Рискуя всем (ЛП)

В груди Боуэна вспыхнул раскалённый до бела жар. Паника, бешенство, шок. Когда Ленни рассмеялся, он осознал, что все эти эмоции отразились на его лице. Как много отец знает о Сере? В курсе ли он, что она коп? Или у него лишь та информация, которую передал Уэйн? Необходимо сыграть правильно.

— Позволь уточнить. С каких пор вас с Уйэном так интересует, чью киску я долблю?

Ленни медленно поднялся. Фирменное презрение исказило его черты. Вот он, мой отец. Теперь это он, а не какой-то приветливый шутник, которого я застал врасплох.

— А я скажу, с каких. С тех самых пор, когда ты позволил какому-то мудозвону показать вопиющее неуважение и отпустил его! Позволил ему обхаркать место, где ты живешь!

Боуэн промолчал.

Отец явно ссылался на ночь, когда Боуэн отправился мстить за произошедшее у Марко. Когда Серу чуть не похитили. Когда могли причинить ей страдания. Боль. Вся ирония в том, что ему ещё никогда не хотелось так кого-то убить, как в тот момент. Лишь образ Серы удержал его от этого.

— Боже, ты хоть знаешь, что о тебе говорят? — крикнул отец.

— Думаешь, мне не плевать? — заорал Боуэн в ответ. — Мы могли бы устроить этот душевный тет-а-тет по телефону!

— Нет, не могли бы. Я хотел взглянуть на тебя, чтобы собственными глазами увидеть, что ты осознаешь.

— Что именно?

Ленни поравнялся с ним.

— Что я здесь не на вечно. О, нет! Если я выйду и увижу, что мои дела попали в руки к какому-то кретину с говном вместо мозгов, я заставлю тебя пожалеть. Эти парни не будут слушать Уэйна. Ему не приходилось отвечать за свои слова. Не то, что тебе.

— Аккуратней, могу расценить это как комплимент.

— А чего ты хотел? Тебе что ли нужен был папочка, который водил бы тебя на бейсбол и учил, как мариновать стейки? Я дал тебе более ценные уроки! Научил драться. Зарабатывать деньги. Ты должен быть благодарен!

— О, нужно было приберечь этот туз на День отца. Спасибо, что научил меня, как уложить человека в кому.

Ленни уставился в потолок, словно моля о терпении.

— Послушай меня, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы. — За кого бы не выдавала себя эта девчонка, она не стоит того, чтобы ты просрал все, что я так долго строил. Стоит ей пробраться тебе под кожу, и ты уже начинаешь сомневаться в себе. Так было у меня с твоей матерью-шлюхой. Женщины все такие. Так что окажи услугу, перестань думать членом.

Несмотря на стальной характер Ленни, толика беспокойства промелькнула в его голосе. Упоминание матери попало прямо в цель. Воспоминание, как она ушла, оставив Боуэна среди волков, пробудилось к жизни. Парень попытался сосредоточиться на образе Серы, но это едва ли помогло. Между ними так много недосказанности! Да, его отец – сволочь, преступник до мозга костей, но в том, что он говорил, был некий смысл. Даже пережиток боли, через которую Памела заставила его пройти.

— Вижу, я, наконец-то, повлиял на тебя.

Самоуверенность в тоне Ленни вытащила Боуэна из беспокойных мыслей.

— Мы закончили? У меня есть дела поинтереснее.

Отец жестом указал на дверь.

— Заскакивай.

На выходе из больницы вновь поднял руки в стороны, чтобы охрана проверила его, как сделала это, когда он явился сюда. Парень мимоходом задумался, кого подкупил отец, чтобы устроить эту семейную встречу, но мысли вернулись к Сере. То, что сказал Ленни... Боуэн не позволит такому случиться между ним и Серой. Их связь настоящая. По его ощущениям, они словно единое целое. Если девушке можно верить, она чувствует то же самое. Проклятье! "Если можно верить"? У Ленни нет власти над его сознанием! Стоит только увидеть ее, коснуться, Боуэну станет легче. Нужно просто верить.

Когда он вышел из здания, завибрировал мобильный. Желая удостовериться, что Сера в безопасности там, где он ее оставил, Боуэн, не прекращая идти, достал из кармана телефон. Увидев ее улыбающееся лицо, он, наконец, почувствовал спокойствие. Все будет хорошо. Ему должно быть стыдно, что он усомнился в ней. Что позволил отцу пробраться в голову. Парень поднял палец, показывая ей, что будет через минуту и ответил на звонок.

