Страница 16 из 17
Один из коллег назвал это – финансовый страх голода.
В деревнях тоже все жалуются на «нечего есть». В соседней с нами деревне всего две бабушки держат коз и кур, держат огород. Остальные в основном страдают лишним весом, покупают помидоры и колбасу в магазине и жалуются на маленькие пенсии и отсутствие сил.
У меня вопрос, к сожалению, практически крамола: если стало тяжело держать корову и тем более поросят – не сигнал ли это, что пора отказаться от жирного (а не переходить на колбасу)? Куры и грядки много сил не требуют (всего от пары часов телевизора отказаться), а ходить в лес за ягодами и молодой крапивой вообще полезно.
А что же те, кто не сумел перебраться на землю и живут в старости в городе? Там я тоже не видела голодающих. У всех есть пенсии, есть и у нас социальные службы, пусть бюрократизированные и коррумпированные, но есть. Я видела стариков, которые в растерянности стоят в супермаркетах, с тоской глядя на изобилие. Но это не голод.
Трудность еще в том, что СМИ, и особенно ТВ, постоянно подстегивают к необходимости, обязательности большого потребления, раздувают страхи о «голодающих стариках». И то и то – лишь выгодная ложь.
Есть – это само собой. Даже задуматься о вариантах часто кажется недопустимым. А почему?
Массимо Монтанари в своем исследовании «Голод и изобилие. История питания в Европе» пишет, что после краха Римской империи ситуация с продовольствием хоть и колебалась от голодных периодов к тучным, в общей динамике постоянно ухудшалась до XVIII века, который был по-настоящему голодным. Все меняется к лучшему только к концу XIX века. Монтанари пишет, что окончательно голод ушел из Старого Света лишь в конце 1950-х. Свидетельство тому – новые представления о красоте фигуры.
Окончательно ли?
Мой отец, переживший голодное детство, до сих пор неспокойно относится к пище. Мы выросли внутри этого страха, перерастающего в пищевой контроль и насилие.
Следующее поколение или удовлетворяет запрос обжорством, или протестует анорексией. Пищевой контроль стал традицией. Он абстрагировался от потребностей организма, а стал методом дрессировки неизвестно для чего.
В старости полезно есть меньше, менее разнообразно, меньше химии, полезно потреблять меньше продуктов и меньше нагружать желудок. А еще более полезно справляться, противостоять абсурдам, навязываемым нам социумом и собственными привычками и тревогами.
Страх отстать
Надо ли его бояться? Во-первых, все равно отстанем. Уже. Мозг не сможет впитать столько информации. Информированность заменяется открытостью, доверием, любопытством, уважением.
Допустим, вы не знаете, как пользоваться лифтом или системой связи «Скайп». Я люблю рассказывать эпизод, подсмотренный в Юхнове. Старая женщина в магазине электроники просит молодого продавца помочь ей пополнить баланс на телефоне, он беспрекословно откликается, подходит к аппарату и терпеливо объясняет ей пошагово действия. Они перешучиваются. А когда он отходит, я не выдерживаю и говорю ей: «Там же все написано! И вы, похоже, не первый раз?» Дама лукаво улыбается в ответ: «Ну и что? Это мой ученик, я с ним шесть лет в школе возилась. Мне нравится, когда он меня теперь учит». Она пользовалась своим учеником, своей открытостью и чувством юмора.
Итак, вы не знаете, что такое лифт и как он работает. Помешает ли вам это добраться до внука, живущего на 15-м этаже? Помешает только страх. Если вы не изжили в себе привычку предыдущего возраста «ем, только то, что знаю», «делаю, только то, что знаю»… будет трудно. Но если вы уже выработали в себе (вспомнили из детства) открытость и любопытство плюс добавили к нему опыт пользования всем многим, что встречалось в жизни… То есть вы уже знаете, что теперь-то все делается удобным и не сложным… тогда…
Как любил ворчать мой брат, когда отец звал его разобраться с новой кофеваркой: «Человек, который умеет пользоваться артиллерийской буссолью!..»
Чуть притормозить, посмотреть прищурившись… и вот вы уже видите: никаких соревнований на самом деле нет. Прогресс существует для комфорта и облегчения жизни или развлечения, а вовсе не для гонки за ним.
