Страница 106 из 110
- Николас…
- Прощай.
Оцепенев, я наблюдала, как он подошел к стене и прикоснулся к ней ладонями. Я смотрела, не отрывая взгляда, уже начиная понимать, что вижу все это в последний раз. И я бы понадеялась, что случится чудо, что он успеет подняться назад – но это было невозможно. Я теряла его, он угасал, он уходил. Уходил на верную смерть. Как настоящий командир, как капитан, оставшийся на судне и ушедший вместе с ним ко дну. А я… я стояла, чувствуя, что мое сердце больше не способно биться.
«Встань за моей спиной, встань за моей спиной, встань за моей спиной…»
- Николас, нет!
Я рванулась вперед, но Илай схватил меня за руки, притянул спиной к себе и потащил сквозь синеватую силовую стену. Я кричала и плакала, кажется, даже отбивалась, но все было кончено. Шарп исчез за повернувшейся стеной. Исчез навсегда, а я осталась на своем извечном берегу под названием «прости». Я упала на колени и тихо взвыла, а Илай закрыл меня своей спиной, чтобы я не видела обратного отсчета. Но все было зря: я чувствовала этот метроном в свое крови. Он уже был во мне, и это было необратимо. Не остановить, не удержать, не уберечь…
Я свалилась наземь за несколько секунд до взрыва.
Я ничего не видела.
…Первым воспоминанием от города стали вертолеты. Десятки вертолетов, кружащих в предзакатном небе, как темные низкие облака. Потом – руки Илая, все это время крепко державшие меня. Глаза кроссфайеров и остальных выживших – живые, испуганные, но искрящиеся глаза. Они сидели на земле, а некоторых из них уводили к вертолетам или и вовсе уносили на носилках. Но все они были живы – а это значило, что у Шарпа все получилось.
Его имя зажглось сверкающей лампочкой в моем мозгу. Я вскочила на ноги и осмотрелась, как если бы он успел вернуться, а я могла не заметить этого. Но все было тщетно, и я прекрасно это понимала. Глаза снова наполнились слезами. От горя, от не прошедшего еще страха… и от воздуха.
Воздух струился сквозь наши тела, наполняя их чем-то новым и неизведанным. Мы вдыхали его и кашляли, мы поднимались на ноги и осматривались по сторонам, пытаясь понять, где мы находимся. Город маячил совсем близко – далекий, наполовину разрушенный, израненный, но все такой же родной и желанный. А мы стояли среди руин и боялись поднимать глаза. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то молчал так, что из него нельзя было вытянуть ни слова. Касси и Марк сидели вдвоем на усыпанной пеплом земле и молча смотрели вдаль. Джезмин помогала подняться какой-то девочке из альфа-сектора. Колтон стоял в сторонке, перебирая в пальцах горсть поднятой земли. А вертолеты садились и поднимались снова, и от рева моторов уже начинала болеть голова. Я обняла Илая и положила голову ему на плечо.
- И все? – спросила я тихо. – Что теперь?
- Теперь – живем, - усмехнулся он. – Живем дальше. Я знаю, будет сложно, но… мы справимся. Ты справишься. Я обещаю.
Я хотела что-то ответить, но передумала. Хотелось просто стоять вот так и смотреть, как гаснет небо и как зажигаются вдали огни уцелевшего города. Хотелось стоять и понимать, что все это не зря. Что все эти жертвы, все потери, все утраты – все было не зря. И Николас, рискнувший жизнью ради нас… мне так хотелось, чтобы он гордился нами. А для этого надо было жить. Жить так, чтобы его героизм не пропал даром. Не подвести никого из нас. Ни его, ни самих себя.
Мы стояли и смотрели на высокое, совсем не по-военному светящееся небо. Внезапно Илай взял меня за руку и показал в сторону одного из вертолетов. Я прищурилась, вглядываясь вдаль.
И я увидела маму и Питера, бегущих ко мне в лучах багряно-красного заката.