По краю обмана

-Не можешь? -в голосе Ивана зазвенели осколки стекла.

-Не могу, -подтвердила я. -Папа прав. Мы с тобой не пара, -каждое слово мне давалось с трудом.

-А с ним, значит, пара? -усмехнулся сын Тайпана, резанув глазами по невозмутимому Платону, который стоял за моей спиной и держал меня за плечи, не давая упасть.

-Уезжай, -чувствуя подступающую истерику, попросила я, -пожалуйста. И не приезжай больше никогда, так всем лучше будет!

-Это твое последнее слово? -мрачно осведомился Иван. Я, не в силах говорить, кивнула.

-Что ж, -усмехнулся Иван, -я уеду. Но не думай, что я сдамся просто потому, что ты попросила. Подозреваю, свадьба может вообще не состояться -до нее ведь надо еще дожить, правда, Платон? -почти дружелюбно осведомился он у племянника Ольги Юрьевны.

-Даже добавить нечего, -хмыкнул мой будущий муж, -разве что… До скорой встречи? И держись подальше от моей невесты.

Иван не ответил, лишь одарил меня взглядом, от которого по всему телу прошла предательская дрожь, и неторопливо загрузился в свою машину. Я, не в силах больше находиться на улице и смотреть, как он уезжает, вырвалась из рук Платона и вбежала в дом, едва ли не скользя каблуками по начищенному до блеска паркету. В голове не было ни одной связной мысли.

Закрывшись в ванной комнате на первом этаже, я включила на полную мощность все краны и, скуля как побитая собака, сползла по стене на пол. Руки тряслись, в горле стоял ком из боли, обиды и горечи, а слезы падали на платье и оставляли на нем мокрые пятна. Я ведь знала, что нам с Иваном не дадут быть вместе, так почему мне сейчас так плохо? Что папе еще было делать? Со мной ведь бесполезно разговаривать, да и сын Тайпана просто так от меня не откажется. Нас надо было развести и папа пошел на крайние меры. Так почему я сейчас сижу на полу и рыдаю, учитывая, что сама допустила такое развитие событий?

Стук в дверь я расслышала не сразу, но в итоге с трудом поднялась на ноги, выключила воду и присела на бортик ванной комнаты.

-Татьяна Леопольдовна, вы в порядке? -донесся с той стороны взволнованный голос Марины. Я вздохнула -только вот горничной мне здесь и не хватало. -Откройте дверь, пожалуйста.

-Ну чего тебе? -раздраженно осведомилась я, отодвигая латунный шпингалет и распахивая створку. -Я не… -договорить мне не дал Платон, бесцеремонно отодвинувший Марину с дороги, захлопнувший дверь и вернувший шпингалет на место. Обалдев от такой наглости, я даже не сразу нашлась, что сказать. Будущему мужу слова вообще не требовались. Окинув меня быстрым взглядом, он вздохнул, взлохматил свои волосы и, не давая мне возразить, резко обхватил меня за плечи, притягивая к себе для совершенно несвоевременного поцелуя.

-Все -все, отпустил, -оторвавшись от меня, Платон отошел на полшага назад, все еще держа меня за плечи. -Не злись. Просто… Ты мне нравишься, Таня. Наверное сейчас вообще не время для такого разговора, но… Я буду хорошим, черт возьми, я буду для тебя самым лучшим мужем. Обещаю. Только не плачь больше, ладно?

-Ты идиот? -других слов у меня не было. Плакать уже не хотелось, а вот истеричный смех буквально рвался наружу.

-У меня два высших образования, -чуть улыбнулся Платон, -но кажется, ответ все же положительный.

Я закрыла глаза, борясь с эмоциями, что дало будущему мужу возможность стереть с моего лица не успевшие высохнуть слезы и притянуть меня поближе для покровительственного поцелуя в волосы. Смирившись с таким развитием событий, я вздохнула и уткнулась лицом ему в плечо, судорожно вцепившись пальцами в правую руку и едва ли не вонзаясь в нее ногтями.

-Папа поступил отвратительно, -сглотнув, прошептала я, -вся эта история с наркотиками просто ужасна.

-Я был против, но сама понимаешь, -левая рука Платона осторожно погладила меня по спине, зарываясь пальцами в полосы. -Леопольд действует жестко и некрасиво, но он думает в первую очередь о тебе. Не сильно злись, ладно? Он ведь как лучше хочет.

