Мой бесстрашный герцог

– Да, совершенно верно, но… – Она прикусила губу и стала рассматривать свои туфельки. Ее щеки, до этого розовые, стали пурпурными.

«О господи! Это добром не кончится!» – мысленно воскликнул Марк.

– Что еще? – пробурчал он.

Николь снова подняла голову. Щеки ее пылали огнем.

– Только мы не будем заниматься любовью. Это будет просто постель… ради воспроизводства вида.

Марку стало трудно дышать. О чем говорит эта женщина? Он в полном недоумении развел руками.

– Я не вполне понимаю, о чем ты…

Она откашлялась и пробормотала:

– Ну, мы же не будем… получать удовольствие. Я только это имела в виду.

Голова Марка дернулась – словно он получил сильнейший удар в челюсть.

– Милая, я так или иначе все равно получу удовольствие.

Николь непроизвольно разинула рот, но тут же закрыла.

– Да-да, конечно. Я всего лишь хотела сказать, что это будет всего лишь… соитием.

– Соитием?.. – Марк поморщился; он был искренне раздосадован. – Если помнишь, время, проведенное в постели, не было нам в тягость. – Он понизил голос. – Мы всегда наслаждались близостью, Николь, и я, и ты. И никогда речь не шла… о соитиях.

Она взглянула мужу в глаза и сразу отвела взгляд.

– Марк, тебе обязательно надо усложнять и без того нелегкое положение?

– Да. Полагаю, что да, – ответил он, опершись рукой о каминную полку.

Николь снова сжала кулаки.

– Ох, ты невозможен. Просто скажи, «да» или «нет».

Марк выпрямился, одернул сюртук, развернулся и направился к двери.

– Куда ты? – спросила Николь, и на сей раз в ее голосе звучала паника.

– Обратно в гостиницу. Теперь уже мне необходимо время на размышления.

Глава 12

В течение нескольких часов Николь пыталась отвечать на письма. Ей регулярно писали кузины из Англии. Мама тоже писала довольно часто. Как обычно, письма ее начинались вопросом, поддерживает ли она связь с Марком. Кроме того, ей писали многочисленные подруги из Англии и Франции. Николь неделями не отвечала на письма, предпочитая верховые прогулки или другую активную деятельность сидению за письменным столом и описыванию того, что уже произошло.

Ее больше интересовало, что будет и как она сможет в этом будущем участвовать. Именно поэтому она выбрала такую жизнь. И поэтому приехала во Францию. Французы не столь склонны кого-либо осуждать, как англичане. Они не обращают внимания на такие вещи, как бриджи для верховой езды на женщине, равно как и на замужнюю женщину, годами живущую без мужа. Лишь немногие за все эти годы задавали ей вопросы о муже. Герцогиня же расспрашивала ее о муже довольно подробно, но ей-то можно, она близкая подруга. Даже Генри не приставал к ней с расспросами. Было много причин, заставивших Николь покинуть Англию. И все же, несмотря на широкий круг новых друзей и активную жизнь во Франции, она по-прежнему чувствовала себя одинокой.

Упершись локтями в письменный стол, она подпирала щеку ладонью. В другой руке она держала перо, которое так и не донесла до бумаги. Что скажет Марк? Он должен сказать «да»! Иначе и быть не может. Он больше всего на свете хотел повышения, и она весьма доходчиво объяснила ему, что ребенок не станет для него обузой. Николь вспомнила, каким стало его лицо, когда она сказала, что это будет просто соитие. Ох, он ужасно разозлился…

Этот человек очень гордился своими подвигами в постели, и Николь не могла винить его за это. Он действительно был фантастическим любовником, и ночи, проведенные с ним, оставались незабываемыми. Она и теперь, спустя десять лет, иногда просыпалась вся в поту, вспоминая их.

Николь тяжко вздохнула. Очевидно, она поспешила. Надо было дождаться его согласия, а уж потом говорить про соитие. Но очень уж ей хотелось как-то ранить, уязвить его. Ведь было чертовски неловко просить собственного мужа о том, чтобы спал с ней какое-то время. Десять лет назад он отверг ее. А раз так, то он ни в коем случае не должен был подумать, что она предвкушала их близость.

