Пьющие жизнь

— Нам еще рианца бестолкового спасать, — мягко напомнила Сау, когда парень все-таки остановился. Юкки кивнул и перевоплотился в Лорда.

По узкому коридору они прошли до больших дверей черного цвета. Сау достала телепортер и вопросительно кивнула парню, но тот предупреждающе поднял палец и, приложив ухо к двери, прислушался.

— Ларсон, ну твою … — ругнулся Лорд Тритон и выломал дверь.

Посреди комнаты, увешанной зеркалами, стояло просторное высокое кресло. Вольготно восседавший на нем Алекс, не стесняясь целовал молодую темноволосую женщину.

— Как вы смеете?! — заметив мрачных Лорда и Сау, ведьма Брендана вскочила в коленей Ала и поправила задравшиеся юбки.

— Ну хоть в чем-то Ларсон остался прежним, — прокомментировала Сау, открывая телепорт для остальной компании.

— Не мог сдержаться, она такая милашка, — невинно развел руками подозрительно похожий на себя прежнего ловелас.

А вошедшие через портал ребята не замедлили надеть на обескураженную ведьму ошейник.

— И давно ты, ловелас наш, помнишь все? — с угрозой поинтересовался Дар.

— Да я почти и не забывал, — честно признался Ал.

— А сразу нас сюда почему не привел? — на пальцах Анфеи опасно мерцал огненный шар.

— Чтобы эти охламоны вас убить тут попытались! — Ал посмотрел на Анфею с таким укором, что та даже потушила огонь. — А так я вам вот тех трех, считай, сдал. Одного надоумил вначале прийти в Универ, потом поддержал идею прийти к «горячей штучке», пока та спит. Отвлек внимание Юкки, чтобы вы Дара забрали. А уж надоумить Юкки — пойти и забрать ту, что с салатовыми волосами, "сексуальную такую", — это его слова…

— Но ты так рисковал, — заботливо всплеснула руками Кита и радостно обняла друга.

— Так второй план всегда есть. Как, по вашему, мне память вернулась?

— Зная тебя, ты кого-то подцепил. Но тогда теория об истинной любви рассыпается, — разочаровано протянула Кита.

— Подцепил, ага, — раздался издевательский женский голос: из второго телепорта вышли Советник, Янтарь, Рыцарь и Бин с Верховным.

— Еще раз попадете в лапы злу, не буду ваши прогулы прикрывать, — погрозил ребятам пес.

— Дедушка! — Кита осуждающе посмотрела на Главное порождение Силы.

— Нет, а вы думали, мы просто так не вмешиваемся? — мрачно поинтересовался тот.

Конечно, у старших тоже был план.

— Ларсон, — прошипел Антарес, — ты, что, к маме моей приставал? Убью.

— Не к маме! — высунулась следом Харон-младшая в компании с Мартой.

— Тем более, убью.

— Охота на живца, — тактично пояснила Советник.

Еще в музее увидев зачарованных ребят, Верховный понял, что магия Брэнданы довольно сильна и попытайся он применить свою Силу, остановить сейчас, ведьма сразу повредит их разум, лишит рассудка. Пришлось делать вид, что ничего не может.

Но Главное порождение Силы на то и был Главным, и незаметно заложил в голову Ала маниакальное желание посетить бар «Красный бунтарь» в полном одиночестве.

В том, что остальных вернут их девушки, Верховный даже не сомневался. И даже Янтарь и Рыцарь с Советником на этот раз не сильно на его план ругались. Хотя за сыновей и переживали.

А Алекс Ларсон затем рассказал трогательную историю, как отпросившись у правительницы Брэнданы, пошел в бар, там подошел к милой девушке познакомиться и энергии попить, но тут то его и оглушили, и память кулоном вернули. Но с сохранением способностей от Зла. Их, кстати, уже нет.

Ведьму Брэндану традиционно отправили на исправление в МАД.

Алекс мчал как никогда быстро: с ветром скорее и подальше: от Университета, от всего. Домой. Побыть одному. Зло побеждено. Все хорошо. Его друзья самые лучшие. Самые.

Он отмокает в душе, пытаясь смыть с себя все. Смыть, забыть, прекратить эту пытку.

— Уйди из моей головы, — шепчет он. — Уйди.

Но как будто чувствует цветочный аромат ее духов.

«Ты мираж, ты игра воображения», — выходит, покачиваясь, в одном полотенце падает на кровать, а возбуждение отказывается пропадать.

