Свобода взаперти

- Куда делся дядя? – он выглянул из-за ширмы.

- За водой пошел.

- Только не пожимай плечами! – Зуко кинул в меня мокрую рубашку. Я увернулась.

- С чего ты взял…

- Ты постоянно так делаешь, – он перебил меня. Это, оказывается, неприятно. – Да, вода не помешает. Ты вся в саже, – принц вышел и стал складывать мокрую одежду.

- А кто в этом виноват? – я подвинулась, освобождая ему место.

- А кто в драку полез?

- А кто взбесился? – распускаю хвост.

Уверена, наша шуточная перепалка выглядит донельзя забавно. Никогда не общалась с Зуко так спокойно. В детстве мы всегда сторонились друг друга, хоть иногда и тренировались вместе.

- Откуда это? – он дернул меня за белую прядь, вырвав из плена воспоминаний. – Ее же раньше не было?

- Ты, наверное, не видел, – я постаралась пригладить нелюбимую прядь. – Она у меня давно, но в детстве я ее прятала.

- Ну не с рождения же, – парень посмотрел в потолок. – Не бывает людей с белыми волосами.

- Они седые, – он удивленно посмотрел на меня. – Так учитель говорит, – смотрю на него. – Ты поэтому привел меня сюда?

Пожимает плечами. Вот наглец, украл мой жест. Улыбаюсь.

- Она появилась еще при маме.

Приходит Айро и приносит воду и чистую одежду. Это ненадолго прерывает разговор. Ухожу за ширму приводить себя в порядок. Дядя и племянник о чем-то шепчутся у кровати, потом учитель уходит. Он тоже не знает откуда у меня седая прядь. Я никому никогда об этом не рассказывала. Только мама знает, но ее уже нет в живых.

- Она пыталась убить меня, – в тишине фраза звучит слишком громко и резко, и Зуко дергается. Какое-то время мы молчим.

- Азула? Я знаю, но…

- Моя мама, – обрываю. – Пыталась меня убить.

Он ничего не спрашивает. Может – понимает, может – нет. Его мать его любила. Я не хочу больше ничего рассказывать, но напряженное молчание буквально заставляет меня раскрыть рот. Я все еще за ширмой, поэтому вижу только стену и потолок. Так легче.

- Не помню, сколько мне было, – делаю глубокий вдох. – Она пришла ночью, когда я еще спала. Я и проснулась только от ее бормотания. Она твердила, что это я во всем виновата, я и мой отец. В эту ночь она не приняла меня за него. Говорила, что если бы его не было, она была бы счастлива. Если бы меня не было, она была бы счастлива хотя бы после его смерти. В руке у нее блестел нож. Она долго говорила, загнав меня в самый угол кровати. Проклинала, плакала. Потом решилась. Пыталась схватить меня и зарезать, потом, когда потеряла нож – задушить. Я не могла даже кричать от страха. Только уворачиваться и отползать. Она рано или поздно поймала бы меня. И поймала. Не знаю, кто остановил ее, кто уложил меня спать. Помню только ее сумасшедшие глаза и седые от сумасшествия же волосы. И улыбку, с которой она душила и проклинала меня. Утром я заметила седую прядь в своих волосах. Я тогда долго плакала. Вскоре твой дед убил маму. Учитель говорил, что она пропадет, но как видишь.

Больше говорить я не смогла. Меня душили слезы и при этом раздирал изнутри смех. Хотелось хохотать и плакать. Словно я сама себя сейчас выпотрошила и приготовила на медленном огне. При этом я испытывала странное чувство облегчения.

- Хинаи? – Зуко заглянул ко мне.

Я стояла, прижавшись лбом к стене, так и не одетая до конца. Он натянул на меня кофту и посадил на кровать. Потом прижал к себе.

Странно было чувствовать заботу от вечно недовольного Зуко, но теперь я знала, что он не такой отстраненный, каким хочет казаться. Тема матерей была тяжелой для нас обоих. По-разному тяжелой, но мы удивительно понимали друг друга.

Так мы и сидели, обнявшись, пока я не уснула, и каждый думал о своем.