Чувствуя смутное беспокойство, Николь отбросила перо. Неужели она действительно предвкушала их близость? Неужели с нетерпением ждала ее? С тех пор как он приехал, она старалась не думать, каково это будет – снова оказаться с ним в постели. Хотя дело не всегда доходило до постели. Ее губы тронула улыбка. Постель вовсе не обязательное условие. Этому Марк научил ее. С правильным партнером можно получить море удовольствия, просто прислонившись к стене. А Марк, черт бы его побрал, был правильным партнером. После свадьбы они были вместе всего несколько месяцев, и за это время он изучил каждый дюйм ее тела и точно знал, где к ней прикасаться и как. Он научил ее понимать и его тело тоже. Она знала, что ему особенно нравилось и как…

Николь бросило в жар. Вспыхнув, она схватила со стола тонкий веер и начала энергично обмахиваться. Проклятье! За один только день после появления Марка она краснела гуще, чем за все предыдущие десять лет. Как это у него получалось? Ведь она давно уже не та скромная робкая девушка… Теперь она взрослая женщина.

Николь думала об этом всю прошедшую ночь. Думала о том, как снова ляжет в постель с Марком, чтобы зачать ребенка. И она не станет бередить старые раны, которые успели зарубцеваться за прошедшие годы. Она этого не допустит. А единственный способ этого не допускать – не повторять те страстные ночи, которые они проводили вместе, когда были молоды и влюблены (по крайней мере, она). Иначе все опять закончится разбитым сердцем. В тот, первый раз она едва пережила их разрыв. Второй раз это уж точно не случится. Чтобы их сделка сработала, ей следовало строго выполнять собственное условие: между ними будет просто физическая близость, а не любовь.

Впрочем, Николь прекрасно понимала: мужчина получает удовольствие вне зависимости от того, испытывает ли его женщина. Но Марк-то никогда не оставлял ее неудовлетворенной. И он даже радовался, видя, что она получала удовольствие. Причем всякий раз она достигала пика наслаждения раньше, чем он. Конечно, этот мужчина упрям как мул: всегда старался быть главным во всем, – но, видит Бог, он потрясающий любовник.

Ей будет очень трудно лечь с ним в постель, так как это сделает ее уязвимой – и не только тело, но также разум и сердце. А с сердцем играть опасно. И если Марк не согласится на ее условие относительно простого и ни к чему не обязывающего соития, так сказать, механического акта, то придется…

При этой мысли у нее участился пульс. Что ж, тогда она снова получит удовольствие, о котором почти забыла за прошедшие десять лет. Да-да, если это обеспечит ей ребенка, то пусть так и будет. Игра стоит свеч. Ведь ребенок будет любить ее безо всяких условий и никогда ее не покинет. Она же сможет посвятить ему всю свою жизнь.

Николь закрыла веер и бросила на стол. О ребенке она мечтала уже много лет. И теперь, когда войны наконец-то закончились, ее время пришло. Правда, она лучше умерла бы, чем сама бы отправилась к Марку с этой просьбой. К счастью, он внезапно появился на ее пороге и попросил об услуге… Она невольно улыбнулась. Да-да, это совсем другое дело. И она будет дурой, если не постарается извлечь пользу из создавшейся ситуации.

Николь встала, подошла к окну и, отдернув занавески, посмотрела на расстилавшиеся за окнами поля. Внезапно ей стало холодно. Она представила себе малыша, играющего на зеленой травке, и у нее защемило сердце. Она почувствовала странное томление, не такое, как то, что некогда испытывала рядом с Марком, но не менее глубокое и сильное.

Марк спросил, почему она хотела ребенка. Такого вопроса Николь не ожидала. Она скорее согласилась бы умереть самой мучительной смертью, чем сказала бы ему настоящую причину. Она ужасно одинока, и ей необходимо хотя бы одно живое существо в этом мире, которое будет любить ее без причин и условий. Ее отец умер, когда она была ребенком, а мать никогда не делала секрета из того, что не согласна со всеми решениями дочери. Именно поэтому переезд во Францию много лет назад дался ей так легко. Таким образом она спасалась и от катастрофического брака, и от надзора матери. Единственным человеком, по которому она действительно скучала, была бабушка. Когда три года назад Николь сообщили о ее смерти, она рыдала много дней. Ей не удалось даже проститься с бабушкой. Письмо пришло через две недели после похорон.