Страх утраты привлекательности
Традиционно он больше женский, хотя, конечно, это не однозначно.
Заметьте: потерять страшно не красоту, а именно привлекательность, причем подразумевается исключительно сексуальная привлекательность. Старуха, с которой приятно посидеть рядом, послушать, попить чаю, к которой на руки лезут внуки, привлекательной не считается! Почему?
Я приглашаю вас почитать весьма яркую цитату. Вот что пишет об этом в своем ЖЖ Ляля Брынза:
«Это как в спорте: главное – вовремя уйти.
Вовремя и красиво, чтобы не было мучительно стыдно и чтобы не выглядеть жалкой…
Чтобы не завидовать искоса этим – юным, сильным, свежим.
О чем это я?
О том, что приходит, наступает, неумолимо подкрадывается на стрелках-мохноножках время, когда ты превращаешься из бабочки нежнокрылой и крупноглазой в так-себе-средней-паршивости мотыля. И вот уже ровесники-мужчины советуются с тобой, как лучше закадрить двадцатилетнюю девчонку, а то и просто жалуются на радикулит, простату и метеоризм. И вот уже ты смотришь в зеркало и понимаешь, что в лучшем случае похожа на уставшую маркитантку, а в худшем – вообще не надо смотреть в зеркало. И вот уже, когда возле тебя притормаживает какой-нибудь мерседес, ты точно знаешь, что сейчас действительно спросят дорогу…
А ведь еще два-три-пять лет назад от звука шин шикарно шуршащих и „девушка, извините, пожалуйста“ ты наполнялась пронзительным глупым восторгом и, вскинув подбородок (тогда еще обходилась одним), шла прочь, покачиваясь на девяти сантиметрах чистого гламурного безумия.
А ведь еще два-три-пять лет назад дышалось, как пелось, и пелось, как жилось.
А что теперь? А теперь уместные раньше навыки, как то: „повела плечиком“, „опустила глаза“, „расстегнула пуговичку“, „ненароком облизала губы“ – перешли в разряд порнухи для геронтофилов. И хорошо бы все эти бляцкие кошачьи рефлексы подавить, ан нет… Неконтролируемо лезут и смешно.
Боже! Как же это жалостливо смешно, когда сорокалетняя тетка ведет себя будто нифметка. Когда из штанов lowf t вылазят дрябленькие бочка, когда, казалось бы, вчера еще прокрашенные корни волос сегодня снова отдают сединой, когда пальцы отекают и нельзя носить кольца, потому что к вечеру не помогает даже мыло.
Да нет. Можно там фитнесы, солярии, кремики разные. А толку? Ну не потрепанная маркитантка – ну куртизанка на пенсии. Сидишь вся прожаренная, промассаженная, разодетая, размалеванная, пахнущая недешевыми какими-нибудь шанелями и смешная – аж жуть!
Была у нас такая „бабушка“ тридцати плюс восемь лет. А мне тогда как раз двадцать два, что ли, исполнилось. Помню мой просто восторженный ужас, когда я наблюдала эту „бабушку“ с ее кошмарным кокетством, с ее сюсюканием a la гламурненькая девочка, с ее мини-юбками и морщинистой шеей. Помню, как мы хихикали в курилке, обсуждая ее донельзя тоненькие кофточки. Помню, как она свысока поясняла нам – жадным и наглым, что следует делать, чтобы женить на себе нашего неженатого и прекрасноликого босса. Помню, как она притиралась к нему вялой задницей и дышала громко и волнительно. Помню, как этот самый босс многозначительно делал „глаза“, мол, поглядите-ка на престарелую дуру. Помню, как ее аккуратно выпроваживали с вечерних посиделок, чтоб не мешалась.
Потом бамс – и опять суки-рефлексы скачут поперед мозгов.
Ничего. Я справлюсь. Я уже умею. Умею ходить в обуви на плоской подошве, умею подбирать волосы так, чтобы „некрасиво“, умею сидеть широко и так, чтоб без задранной выше колена юбки. Еще полгода-год, и все наладится.
Потому что в этом деле главное – вовремя уйти. Ррраз! И вон из большого спорта! На тренерскую там или просто грядки с морковкой окучивать. Или козу доить» (http://la-la-brynza.livejournal.com/292491.html).