========== Глава седьмая, о настольных играх и тайнах мироздания ==========

Последующие несколько дней прошли мирно. Мы с Зуко усиленно делали вид, что недавнего происшествия не было и старательно избегали друг друга. Учитель то и дело подшучивал над нами, чуть ли не сталкивая лбами. Он устраивал совместные тренировки, приемы пищи (день я ела у себя, ссылаясь на слабость, после – отговорка утратила актуальность) и прочие посиделки. А с чего, собственно, Айро начал свои подшучивания?

Все из-за того, что, когда этот старый пройдоха пришел забрать грязную воду, (и Зуко заодно) он увидел нас, мирно спящих в обнимку. Накрыл нас одеялом и, уверена, несколько минут поумилялся. После этого начались шутки, подмигивания и совместные обеды.

Особенно сильно Айро любил проводить время за игрой в пайшо. Многие из матросов умели играть, а некоторых он обучал. Но всех непременно обыгрывал. Каждый раз с хитрой улыбкой на лице сначала поддавался, а к концу игры сокрушал соперника. Тем не менее, желающих играть от этого меньше не становилось. Среди матросов было много действительно азартных людей, садившихся играть с коварным стариком снова и снова. Они надеялись рано или поздно обыграть его. Иногда играли весь день, выматывая соперника, веря, что от усталости он потеряет концентрацию. И действительно, с каждым своим выигрышем Айро становился все ехиднее, все рассеяннее, но так ни разу и не проиграл. Иногда он раздражался от этих уловок или от того, что матросы так ничему и не научились у него и отказывался играть совсем. Он уходил, запирался в своей каюте, и никто не знал, что он там делает.

В один из таких дней он позвал меня к себе. Я как всегда наблюдала за его игрой, когда он раздраженно выдохнул и поднялся. Это было сигналом тому, что старика не следует беспокоить несколько дней. Однако проходя мимо меня, он тихо шепнул:

- Встретимся у меня через четверть часа, – и хитро улыбнулся.

Потом подошел к Зуко и позвал его за собой.

Я тогда надеялась, что учитель предложит мне сыграть, но когда я пришла в его каюте никого не оказалось. Прождав около часа и пресытившись всевозможными оттенками красного, я отправилась на палубу. Айро после этого не встречался мне дня три.

Кстати, Зуко редко посещал такие мероприятия, он не любил бесполезно проводить время. Так он выражался обо всех занятиях, кроме тренировок. Когда его приглашали поиграть, он раздражался и фыркал. Обычно в таких случаях опальный принц сразу же уходил, но иногда, видимо от хорошего настроения, все же садился за доску. Его непременно обыгрывал даже новичок, и принц злился еще сильнее. Иногда он мог даже спалить игральную доску. При моем присутствии так происходило уже трижды, и, черт знает, сколько раз до этого.

Так вот, в этот раз Зуко заглянул в комнатку под конец игры, и выглядел он недовольным гораздо больше обычного. Вскоре Айро стал раздражаться и ушел, забрав принца с собой. В голове моей мелькнуло, что что-то здесь не так, но спрашивать было не у кого.

Мне предложили сыграть, но я отказалась и быстро покинула каюту. В отсутствие старика мирная игра обычно превращалась в спор и выливалась в драку матросов. Принимать в этом участие мне нисколечко не хотелось.

Замечу, что сама себя я считала неплохим игроком. В свое время Айро учил меня не только драться и медитировать, но и играть в различные игры. Я неплохо знала его стратегии и тактики игры и легко могла предсказать исход его поединка. Самой мне доводилось выигрывать у него, но исключительно потому, что я хорошо знала ход его мыслей. Чтобы разработать свои стратегии опыта у меня было маловато, поэтому я пользовалась его собственными. По этой причине наше состязание часто заканчивалось ничьей, или же выигрывал тот, кто первый увидел чужую стратегию. Играть с ним всегда было интересно и поучительно, за игрой мы разговаривали на самые разные темы, и я непременно узнавала что-то новое. Однако так было раньше, теперь же, за все время моего пребывания на корабле, мы не сыграли ни разу.

Во время бесцельного брождения по пустым коридорам – большинство матросов в этот раз собрались для драки – кроме звуков разгорающегося побоища мне послышались голоса учителя и принца. Зуко что-то кричал, а учитель спокойно отвечал ему, однако в его голосе слышалось столько силы, что становилось неуютно. Они обнаружились совсем рядом, за незакрытой дверью каюты принца.