Страница 3 из 14
– Несмотря на мой теперешний внешний вид, можешь не сомневаться: у меня еще есть платье… пожалуй, даже два. – Ее слова отвлекли Марка от непристойных мечтаний. Николь же напряженно улыбалась.
Марк встал, подошел к столику у стены и налил себе бренди.
– Собираешься опять встретиться с графом?
– А что?.. – В ее низком голосе, как и прежде, звучала хрипотца. – Неужели ревнуешь?
– Ревную? Понятия не имею, что означает это слово.
– Граф – мой друг, не более того.
Марк пожал плечами и плеснул себе еще немного бренди.
– Уверен, ты бы мне сказала, будь он не только другом.
– Уверена, что тебе наплевать.
– Ошибаешься. Ни одному мужчине не понравится представлять свою жену в постели с другим мужчиной. – Марк сделал большой глоток.
Николь закатила глаза.
– А ты, разумеется, все эти годы воздерживался от интимных связей, – проговорила она с усмешкой.
Именно так и было. Но Марк скорее умер бы медленной мучительной смертью – вроде той, что грозила ему в плену у французов, – чем признался в этом. Однако же… Они с Николь приняли совместное решение разъехаться и не виделись десять лет. А Николь – красивая женщина в самом расцвете сил. И… Черт побери, перспектива разбить графу нос или сломать челюсть показалась Марку в этот момент необычайно привлекательной.
– Я никогда не рассказываю о своих любовных связях, дорогая, – проговорил он наконец.
Николь напряженно улыбнулась. Чуть помолчав, решила сменить тему.
– Значит, ты стал генералом?
– Да, стал. – Марк подошел к окну, за которым простирались бескрайние лавандовые поля. Одну руку он заложил за спину, став очень похожим на полководца, осматривавшего поле битвы. Эта поза оставалась для него все еще привычной, хотя он уже довольно давно оставил действительную службу.
– Полагаю, тебя следует поздравить? – Тут принесли чай, и Николь наполнила свою чашку, в которую щедро плеснула сливок (Марк помнил, что она всегда пила чай со сливками, но без сахара).
– Нет, не стоит. – Он покачал головой и сделал еще глоток бренди.
Серебряная ложечка, которой Николь размешивала чай, звякнула о тонкий фарфор.
– Должна признаться, я часто думала, когда получу известие о твоей гибели, – проговорила она вполголоса.
Невесело усмехнувшись, Марк пристально уставился на жену.
– Ты так мало верила в меня? Или принимала желаемое за действительное?
– Ни то ни другое. – Николь поднесла чашку к губам. – Просто я хорошо знаю, насколько безрассудным ты можешь быть.
Марк опустил голову.
– Мог быть.
– Правда? – Она взглянула на него с искренним изумлением. – Ты приехал, дабы сообщить мне, что изменился?
– Я изменился, но все же не настолько, – ответил Марк с усмешкой.
– А знаешь… я почему-то не удивлена. – Николь поставила на стол чашку и скрестила руки на груди. – Скажи, Марк, зачем ты приехал?
Он отсалютовал ей бокалом. Янтарная жидкость сверкнула в лучах послеполуденного солнца.
– Видишь ли, мне необходима от тебя… одна любезность.
– В этом я не сомневалась. Какая именно? – Николь снова поднесла чашку к губам и сделала глоток.
Марк допил бренди и заглянул жене в глаза.
– Мне необходимо, чтобы ты на несколько месяцев вернулась со мной в Англию, прикинувшись моей любящей женой.
Глава 4
Николь поперхнулась чаем и надолго закашлялась. Если бы Марк заявил, что желает ее участия в генеральном сражении, она была бы не так удивлена.
Откашлявшись, она достала из кармана платочек, вытерла слезящиеся глаза и устремила на мужа пристальный взгляд.
– Чего ты от меня хочешь?
Марк поставил на стол пустой бокал и шагнул к жене.
– Уверен, ты меня хорошо расслышала. Видишь ли, моя кандидатура рассматривается на повышение. Очень хорошее повышение. Я собираюсь стать министром внутренних дел.
Николь невольно присвистнула.
– Министром внутренних дел? – Она всегда знала, что Марк необычайно честолюбив, и не сомневалась, что он далеко пойдет. Но все же… Неужели он будет вхож к королю? Неужели будет иметь такую огромную власть? Она опустила глаза, взглянула на свой мутный от сливок чай и постаралась придать лицу непроницаемое выражение. – Итак, твои политические амбиции наконец будут реализованы? Но при чем тут я?