-Он -то хочет, -зло вскинулась я, -только кому от этого легче? Я не могу в один день разлюбить Ивана! У нас слишком долгие и запутанные отношения, чтобы все вот так просто решить. И кстати, найми себе охрану -зная Ивана, могу утверждать, что она тебе очень скоро понадобится, -высвободившись из его рук, я резко отодвинула шпингалет, едва не сломав себе пару ногтей, и выбралась из ванной комнаты.

-Марина, принеси мне аспирин и выпить, -приказала я горничной, маячившей в холле. -Чем крепче, тем лучше. И скажи папе, что я не хочу его видеть.

Сбросив осточертевшие туфли, я босиком поднялась по лестнице на второй этаж и, держась одной рукой за стену, с трудом добралась до своей комнаты. Хотелось лечь и уснуть, желательно на несколько лет. И я надеялась, что алкоголь мне в этом поможет.

========== 33. ==========

Я с трудом открыла глаза и уткнулась мутным взглядом в ковер, на котором валялась бутылка коньяка, уже пустая -не помню, сколько я вчера выпила (вчера ли, вот в чем вопрос?), но тара умудрилась опрокинуться и дорогущий ковер с ручной вышивкой жадно впитал в себя не менее дорогое содержимое. Интересно, сколько денег с нас сдерут за химчистку и не легче ли вообще выкинуть, а затем купить новый?

Лежала я на своей кровати, свесив с нее голову. На левой ногу обнаружилась модельная туфля, на правой кокетливый розовый тапочек, а одета я была в черное клубное платье с открытой спиной, одна бретелька на котором умудрилась лопнуть. Закряхтев, как восставшая из гроба двухсотлетняя мумия, я приняла сидячее положение и, застонав, схватилась руками за голову, которая буквально на куски разваливалась -чрезмерное употребление алкоголя никому даром не дается, мне уж точно. Можно я помру в своей постели или мне отползти для этой цели в тихий уголок?

-Татьяна Леопольдовна, горе вы мое, -не появись Марина и не подхвати она мое тело, повинующееся закону притяжения, то ждали бы меня страстные объятия с паркетным полом.

Уцепившись за горничную, которая отбуксировала меня в ванную комнату, я подняла глаза на свое отражение в зеркале и натурально вздрогнула -судя по внешнему виду, скучать в последнее время мне не приходилось. И кажется, тот факт, что я ничего не помню, только к лучшему -знать не хочу, почему у меня по лицу размазана помада, словно я красила все, кроме губ, а в растрепанных волосах запутались серебряные шпильки, блестки и цветочные лепестки. Я что, ходила на танцы в оранжерею? Вполне возможно, только у нас нет оранжереи. С другой стороны, я вполне могла рухнуть в розовый куст, благо этого добра у нас растет предостаточно. Но тогда где царапины?

-Понятно, -со вздохом констатировала Марина, терпеливо наблюдая, как я верчу во все стороны руками, разглядывая кожу на предмет царапин от шипов. -Я вот надеюсь, меня за это не уволят.

-За что? -меланхолично поинтересовалась я. Ответ мне не понравился -горничная резко, не давая вырваться, схватила меня за шею и засунула мою многострадальную голову под душ. Ледяной. Первые секунды я онемела, потом начала хрипеть и пытаться вырваться, снесла на пол банку с морской солью и заехала Марине локтем по ребрам, но горничная даже не вздрогнула, продолжая экзекуцию и наблюдая, уверена, за ней с явным удовольствием. Когда голос начал ко мне возвращаться, я начала повизгивать, надеясь, что меня пожалеют и хотя сделают воду потеплее. Мечтам сбыться было не суждено и я перешла на мат, в пространных выражениях проинформировав невозмутимую Марину, что именно с ней сделаю, если она сейчас же меня не отпустит. Платье и волосы липли к телу, шею начало ломить, но хватка Марины ослабла лишь тогда, когда я замолчала и меня отчетливо начало потряхивать от холода -отрицательные температуры мой организм переносит крайне плохо, сказывается переохлаждение, полученное благодаря маме в развалинах какого -то завода, где мне довелось провести не самую лучшую ночь в моей жизни.

Стянув с меня платье, Марина засунула вяло сопротивляющуюся хозяйку под нормальный горячий душ и, заставив меня опуститься на дно просторной ванны, схватилась за шампунь, намереваясь привести меня в порядок. Я только отплевывалась, понимая, что просто так горничная от меня не отстанет и лучше потерпеть, тем более, что головная боль, словно испугавшись чересчур активную девушку, притаилась где -то в затылке. Совсем не ушла, но и расколоть мою черепушку на части прямо сейчас не намеревалась, а значит, Марине следовало сказать спасибо. Но для начала я ее уволю, потому что это называется жестокое обращение с хозяйками!