— Да?

— Дрискол? — Ньюсом. — Сера с тобой?

— Со мной. Пока что она в безопасности, но нам необходимо...

— Я скажу, что нам необходимо.

Взывая к терпению, которое уже и так истощилось, Боуэн запустил руку в волосы.

— Знаете, что, комиссар? На сегодня мне уже хватило...

— Дрискол, она хочет, чтобы тебя арестовали.

Нежданная боль резко скрутила внутренности. Стараясь не поменяться в лице, парень уставился на Серафину сквозь стекло автомобильного окна. Она с любопытством посмотрела в ответ – ни следа вины во взгляде. Стоит ли верить? Внутри будто начала рушиться плотина, сомнения затопили со всех сторон.

— Почему?

— Она узнала, что ты ждешь поставку, об участии Хогана и всем остальном. Она позвонила мне и попросила забрать с улиц твою никчемную задницу. К настоящему моменту ты уже хорошо должен был узнать Серу. Она не оставляет незаконченных дел. Зачем ещё моей племяннице отказываться покинуть Бруклин?

"Племяннице". Холод сковал сердце. Что-то щёлкнуло в голове Боуэна, и все сразу же встало на свои места. Вот, почему она не хотела открыться ему. Ей нужно было оттянуть время, пока на него не наденут "браслеты". Глядя в глаза Сере, Дрискол чувствовал, словно что-то высасывает его душу. Он начал превращаться в прошлого себя – так ведь легче, так можно выжить. Его охватило отвращение. И он жаждал этого, жаждал грязи, которая затмила бы всю красоту, в которую он столь глупо поверил.

— Зачем вам рассказывать мне об этом?

— Я твой должник – ты же сдержал слово, обеспечил ее безопасность, — Ньюсом помедлил. — Мне нужно, чтобы ты срочно привез ее в участок. Как только доставишь, отправляйся своей дорогой. Я готов на обмен. Сера – на твою свободу.

Дрискол чуть не рассмеялся. Свободу от чего?

— Значит, завтра вы повяжете Хогана, и на этом все? Ваша племянница получит, что хотела, и все счастливо разойдутся по домам?

— Если ты кого-то предупредишь, и что-либо пойдет иначе, я передумаю.

— Никаких перемен. Мое слово.

Уже нечего менять. Доставка и так перенесена на завтра.

Глава 24

Происходило что-то ужасающе неправильное.

Боуэн не проронил ни слова с тех пор, как вышел из больницы. Сера списала это на состояние его отца, но инстинкт подсказывал, что она что-то упустила. Обычно Дрискол излучал энергию – качал ногой, стучал пальцами, взъерошивал волосы. Сейчас он выглядел... отсутствующим. Мужчину, который дважды возвращался, чтобы поцеловать ее перед тем, как пойти в поликлинику, заменила оболочка. Вряд ли причина – отец. Что ж, наверняка, просто нужно время. Из личного опыта и опыта работы медсестрой она знала, что люди переваривают плохие события по-разному.

Глубоко вздохнув, девушка положила ладонь поверх его запястья, покоящегося на бедре. Холодное. Неподвижное. Словно он не замечал ее. После ночи, которую они разделили, после того, как касались друг друга, подобная отчуждённость стала тревожным звонком.

Она взглянула в окно. Стоп, Манхэттен? Она была так занята анализом странного поведения Боуэна, что даже не заметила, куда они едут. Желтые такси, курьеры, обгоняющие пробки на велосипедах, "белые воротнички", спешащие вдоль улицы. После Бруклина это – другая планета.

— Все в порядке?

На его шее задергался мускул.

— Нормально. Просто решил убраться подальше из Бенсонхерста и прокатиться.

От безэмоционального тона девушке захотелось убрать руку, но она настойчиво держала ее на месте.

— Хорошо, если тебе это необходимо. Может, сходим куда-нибудь, поговорим...

Он рассмеялся, но это не был обычный шутливый смех, наоборот – саркастичный, жесткий.

— Теперь она хочет говорить. Может, лучше припаркуемся и потрахаемся, а, детка? Вроде ты это предпочитаешь разговорам?