Марк склонил голову к плечу и пристально посмотрел на собеседницу.
– К сожалению, ты имеешь к моему назначению самое прямое отношение. На эту должность нужен семейный человек.
Николь нахмурилась.
– Ты рассказал о своей семье?
Муж покачал головой.
– Нет. – От его короткого резкого ответа у Николь перехватило горло. – Моя семья здесь ни при чем. Просто им нужен женатый человек, а не холостяк. Вот и все.
Да, конечно… Ей не следовало говорить о его семье. Это для него такая же болезненная тема, как и раньше.
– Ты надеешься, что, продемонстрировав меня после всех этих лет, сумеешь укрепить свое положение?
Марк со вздохом кивнул.
– Да, что-то вроде этого.
Она поставила чашку на серебряный поднос перед ней на столике и окинула мужа взглядом. Ему придется многое ей объяснить.
– А почему бы тебе не найти какую-нибудь непритязательную послушную простушку, которая будет притворяться твоей женой?
– Есть люди, которые знают, что мы женаты, Николь. Их не много, но они есть. И если меня поймают на лжи, то мне придется забыть о повышении.
– Значит, ты рассматривал такую возможность? – Николь делано рассмеялась. – Ладно, можешь не отвечать. Я и так уверена, что ты думал об этом.
Марк снова склонил голову к плечу и вдруг спросил:
– Кстати, а как твоя семья относится к тому, что ты столько лет живешь здесь одна?
У Николь заныло сердце. После десяти лет разлуки он задает такой вопрос столь безразличным тоном, словно ведет разговор о погоде? Что ж, хорошо. В любую игру могут играть двое.
– Я не оставила им выбора, – ответила она.
– Ты никому не оставляешь выбора, – процедил Марк сквозь зубы.
Николь вздрогнула – и прижала руку к груди, где внезапно ощутилась ужасная пустота. Поднявшись на ноги, она пробормотала:
– Я пишу маме когда могу. Мы поддерживаем связь.
– А все это? – Марк окинул взглядом комнату. – Как ты со всем этим управляешься?
Проклятье! Как он смеет задавать подобные вопросы? У него нет на это права! За все эти годы она не взяла у него ни пенса!
– Кому, как не тебе, Марк, знать, что работа на министерство иностранных дел может приносить доход? Я тоже периодически выполняла кое-какие задания здесь, во Франции.
– Ах да, твоя карьера… Открыла отделение сыщиков уголовного полицейского суда в Париже?
Проигнорировав вопрос, Николь направилась к столику с напитками и налила себе бренди. Она не позволит насмехаться над собой. О, проклятье! Ну почему ей никак не удается стереть насмешливую ухмылку с его непозволительно красивого лица?
– Хочешь еще? – спросила она вежливым тоном радушной хозяйки дома. Впрочем, ее радушие едва ли показалось ему искренним.
– Да, – буркнул Марк.
С трудом заставив себя обуздать разбушевавшиеся эмоции, Николь налила бренди в бокалы и мысленно поздравила себя с тем, что руки у нее нисколько не дрожали, несмотря на отчаянно колотившееся сердце. Она спокойно прошла по толстому ковру и протянула мужу бокал.
Тот взял его и опять усмехнулся.
– Я вижу, ты, как и раньше, чужда условностей.
– А ты, как и раньше, думаешь только о работе. – Она резко отвернулась и вернулась на свое место.
Марк сел рядом, затем чуть наклонился вперед, упершись локтями в колени. Стакан он держал прямо перед собой.
– Так ты сделаешь это? – Он заглянул ей в глаза.
А она молчала. И ведь он даже не пытался ее уговаривать. Ему это не требовалось, ибо он излучал обаяние, не прилагая к тому никаких усилий. И он прекрасно это знал.
Николь мысленно выругалась. О, сегодня этот проклятый карьерист был даже красивее, чем десять лет назад. Он был таким же высоким, широкоплечим и мускулистым, обладал пышной темной шевелюрой и большими темными глазами, светившимися надменностью и острым умом. Только нос, пожалуй, стал немного другим. Идеально прямой десять лет назад, он приобрел горбинку, словно его ломали – раз или даже два. К несчастью, это небольшое несовершенство лишь добавило ему очарования. А его проклятые губы были, как и десять лет назад, преступно красивыми. Николь помотала головой – словно старалась отогнать подобные мысли.