Страница 38 из 44
– Антипова А. П. 38 гинекология уд… Смирнов Г. С. 27 а/р смерть 02.04.200*… – прочитал наугад. – У тебя еще мозга за мозгу не заходит от обыденности людского страдания?..
– Нет, здесь это как раз философски воспринимается, примерно как читаешь списки пострадавших в какой-то столетия назад отгремевшей битве. К тому же я напрямую не сталкиваюсь почти, разве что перекинут иногда на другой участок, на травму там или хирургию лестницу мыть, палаты мне не дают… там иногда выходят люди без ног-рук или без глаза, или вообще практически без лица. А бумажки они и есть бумажки. Расскажи лучше, что там у археологов, – Терешонку Нобелевскую премию дали уже за церу эту или что у них там положено?
– Язва ты, – довольно хмыкнул Артур. – Ну, слушай…
К приезду телевизионщиков неяркая природа юго-запада Ленобласти словно специально принарядилась. Выглянуло солнце, сильный ветер накануне разогнал плотный серый покров, и в синем небе закурчавились величественные бело-голубые тучи, похожие на паруса сказочных кораблей. Где-то вдалеке шумело море, и немного успокоившийся с ночи ветер гнал белые барашки по яркой сизо-голубой воде.
Данька выдает заливистую трель на губной гармошке, носок его ботинка увлеченно лохматит покрывающие землю опилки вперемешку с грубым песком. Серый тоже бьет копытом, нервничает, Варька недовольно косится на начальство. Даниил Андреевич примирительно отнимает гармошку от улыбчивых губ, спрашивает:
– Варь, а, Варь?
– Чего вам?
– Хорошо я на коне выгляжу?
Варвара дипломатично молчит.
– Ну, не Чингисхан, но смотреть можно.
– Чего-чего? – смеется лейтенант. – Почему Чингисхан? Как так смотреть можно? – напрашивается на комплимент Даниил Андреевич.
– Ну, хорошо, нельзя. Чингисхан потому что косой.
– Я не косой, я раскосый. И то слегка. Некоторые еще говорят – узкопленочный. Так что, значит – нельзя?
– Можно, но лучше не надо.
– Ты хочешь сказать, что плохо? – с угрожающей ноткой в голосе спрашивает Ворон.
Варька снова молчит. Даниил Андреевич вредно свистит в гармошку. Варвара не реагирует, и ему быстро надоедает. Он любуется мягкой рысистой поступью серого и наконец говорит:
– Сейчас бы на берег. Посидеть бы на песочке с баклажкой пива, а не вот это вот все, – вздохнул вышедший на крыльцо вслед за Андреичем Генрих.
К лагерю подкатил кортеж из пары джипов «УАЗ-патриот» и «газели» с логотипом крупной местной телекомпании со спутниковой тарелкой на крыше; из первого джипа выскочил Лажевский, галантно подал руку Виноходовой и яркой, миниатюрной девице. Из второго вылезло какое-то местное начальство. Из «газели» показалась Шурочка в компании двух видеооператоров с характерно мускулистыми предплечьями. Руку ей никто не подал. Мускулистые видеооператоры сразу занялись своей аппаратурой, что-то деловито обсуждая на одним им понятном сленге. В другое время Вадик бы с удовольствием поглазел на них. Он любил наблюдать за профессионалами за работой. Но только не сегодня. Сегодня это был бы чистой воды мазохизм. До сих пор, стоило вспомнить, что натворили Шура с разревевшейся в процессе дознания Тессой при вдохновенном соучастии друга Ридли, – у него начинали ныть зубы от желания кому-нибудь врезать.
– Я же говорил тебе, что преступника всегда тянет на место преступления. Классика, – ткнул напрягшегося Андреича локтем в бок Генрих, кивая в сторону Шурочки. Вадим кивнул.
Пока Виноходова обихаживала журналистскую братию, к ним подрулил сияющий Лажевский.
– Ну что, мои поздравления Ларе Крофт… или как там? Индиане Джонсу? – захихикал он и полез обниматься и хлопать Вадика по спине. Тот поморщился.
– Что не так, брат?
– Ну так научи!
Варвара думает. Жмет плечами.
– Смотрите, сами не рады будете.
– Так я ведь почти умею.
– Это вам Сан-Петрович сказал?
Данька заливается беззвучным смехом, резко поднимается, подходит и серьезно заглядывает ей в глаза.
– Научи, Варь.
