня по-отечески доброжелательно, предложили обращаться за помощью и благополучно обо мне забыли, потому что за пять рабочих дней я видела их не больше двух раз: очень занятые архитекторы!

Тося часто уезжает на свой объект в городе, и в офисе остаёмся только мы с Денисом, да Татьяна Серафимовна с Матвеем в своём «шкафу». Денис сейчас в стадии творения очередного архитектурного шедевра (он специализируется на элитных коттеджах), а я, горемыка, всю неделю то зубрила материалы из адаптационной папки, то правила свой проект, то мечтала «продолжить плодотворное сотрудничество во всех сферах» с хозяином фирмы.

Сейчас конец рабочего дня. Через полчаса все разойдутся до понедельника. Матвей сообщает коллегам новость о моём экзамене, и все присутствующие, в том числе и два молоденьких инженера из соседнего кабинета, начинают меня бурно поздравлять. Один из инженеров, Олег, предлагает отметить это в ночном клубе. Ну нет! Больше меня туда никакими пряниками не заманишь! Отшучиваюсь и со смехом выпроваживаю ребят на их рабочие места: всё-таки нам ещё полчаса трудиться.

И вовремя. Только я сажусь за свой компьютер, как в кабинет входит шеф. Явно с намерением уличить в безделье. А мы что? Мы работаем. Вон даже Денис успел развернуть файл с проектом и закрыть очередную «стрелялку». Окинув всех нас орлиным взором, Стадник толкает дверь к Лебедеву.

- Фу-ух! – выдыхает Денис. – Чуть не спалился.

- А что это тебе сегодня не работается? – спрашиваю я обычно сосредоточенного коллегу.

- Застрял на фронтоне, – жалуется он. – Не идёт. Что ни сделаю, всё пошлость и безвкусица. Вот глянь.

Он поворачивает ко мне свой монитор. Я рассматриваю рисунок, прошу повернуть его по часовой стрелке.

- Мне узор нравится, – возражаю я. – А если попробовать сделать его уже и растянуть в длину? Он будет смотреться легче и изящней.

Денис возвращает монитор на место, делает несколько движений мышкой и расцветает в улыбке:

- Алиска, ты гений! Я над этим целый день бился, аж запсиховал. С меня обед в понедельник… о… до свидания, Иван Антонович.

Я оглянулась туда, куда были направлены глаза Дениса, и встретилась взглядом с шефом. Айсберг, блин. Не хотелось бы мне стать «Титаником» на его пути.

- До свидания, – цедит в ответ и выходит.

- Алис, ты точно хорошо отвечала? – задумчиво спрашивает Денис.

Глава 20

Там, б…, что, мёдом намазано?! Какого хрена инженеры повадились бегать к архитекторам? Что-то раньше я такой горячей дружбы не замечал. Кхм… Может, и правда, просто не замечал? И этот ещё собирается её обедом кормить. Да отвалите вы все от МОЕЙ девочки! Всё! Запру нахер в своей квартире и ключей не дам. Только сбежит ведь. Её насильно не удержишь – не тот характер. Но попытаться стоит.

Выхожу из офиса как никогда рано: на часах только десять минут шестого. Сотрудники начинают расходиться, но Алисы пока не видно. Нет и Лебедева, и его жены. И Денис этот тоже не появлялся.

А вот и они: весь отдел кадров в составе трёх человек и половина архитектурного: Лебедев, Денис Хорошилов, Антонина и Алиса. А также моя прелестная секретарша Мариночка. И куда это они все вместе собираются? Вся честная компания направляется прямо в кафе, куда обычно бегают сотрудники нашего бизнес-центра обедать. Что они там забыли? Ответ приходит, когда я вижу, что Хорошилов, юркнув по пути в цветочный киоск, появляется оттуда с красивым букетом, вручает его Любе, и все начинают её обнимать, расцеловывать, а Лебедев – гладить по животу. Етить! Я совсем свихнулся, если забыл даже, что у неё сегодня последний рабочий день перед декретным отпуском. Обычно в таких случаях Марина выручает меня, посылая сотрудницам цветы и подарки, но это же Люба! Девочка, с которой мы росли в соседних квартирах, пока жизнь не разбросала нас по разным местам. Крестница моего отца.

