Страница 5 из 27
Я не мог перестать вжиматься пахом между раздвинутых ног Рори, даже когда оргазм прокатился по мне, как груженый под завязку товарняк, разбивая все кости, превращая мышцы в желейную массу и вышибая на время способность соображать. Она всхлипывала, поражаемая идущими из глубины лона судорогами, которые передавались и мне, стимулируя все новые медленные толчки, хоть и чувствовал себя опустошенным досуха. Знаю, что совсем скоро опять буду готов, как ничего и не было, но сейчас только и был способен, что тыкаться лицом в изгиб ее шеи, целовать и лизать ее влажную солоноватую кожу, ошалевая и кайфуя от запаха и жара, источаемого кожей Авроры. Так бы вечно и стоял. Ну, или до того, как не стану способным продолжить с того же места, на чем остановились, учитывая, что от моего пупса пока жалоб не поступало на прохладу металла под ее роскошной задницей. Но отдаленный звук приближающегося движка какого-то долбоящера, решившего именно сейчас ехать в нашу сторону, обломал мои великие планы на корню. Осторожно отпустил Рори, и она зашипела, неловко расставив ноги и с нарочитым упреком глядя на меня.
– У тебя там что, гребаный фонтан? – возмутилась она, пытаясь стереть все, что я в ней оставил, своими же бесславно погибшими трусиками. Жалкий кусок шелка ни черта не справлялся с объемом поставленной задачи, а я, как самая примитивнейшая скотина, прямо-таки раздувался от понимания, что моя пупсятина изрядно уделана моей же спермой, и ни капельки стыда из-за ее небольшого дискомфорта не испытывал. Наоборот, внезапно появилось желание взять и втереть мой запах в ее кожу повсюду, покрыть с ног до головы, чтобы она носила его как несмываемый парфюм, но больше всего добавить его внутрь ее тела, где ему самое место. Именно этим я обязательно и займусь, как только мы доберемся до дома.
– Если ты голодный, то нам стоило бы что-то заказать, я ни черта не готовила. Не люблю есть дома, пока тебя нет, – пробормотала Рори, оглядываясь и явно собираясь запихнуть свои трусики куда-нибудь в машину, но я выхватил их и засунул в карман, нарочно привлекая ее внимание к не собирающемуся полностью опадать члену, и только после этого спрятал его в штаны.
– Ближайшие несколько часов я намереваюсь утолять совсем другой голод, дорогая, – усмехнулся я ее понимающей улыбке.
– А после этих часов я тем более буду не способна к кулинарии, – фыркнула она, одергивая платье и хлопнув меня по кисти, которой я ненавязчиво облапал ее левую грудь. Зараза. Что-то я просто не в состоянии перестать ее тискать, даже понимая, что это задерживает нас.
– У Барса полно консервов, – мне чуть ли не руками пришлось ноги переставлять, чтобы начать отходить от нее, – а ветеринар велел ему худеть, так что я его подрежу на жрачку, если сильно прижмет.
– Как знаешь, но я все-таки позвоню в доставку, – пожала Рори плечами, усаживаясь в машину.
– Совершенно напрасно, ближайшее время некому будет выйти и забрать заказ! – нахально огрызнулся я и задом пошел к своей тачке. Блин, какая же пупс у меня охрененная, особенно когда вот такая: раскрасневшаяся, растрепанная, с этим влажным лихорадочным блеском в глазах, как у женщины, которую хорошо отымели только что и она точно хочет продолжения и знает, что оно будет.
До дома мы неслись как оглашенные, Рори припарковалась перед самым крыльцом, но только вылезла из салона, я подхватил ее, на ходу вытряхивая из туфель, и дверь толкнул спиной, целуя ее остервенело. Сука, скучал, всегда скучал по ней зверски, уезжая, но сейчас аж колбасило от неимоверного желания вернуться в нее, уничтожить все преграды и малейшее расстояние между нами. Дурел, не сдерживаясь, рычал и рвал ткань, освобождая себе путь, не в состоянии терпеть, усадил ее на тумбу в прихожей и трахал снова, как ополоумевший, будто и не занимались мы этим только что на дороге. Рори в долгу не осталась, и к финалу моя рубашка превратилась в клочья, а спина и плечи были исполосованы ее ногтями, в изгибе шеи горел след от укуса.
– Добро пожаловать домой! – задыхаясь, пробормотала она, бессильно обвиснув на мне, едва наступило краткое затишье.
– Вот уж спасибо за теплый прием! – хмыкнул я, стиснув ее ягодицу, и шевельнул бедрами, напоминая, что мы еще соединены. – Нет места лучше, чем свой дом.
Покряхтывая и матерясь под нос, я таки стряхнул с ног гребаные джинсы, умудрившись не отпускать Аврору, и донес ее наконец до душевой кабины, где начал смывать пот и скользкую влагу между ног, испытывая дурацкое недовольство по этому поводу. Опустился на колени, проскальзывая в ее влажную жару пальцами, и прижался к лобку губами.
– Волчара, дай мне хоть дух перевести пару минут, – прохныкала она, но заерзавшие бедра выдали ее с головой.
– Никаких передышек, детка, – проворчал я и протолкнул язык между чуть припухшими складочками, наслаждаясь прерывистым всхлипом сверху, и тут же упал на задницу. – Твою же ж мать! У тебя вот-вот овуляция начнется. Черт-черт-черт!
Заполошно вскочив, впоролся макушкой в полочку, начисто снес ее – баночки, флаконы посыпались нам под ноги, и один, как натуральное западло, был стеклянным и разлетелся в миллион осколков. Выругавшись, качнулся в сторону, бухнув плечом в тут же треснувшую прозрачную стенку душа, и замер, ощущая себя пойманным в ловушку зверем, у которого к тому же еще и отняли весь воздух.
– Не шевелись! – прохрипел я и дернул головку душа, выломав к черту крепление, смыл все мелкие блестящие стекляшки вперемешку с розоватой пеной в слив, по-идиотски избегая встречаться глазами со своей женщиной, взирающей на меня недоуменно и безмолвно.
Подняв Рори одной рукой, переставил подальше от расхреначенной кабины, вырубил воду и выхватил из шкафчика полотенце, вывалив вместе с ним на пол еще десяток, стал вытирать моего пупса.