Страница 9 из 33
Пауза.
Лев. Он что, больше ничего не знает?
Татьяна. Нет… Ну, так почему только на десять ступеней?
Лев. Я все боялся, что приду, а все дома: и отец, и мать, и братишка… Сидят за столом, ужинают. Спрашивают: а ты где так долго был? (Пауза.) А где ты так долго… (Пауза.) А может, боялся встречи с Потапычем.
Пауза. Слышно, как за окнами работают телевизоры.
Татьяна. Вы не опоздаете на поезд?
Лев. Нет.
Татьяна. Откуда вы?
Лев. Из Самары.
Татьяна. А почему не самолетом?
Лев. Люблю в дороге поговорить. В принципе – не тороплюсь.
Татьяна. Я вижу. Патологически. На пятый этаж подымаетесь сколько?..
Лев. Полстолетия.
Татьяна. Вот именно! Вы что, с ума сошли? (Подходит, берет его за руку.) Пойдемте!
Лев. Нет, что вы!..
Татьяна. Пошли, говорю!
Лев. Нет-нет… Нас было четверо…
Татьяна. Пойдемте, вам полегчает..
Лев (упирается). Нет.
Татьяна. Послушайте…
Лев. Отпустите… (Садится.)
Татьяна. Послушайте, что я скажу… Это не болезнь, но… это не очень здорово. (Садится рядом.) Поверьте!.. Я не врач, всего лишь медсестра, но я читала… Это навязчивое состояние, психоз… От него очень легко избавиться! Пойдемте, Лев Львович, вы убедитесь. Давайте выпьем для храбрости и пойдем.
Лев. Да вы что, там Потапыч.
Татьяна. А что Потапыч? Он тоже выпить не дурак. Узнает – обрадуется. Хотите, я поднимусь сначала одна, предупрежу?..
Лев (хватает ее за руку). Не вздумайте!
Татьяна. Вы – трус.
Лев. Как вам сказать…
Татьяна. Трус! Трус!
Лев. Много раз…
Татьяна. Трус!
Лев. …доказывал обратное.
Татьяна. Ну, не трус… Малодушный человек. Что меняется?.. Вот и сидите здесь! (Встает.) И скулите! Еще хоть целых полстолетия. Мальва! Пошли!.. (Уходит.)
Затемнение.
Двор живет, как огромная раковина, в которой хранятся шумы времени: шёпоты, стоны, возгласы удивления исчезнувших людей. Они иногда выходят на первый план, овладевают пространством и подавляют реальные звуки.
Лев сидит на том же месте, ничто не изменилось, лишь стало темнее.
Из парадной выходит Татьяна, садится рядом. В руках у нее полиэтиленовая сумка.
Татьяна. Он ждет вас.
Лев (вздрогнув). Ждет? Нет-нет!.. Лучше не надо!..
Татьяна. Все еще трусите?
Лев. Я вас не просил.
Татьяна. Что хочу, то и делаю. Я у себя дома.
Лев. Вот и занимались бы своими делами.
Татьяна. Ну, и не лезли бы с откровениями.
Пауза.
Лев. Простите… Кто у него?
Татьяна. Семья.
Лев. Я понимаю.
Татьяна. Сын, дочь, внуки.
Лев. А Люся? Или как ее…
Татьяна. Людмила Маркеловна. Она умерла.
Лев. Давно?
Татьяна. Пять лет назад.
Лев. Все ж пожила.
Татьяна. Есть хотите?
Лев. Надо подумать.
Татьяна. Чего тут думать. Ешьте. (Кладет ему на колени сверток.)
Лев. Спасибо. (Ест бутерброд.) Что он сказал?
Татьяна. Пусть придет.
Лев. И все?
Татьяна. И все.
Лев. Идти?
Татьяна. Вы знаете.
Лев (кивает). Доем. (Жует.) С нее все и началось.
Татьяна. С кого?
Лев. С Люси. Сидим при коптилке. Двое детей, двое взрослых. В пальто. Все равно холодно. Два стекла выбито воздушной волной, вместо них фанера. Хлеба нет. Болтанка из обойного клея. В августе родители должны были делать ремонт. Купили обоев. Пачки сухого клея. Ну вот… Появляется Потапыч, с ним миловидная блондинка. В кудрях, с яркой помадой. В белых бурках. Были такие. В основном, в системе снабжения. Потапыч говорит: знакомьтесь, невеста. Женимся. Отец говорит: очень приятно. А мы умираем. Она говорит: Да что вы, мы женимся. – Очень приятно. А мы умираем. – А мы женимся. Приходите на свадьбу. – Очень приятно. А вы на похороны. – Очень приятно. – И вам того же.
Татьяна сидит, нахохлившись, отвернувшись от него.
Татьяна (вполголоса). Врете, я думаю.
Лев. Да нет. Это я помню дословно.
Пауза.
Татьяна. Ну, и что?
Лев. Ничего. Вселился. Попросил вторую комнату. Все равно, говорит, вам и одной-то не натопить. Отец отказал. Говорит: вот и хорошо, что холодная, хоть положить будет где, когда кто-то помрет. Потапыч говорит: а не много ли тебе будет – и две комнаты, и чердак?..
Татьяна. Господи!.. О чем вы…
Лев. Потом я у них хлеб украл. Вынул из сумки на кухонном столе и съел в коридоре. Граммов двести. Мать просила простить, унижалась. Отдала им брошь, подарок отца.
Татьяна. Какую брошь?
Лев. А!.. Ничего особенного Красный камушек в позолоченной оправе. Просто мы умирали. А когда падаешь в пропасть – цепляешься… Вам приходилось висеть над пропастью?
Пауза.
Или смотреть сверху, как кто-то висит?..
Татьяна. Оставьте меня в покое.
Пауза.
Лев. Короче говоря, за отцом пришли. Судили как ракетчика. Вещественным доказательством был ключ. Потапыч был свидетелем обвинения.
Пауза.
Татьяна. Что дальше?
Лев. Ну, а что могло быть дальше? Семья погибла. Сначала умер брат… Потом с улицы не вернулась мама. Пошла за хлебом… упала в очереди. Дворничиха позже рассказывала. Я почему-то выжил. Люся подкармливала, когда я остался один. Она была добрая. И веселая, все смеялась. Попал в детский дом. С ним – в Куйбышев. Нынче – Самара. Заболтал я вас. Пошли. (Встает.)
Татьяна не двигается.
Ну, идем?
Татьяна. Вы теперь чего от него хотите?
Лев. Не знаю. (Пауза.) Когда я здесь, у меня всегда с собой вот эта штука (Распахивает дипломат.)
Татьяна (после паузы). Вы что, серьезно?
Лев. Как видите. (Достает из дипломата пистолет и кладет в карман.)
Татьяна. Но… вы же взрослый человек. Неглупый. Судя по всему, образованный. Думаю даже, порядочный. Вы что… можете застрелить старика?
Лев. Как вам сказать…
Татьяна. Жалкого, полуживого.
Лев. Но я же дал ему большую отсрочку. На целых пятьдесят лет. Согласитесь, это не мало. Ведь я же мог исполнить приговор…
Татьяна. Какой приговор?