Набираю номер дяди Славы и прошу его забрать машину от бизнес-центра.

- Во сколько за тобой потом заехать и куда? – спрашивает он.

- Я сам доберусь.

Через десять минут вхожу в кафе с букетом садовых ромашек – любимых Любиных цветов.

- И что этот колобок собирается праздновать без меня? – возмущаюсь, а в ответ получаю радостную улыбку и благодарный поцелуй в щёку.

Лебедев пододвигает мне стул от соседнего столика, и я оказываюсь прямо напротив Алисы. Сотрудники все молодые, поэтому ведут себя раскованно, не заморачиваясь тем, что с ними за одним столом босс: сейчас мы все – гости Любаши. Около часа длится веселье с проводами, поздравлениями и пожеланиями, но виновница торжества явно уже устала, и Антонина, как единственная, кто понимает её состояние, предлагает заканчивать сабантуй. Марина и девочки из отдела кадров договариваются встретиться вечером, зовут с собой Алису, но она не хочет. Хорошилов переминается с ноги на ногу, потом сообщает, что он на машине и может всех подвезти. Алиса снова отказывается, говорит, что живёт в другой стороне, а сама прячет хитрющую улыбку. Что бы это значило?

- Тося? – неуверенно предлагает парень. Антонина легонько вздыхает и, попрощавшись, уходит с ним, сопровождаемая понимающими взглядами коллег. Ого! А я многого не знаю. За столом остаются Лебедевы и мы с Алисой.

- Давай мы тебя довезём, – предлагает Люба Алисе. Та отрицательно крутит головой.

- Вези жену отдыхать, – встреваю я. – Я сам доставлю Алису Романовну.

Ещё через минуту мы остаёмся вдвоём. Я не знаю, как начать разговор. Молчим несколько минут, допивая кофе. Потом я беру её за руку. Если она будет сопротивляться, я утащу её силой. Но Синичка послушно идёт за мной, садится в такси на стоянке и выжидающе смотрит прямо мне в глаза. Я медлю, потом решаюсь и сажусь рядом, называю свой адрес.

За дорогу не сказано ни единого слова. В лифте – тоже. Да и в квартире я разговаривать не собираюсь. Подхватываю её на руки и, едва дав ей сбросить босоножки, несу в свою спальню. Синичка доверчиво прижимается ко мне, обвивает руками шею. Нам не нужны возбуждающие ласки – мы и так на пределе. Юбку можно просто задрать, блузку снимаем через голову – некогда возиться с пуговицами, бюстгалтер – в сторону. Пиджак мне мешает, ремень – тоже. Всё остальное подождёт. Разворачиваю её в своих руках и легонько подталкиваю к кровати, она не понимает, противится. Тогда я просто поднимаю и бросаю её на середину лицом вниз и накрываю собой. Всё, никуда теперь не денется. Её кисти прижаты к постели моими ладонями, и я могу делать всё, что хочу. А хочу я многого. И это – только начало.

Всё происходит бурно и быстро. Так быстро, что я не успеваю сообразить, что сегодня уже второй раз не использую презерватив. А ещё я не использую голову – она у меня так, для завершения композиции. Синичка ещё не успела понять, что произошло, лежит, уткнувшись носом в одеяло, и пытается отдышаться. Но у меня опыта намного больше, поэтому в голове начинает маячить ехидненькая мыслишка: «Попался, голубчик!» И, что интересно, она не вызывает у меня ни паники, ни раздражения. Я вспоминаю, с каким трепетом сегодня Матвей гладил круглое пузико своей Любаши, и мне хочется увидеть такое же у Алисы. Я переворачиваю её на спину, целую её плоский пока живот чуть ниже пупка. Десять секунд назад я проклинал свою беспечность, а теперь надеюсь, что только что посеял семена урожая, который собирают через девять месяцев. Пусть это будет девочка, или две. Но я и на пацана согласен.