Конь потянулся мордой, Ворон машинально погладил его длинный доверчивый нос. Варвара, немного смешавшись под внимательным взглядом темных глаз, растерянно кивает.
– Хорошо. Конечно. Держитесь вы неплохо, вот посадка только…
Серый требовательно тычется Даньке в руку.
– …Задницу подтяни! Что ты размазался по лошади!
Старательная Варька стояла на скамейке и хмурилась. Недовольна.
Лейтенант Ворон шел круг за кругом. Задница болела и подтянуть ее не было никакой возможности. Он поморщился. Сам дурак. Посмотрел на Варвару. Строгие глаза, бледный, поджатый рот, вся очень важная. Не выдержал, засмеялся.
– А нечего смеяться. Сначала ездить научитесь. (Обиделась.)
У ворот скрипнула тормозами машина. Даниил Андреевич перестал улыбаться, слез с лошади и передал поводья.
В машине были Петрович и шофер. Шофер, сухощавый мент с волчьим профилем центуриона, посмотрел на лейтенанта и отвернулся с усмешкой. Петрович, закуривая, пошел к манежу. Даньку кивком головы позвал за собой.
– Тут, Данила, дело важное. Непростое.
Даниил Андреевич вздохнул. И капитан перешел к важному делу. Недалеко от конюшни – школа милиции. Есть идея, чтобы молодняк с выпускного курса учить без отрыва от производства. Попутно – формировать новое подразделение: конногвардейский эскадрон внутренних войск. И падаванам интереснее, и лошадям веселее. Конная гвардия – это для города вообще лучше не придумаешь. Возрождение традиций и все такое.
– А то, что мы в полной жопе, брат, – буркнул Вадик и, неожиданно зубасто заулыбавшись, пошел к Виноходовой, машущей им руками. Лажевский вопросительно приподнял брови, которые у него в такие моменты по-клоунски вставали домиком, и посмотрел Генриху в глаза.
– Не спрашивай, – вздохнул тот.
– Нет уж, я-таки спрошу. Во-первых, куда спрятали мою Алевтину? Где мой цветочек аленький?
– Твой? – хмыкнул Генрих.
– Конечно, мой. Знал ли ты, о Генри, что я Алевтинин фамильяр? – вынул из пальцев Генриха дымящуюся сигарету и затянулся.
– Конфидент, хочешь сказать?
– Нет. Именно фамильяр.
– Алевтина твоя уехала в неизвестном направлении, фамильяр ты наш. Кстати, фамильяру об этом вообще-то полагается знать лучше, чем кому бы то ни было.
Лажевский притушил окурок о подошву модного кроссовка:
– Так. А теперь серьезно. Что вы тут натворили?
В бессмысленной попытке оттянуть неизбежное, аспирант Терешонок пригласил журналистов в избу, оставив проштрафившуюся Тессу с Оленькой и Галиной Ивановной демонстрировать городским местный колорит. Изначально в его планы входило как-то отвести Виноходову в сторону и посвятить в ситуацию, но он никак не находил в себе храбрости для этого. В итоге, угостившись запеченной пшенкой, вяленой рыбой и, те, кто мог, дернув по стопке водочки, журналисты начали снимать. Повертелись в избе, сделали проход по улице. А потом и на раскоп – хотелось бы отснять вас за работой! Заодно и находку века нам покажете! – щебетала молоденькая яркая корреспондентка, которая представилась Светочкой.
– А назовем спецподразделение – «Стрелец».
Лейтенант не понял.
– Древнерусских стрельцов помнишь? Помнишь, – намекнул Петрович. Ворон явно не улавливал. Александр Петрович решил объяснить подробнее.
– Вы на лошадях? На лошадях, – подождал. Опять неясно. – Во дубина! Чему тебя в школе учили?
Ворона много чему учили в школе, а потом еще на истфаке университета, но все не тому и явно недостаточно.
– Стрельцы – это древнерусские кентавры, – снизошел наконец Петрович. – Ну, понял? Ты кто по зодиаку?
– Стрелец, – сказал лейтенант и истерично заржал.
– Вот и будешь у нас главным кентавром! – обрадовался Петрович. Повернули к машине. Водитель курил, облокотившись о капот. – Вот, Данила, это твой шофер, – кивнул Сан-Петрович.
– Лев Николаевич, – представился милиционер.
– Даниил Андреевич.
– Наш главный кентавр, – улыбнулся Петрович. Водитель поперхнулся дымом.