Страница 14 из 16
С легкой руки Пушкина, Булгарина называли Видоком, по имени знаменитого французского сыщика. Известен анекдотический случай, когда в газетах было объявлено о продаже в книжных лавках литографированного портрета этого пресловутого француза. Некоторое время покупателям выдавалось изображение Булгарина.
Из истории известно, как прадед Пушкина Ганнибал появился в России. Русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский в 1705 или 1706 году прислал приобретенного им на рынке рабов ребенка в подарок Петру I. Правда, в пушкинском Петербурге бытовала злая легенда о том, что Ганнибал был куплен Петром у пьяного английского матроса за бутылку рома. Известно, что эта легенда стала предметом яростного ожесточенного литературного спора между Пушкиным и Булгариным. В ответ на бесцеремонный выпад последнего Пушкин ответил стихами, в которых вывел этого литературного фискала и доносчика под именем Видока Фиглярина. Все в этом прозвище было убийственным. Имя полностью совпадало с фамилией французского сыщика Эжена Франсуа Видока, а фамилия была умело произведена от фигляра, то есть грубого, жалкого шута и по созвучию полностью соотносилась с фамилией Булгарина.
Этот пушкинский post sсriptum к стихотворению «Моя родословная» заканчивается издевательской строфой:
Из уст в уста в Петербурге передавали анекдоты о Булгарине. Вот только некоторые из них. Булгарин опубликовал в «Северной пчеле» балладу графини Ростопчиной «Насильный брак». Как стало понятно вдумчивому читателю, фигурирующий в балладе барон – это Россия, а насильно взятая жена – это Польша. Вышел большой шум. Николай I готов был запретить Булгарину издание газеты. Шеф жандармов Орлов пытался объяснить царю, что Булгарин не понял заложенного в стихах тайного смысла, на что Николай сказал: «Если он не виноват как поляк, то виноват как дурак». Другой анекдот рассказывает о Булгарине как об авторе, написавшем пьесу «Шхуна Нюарлеби». «Шхуна – это судно», – сказал актер Григорьев. «А нюарлеби?» – «А это то, что в судне». И еще один анекдот: Булгарин просит Греча предложить его в члены Английского клуба. На выборах члены клуба Булгарина забаллотировали. Еще не зная этого, Булгарин спросил Греча: «Ну как, я прошел?» – «Как же, единогласно! – ответил Николай Иванович. – В твою пользу был лишь один мой голос, все же прочие положили тебе черные шары».
Со временем сарказм писательской братии по отношению к Булгарину смягчился, а после смерти литератора и вообще превратился в легкую иронию. Рассказывают, что однажды в Пушкинский Дом пришел бедно одетый старик с просьбой помочь ему. «Кто же вы?» – вежливо спросили его. «Я тесно связан с Александром Сергеевичем Пушкиным». – «Каким же образом?» – «Я являюсь праправнуком Фаддея Булгарина», – нимало не смущаясь, ответил тот.
Упомянутый в пушкинской эпиграмме на Булгарина Осип-Юлиан Иванович Сенковский (Józef Julian Sękowski), более известен в литературном мире по литературному псевдониму Барон Брамбеус. Он принадлежал к старинному польскому роду. В XVII веке один из его предков, поэт Матвей Казимир Сарбевский, был прозван «новым Горацием». Сам Осип Иванович был исключительно плодотворным и широко известным писателем, пользовавшимся оглушительным успехом у читателей. Он был основателем первого русского массового журнала «Библиотека для чтения» и членом-корреспондентом Императорской Академии наук. Дом Сенковского слыл одним из культурных центров Петербурга и славился своими музыкальными вечерами. Между тем он сам предсказал свою посмертную жизнь. В одном из писем сотруднице своего журнала Сенковский писал: «Моя преждевременная смерть была бы очень выгодна для меня… я знаю это и чувствую также, что если проживу дольше, если дотяну до старости, всё это изотрется, завянет, обесцветится, пропадет безвозвратно». Так оно и случилось. Имя Осипа Ивановича Сенковского, некогда знаменитого Барона Брамбеуса, ныне широким читателем почти забыто.
О. Ю. Сенковский
Кроме уже известной нам книжной торговли Смирдина, читающий Петербург славился книжной лавкой Маврикия Осиповича Вольфа, издателя, типографа и книгопродавца польского происхождения. Его настоящее имя – Болеслав Мауриций Вольф (Maurycy Bolesław Wolff). Он был основателем книгоиздательской и книготорговой фирмы «Товарищество М. О. Вольфа». Современники называли его «первым русским книжным миллионером».
Вольф приехал в Северную столицу в 1848 году. Он родился в 1825 году в Варшаве в семье известного врача, который пользовался всеобщим уважением в образованном польском обществе и был автором целого ряда медицинских монографий. Его дед был евреем-выкрестом и служил лейб-медиком у австрийского императора Иосифа II.
М. О. Вольф
Страсть к книгам у Вольфа проявилась рано. Известно, что уже в гимназии товарищи по классу называли его «книговедом». В книжной торговле Маврикий Осипович оказался с пятнадцати лет. Работал в книжных магазинах Польши, Германии, Франции. По прибытии в Петербург поступил в книжный магазин Я. А. Исакова заведующим французским отделом, а вскоре занялся изданием и распространением польских книг. В 1853 году он оставляет службу у Исакова, открывает собственную «универсальную книжную торговлю» и одновременно выступает как издатель русских книг.
Вольф владел несколькими книжными магазинами: в Гостином дворе, на Караванной улице, на Невском проспекте. Значительное место на прилавках его магазинов занимали книги, выпущенные его же издательством. Издательство Вольфа было универсальным. В круг его интересов входило все, что могло иметь покупательский спрос и коммерческий успех, от учебной и философской литературы до книг для детей. Современники особо отмечали, что на прилавках книжной лавки Вольфа можно было встретить книги на семи языках, а иностранные газеты в тогдашнем Петербурге вообще можно было приобрести только в двух книжных магазинах, один из которых принадлежал Вольфу. Самым знаменитым в пушкинском Петербурге был магазин Вольфа в угловом доме № 13 по Невскому проспекту, построенном в XIX веке по проекту архитектора В. И. Беретти.
В литературном Петербурге Маврикия Осиповича Вольфа называли «царем русской книги». Его книжные лавки пользовались исключительно положительной репутацией. Это о нем в старом Петербурге почтительно говорили: «В Публичную войдешь – не найдешь. К Вольфу заглянешь – достанешь».
Дом, где находилась книжная лавка Вольфа, в литературном Петербурге известен еще и тем, что здесь, в верхних этажах, у своего приятеля А. П. Завадовского одно время жил А. С. Грибоедов, который, согласно петербургским преданиям, писал здесь отдельные сцены своей бессмертной комедии «Горе от ума». О популярности магазина можно судить по высказыванию о нем многих тогдашних писателей: «Любому петербургскому извозчику достаточно сказать: „Поезжай к Маврикию Осиповичу“, и он довезет тебя до магазина Вольфа».
Но продолжим знакомство с поляками, внесшими немалый вклад в русскую литературу. Одним из них был хороший знакомый Пушкина Нестор Васильевич Кукольник, романтический поэт и прозаик, более известный своими патриотическими драмами. Его избыточно обостренные верноподданические чувства вызывали откровенные насмешки у современников. Но сам он, если верить фольклору, этим гордился. Так, именно Кукольнику приписывали слова: «Если Николай Павлович повелит мне быть акушером, я завтра же буду акушером».