«Уйди. Хватит мучить меня. Хватит приходить ко мне во снах», — закрывает он глаза.

Самые лучшие, и он врал им открыто и в глаза.

Алекс Ларсон, считающий себя слугой правительницы Брэнданы, действительно, увидел в баре красивую молодую девушку. Он подошел к ней, завел разговор. Она звонко смеялась и кокетничала, ни одним движением не давая понять, что давно знает его. Но он это понял. Она знает его. И какая разница откуда. Он не хочет ее энергию. Он хочет ее. Его грубые пальцы переплетаются с ее тонкими, аристократичными, длинными. Он целует ее руку. Смотрит в серебристые глаза: «Марта». И мир гаснет — у Янтаря всегда была тяжелая рука.

«Ей всего шестнадцать», — думает он уже дома.

«Ты не можешь любить. Ты не способен. Ты при первой же возможности соблазнил темную ведьму».

Она этого не видела, но поняла: по растрепанным волосам, по смешкам друзей: опять он в своем репертуаре. А он гладил холодную кожу, пытаясь не думать о теплой и мягкой.

Алекс рывком садится на кровать и почти залпом опустошает половину бутыли с лайолом. «Забыть. Лучше бы они мне память кулоном стерли. Но как о таком попросишь». Глоток еще глоток, не хочет думать о ней, уже столько долгих мучительных месяцев пытается не думать о ней, переключается на других девушек, ищет приключений. Хочет быть подальше от этой серебристоглазой. И только начинает казаться, что отпустило, как она появляется вновь.

— Марта, — отчаянно шепчет он.

— Привет, — садится она к нему на кровать. — Потрепанный такой, — ласково проводит рукой по волосам.

— Ты навязчивый мираж, — пьяно улыбается Ал, притягивая ее к себе. Пухлые губы совсем рядом дрожат от предвкушения.

«Ты мираж, ты пьяное видение, очередной липкий сон, который не хочет и не хочется отпускать».

Он жадно касается этих губ своими, проникает внутрь языком, лаская. И еще одно воспоминание огненной волной накрывает его: переплетения пальцев мало, чтобы полностью вернуть память. Он взял ее тогда за руку, вывел на улицу, прижал к стене и впился в губы, даже не задумываясь, что это может быть первый поцелуй девушки. «Марта», — окончательно вспоминает он и с ужасом смотрит на нее. И мир гаснет.

«Значит, все-таки покопались в мозгах кулоном. Чтоб я себя раскаянием не съел», — усмехается Ал.

И ведь получилось у них.

Ларсон спокойно и без зазрения совести начинает охмурять ведьму, отвлекать, хоть и находится в списке ее предпочтений на последнем месте. Что поделать — не красавец, просто обаятельный. На первом, кстати, Сейдж. Но тот, как Анфею первый раз видит, даже зачарованным демоном только о ней говорит, не самые порой приятные и приличные вещи, делится сокровенным, по старой забытой памяти. За молчание теперь неделю хорошего поведения должен.

— А мне кошечка та понравилась, — признается Дарион, — пушистая такая, милая, с хвостиком.

Юкки упорно молчит, но по глазам и так все видно.

И вот, оставив ведьму на попечение старших, они празднуют эту победу. Юкки исполняет любую прихоть Сау. Сейдж периодически что-то жарко шепчет Таше на ухо. Сомире язвит, Тэки осаждает ее. Дарион и Стелла просто сидят обнявшись.

— Разбить сердце темной ведьмы-правительницы, это ведь постараться надо. Достижение, — Марта издевательски хлопает Ала по плечу. В голосе едва проскальзывает нотка ревности. И тут закрадывается осознание, что-то еще есть в его истории.

Ал прощается с друзьями, почему-то избегая этих серебристых глаз. Он мчит домой. Он пьет, отмокает в душе, гонит от себя ее образ, гонит желание и снова пьет. А мираж опять рядом, в его объятиях. Еще один поцелуй: самый жаркий, самый властный. Ее тело дрожит, руки тянутся к его полотенцу. И он отстраняется.

— Спать пора, — шепчет ей на ухо, ложится, отворачивается к стене.

«Мираж, не мираж, нельзя и все тут», — и окончательно падает в сон.

Покачиваясь, Марта возвращается через портал в свою комнату. Губы все еще горят, чувствуя его вкус.