Страница 16 из 25

Интербеллум 1918–1939. Мир между великими войнами

Чаусов Александр

Социалистические исследователи так описывают воззрения Ленина на тогдашнее положение дел: «Ни одно из правительств не было уверено в завтрашнем дне. Война невероятно обострила бедствия масс, что порождало в них недовольство, протест, революционное настроение, способное на известной ступени развития превратиться в действие. О назревании революционного кризиса свидетельствовало и то, что уже в 1915 году во всех странах обнаружился процесс раскола социалистических партий, процесс отхода масс пролетариата от социал-шовинистских вождей к революционным идеям и настроениям, к революционным вождям.

Гражданская война, к которой революционная социал-демократия звала в то время, означала борьбу пролетариата с оружием в руках за свержение власти буржуазии в развитых капиталистических странах, за демократическую революцию в России, за республику в отсталых монархических странах. В качестве первых шагов по пути превращения войны империалистической в войну гражданскую были намечены следующие меры: безусловный отказ от вотирования военных кредитов и выход из буржуазных министерств, полный разрыв с политикой “национального мира”; создание нелегальной организации; поддержка братания солдат воюющих стран; поддержка всякого рода революционных массовых выступлений пролетариата»[41].

Впоследствии, с нарастанием социального и экономического кризиса в стране и, как следствие, на фронтах, лозунг о «немедленном мире» превратился в некий сакральный символ. Выход из войны рисовался огромному количеству граждан автоматическим выходом и из затяжного системного кризиса. Как уже было сказано выше, милитаристская риторика Милюкова в 1917 году сыграла абсолютно против и самого министра иностранных дел, и Временного правительства. Как писал в то время военный министр Временного правительства Александр Иванович Верховцевский, «вопрос о мире – как лампа Аладдина, кто ее взял, тому служат духи, тому дается власть в руки»[42].

Этими настроениями в обществе после прихода к власти в октябре 1917 незамедлительно воспользовались большевики. Уже 24–25 октября 1917 года Рабочее и крестьянское правительство большевиков издает Декрет о мире, в котором говорится: «Рабочее и крестьянское правительство… предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире… таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуции.

Такой мир предлагает Правительство России заключить всем воюющим народам немедленно… Вместе с тем правительство заявляет, что оно отнюдь не считает вышеуказанных условий мира ультимативными, т. е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира…

Правительство предлагает всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие, причем со своей стороны считает желательным, чтобы это перемирие было заключено не меньше чем как на 3 месяца, т. е. на такой срок, в течение которого вполне возможно как завершение переговоров о мире… Обращаясь с этим предложением мира к правительствам и народам всех воюющих стран, временное рабочее и крестьянское правительство России обращается также в особенности к сознательным рабочим трех самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии… рабочие названых стран поймут лежащие на них теперь задачи освобождения человечества от ужасов войны и ее последствий, что эти рабочие всесторонней и решительной и беззаветно энергичной деятельностью своей помогут нам успешно довести до конца дело мира и вместе с тем дело освобождения трудящихся эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации».

5. Выход Советской России из войны. Брестский мир

Большевики, пришедшие к власти, по оценкам внешних наблюдателей, сочетали в себе крайний популизм с крайним же идеализмом. Во многом этим западные исследователи объясняют особенности заключения Брестского мира между Германией и Советской Россией. Мирный договор, подписанный 3 марта 1918 года между Советской Россией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарским царством – с другой, фактически означал прекращение со стороны нашей страны военных действий, а для других участников кампании – поражение России в войне.

На первом же заседании в Бресте глава советской делегации Лев Троцкий предложил переговаривающим сторонам положить в основу переговоров недавно принятый Декрет о мире и одновременно сделать перерыв сроком на десять дней для приезда представителей стран Антанты (большевики свято верили, что за этот срок успеет свершиться мировая революция как в измученных войной Германии и Австро-Венгрии, так и в странах Антанты).

Условия советской делегации были следующими: перемирие заключается сроком на 6 месяцев, при этом на всех фронтах прекращаются военные действия, а немцы обязуются очистить Моонзундский архипелаг и Ригу и не перебрасывать свои войска на Западный фронт – рвать окончательно с недавними союзниками большевики пока не хотели. При этом советская делегация постоянно подчеркивала, что речь может идти только о всеобщих, а не о сепаратных переговорах.

Немцы были, мягко говоря, удивлены – такие условия могли ставить только победители, а не проигравшая сторона, которой по факту для Германии являлась Советская Россия. Переброска войск на Запад продолжилась, но под угрозой срыва переговоров 15 декабря между двумя сторонами была достигнута договоренность, согласно которой Россия и Центральные государства заключали перемирие на 28 дней. В случае разрыва перемирия противники обязывались уведомить друг друга об этом за 7 дней. После подписания перемирия делегации возвратились домой для консультаций со своими правительствами.

Пресловутая модель мира «без аннексий и контрибуций», предлагаемая большевиками, означала фактическое поражение стран Антанты. И вполне естественно, что ни Франция, ни Британия категорически не согласились с такой позицией своего теперь уже бывшего союзника. Потому в итоге переговоры так и остались сепаратными. Более того, как было сказано в предыдущих главах, после поражения Германии союзники по Антанте принудили ее отказаться от Брестских соглашений.

Параллельно на российскую Октябрьскую революцию со стороны Антанты последовала вполне однозначная реакция. Уже 30 ноября 1917 года госсекретарь США Лэнсинг указал американскому послу в России Фрэнсису исследовать возможность формирования на юге России армии для противоборства большевикам. Через три дня, 3 декабря, Военный кабинет Британии принял решение, что «правительство Великобритании готово поддерживать любой ответственный орган власти в России, который активно выступает против движения максималистов (большевиков) и в то же время свободно финансирует в разумных пределах такие органы по мере их готовности помочь делу союзных держав»[43].

Такое противодействие России было связано в тот момент не столько с опасением «всеобщей пролетарской революции», которая грезилась большевикам, но со страхом, что Германия получит неожиданную поддержку и усиление оттуда, откуда никто не ждал. Поэтому страны Антанты незамедлительно начали снабжать финансами разрозненные останки царской армии. Фактически с этого момента была инициирована попытка интервенции и свержения советской власти. В феврале британский маршал Фош заявляет: «Америка и Япония должны встретить Германию в Сибири – они имеют возможность – это сделать», французская печать подхватывает эту линию, и усматривает в Японском вторжении в Сибирь «справедливое наказание для большевиков за аннулирование долгов и заключение сепаратного мира»[44].

Попытки Антанты договариваться с советским руководством дипломатическим путем, однако, не прекращались. Черчилль писал: «28 марта Троцкий сообщил Локкарту, что он не возражает против вступления в Россию японских сил для противодействия германскому натиску, если только в этом выступлении будут участвовать другие союзники и дадут со своей стороны некоторые гарантии. Он просил, чтобы Великобритания назначила британскую военную комиссию для реорганизации русского Черноморского флота и выделила британского офицера для контроля за русскими железными дорогами. Как говорили, даже Ленин не возражал против иностранного вмешательства, имеющего целью борьбу с немцами, если союзники дадут гарантии, что они не будут вмешиваться во внутренние дела России»[45].

Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Издание 5, том 26

Верховский А. И. Россия на Голгофе (Из походного дневника 1914–1918 гг.). Военно-исторический журнал. 1993. Ns 9. С. 65–69.

Галин В. В. Интервенция и Гражданская война. издательство Алгоритм, 2004