Страница 33 из 53
- Дамарис! - позвала Виктория, тщетно пытаясь не выдать охватившей ее паники. - Девочка, иди сюда.
- Я хочу угостить бычка, Тори, - ответила малышка, продолжая идти вперед. - Я только покормлю его, как Кларенса, и сразу вернусь.
В одно мгновение Виктория слетела со спины Тодди, обещая себе, что непременно выпорет Дамарис, конечно, если сумеет ее спасти. Она перелезла через забор и спрыгнула на траву.
- Дамарис, - ласково позвала она, - иди скорее, малышка, помоги мне. Этот бык очень глупый, он не любит детей. Хлеб он тоже не любит.
- Нет, Тори, - спокойно возразила Дамарис, - он меня полюбит, как и Кларенс.
В этот момент бык заметил ребенка. Он не любил, когда вторгались на его территорию, даже если нарушитель был невелик ростом, и не замедлил дать это понять. Громко фыркнув, он угрожающе забил огромным копытом по каменистой земле и бросил на Дамарис взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
Виктория со всех ног пустилась бежать к быку, выкрикивая что-то., нечленораздельное. Ее единственной целью было отвлечь внимание грозного животного от Дамарис. Она оторвала кусок нижней юбки и начала отчаянно размахивать этой тряпкой, вопя как сумасшедшая.
Неожиданно, споткнувшись об острый камень, она тяжело упала на колени. Левую ногу пронзила острая боль. Не обратив внимания, Виктория вскочила и снова рванулась к чудовищу.
Бык наконец соизволил заметить нового пришельца, который был значительно крупнее прежнего.
- Беги, Дамарис, слышишь меня? Беги! Бык не такой, как Кларенс! Он тебя ненавидит! Немедленно беги!
Наконец до девочки дошел смысл слов Виктории. Она не побежала прочь, но остановилась в нерешительности.
Как раз в это время к пруду Флетчера подъехал Рафаэль. Услышав крики Виктории, он пришпорил жеребца и вскоре уже был у забора. Мгновенно оценив обстановку, он похолодел.
Но капитан Карстерс умел быстро принимать решения. Он заставил Гэдфли перепрыгнуть через забор, и вот уже испуганный жеребец настороженно фыркал неподалеку от быка.
- Виктория! Беги! Хватай Дамарис и постарайся перебраться за забор!
Виктория хотела ответить, что не может ступить ни шагу, но страх за ребенка на время победил боль. И она побежала, переваливаясь как утка, волоча ногу, с трудом заставляя ее двигаться. Схватив Дамарис, она кинулась вместе с ней к забору, протиснула девочку между прутьями и снова упала на колени. Боль была такой сильной, что из ее сжатых губ вырвался хриплый стон.
Расстояние между прутьями было слишком узким, и Виктория не могла пролезть между ними, точно так же, как и не могла преодолеть забор. Поэтому она продолжала сидеть на земле, наблюдая, как Рафаэль отвлекает внимание быка сэра Джеймса.
В конце концов быку надоела подобная ситуация, и он, отвернувшись от человека на лошади, затрусил к росшему неподалеку огромному дереву, помахивая хвостом.
Гэдфли на всем скаку перелетел через забор. Рафаэль спрыгнул на землю и опустился на колени перед Дамарис. Он осторожно осмотрел девочку, ощупал ее хрупкое тельце:
- Ты останешься здесь. Если ты посмеешь двинуться с этого места, я так тебя отшлепаю, что ты будешь реветь всю дорогу в Труро. То, что ты натворила, - верх глупости. Ты меня хорошо поняла, Дамарис?
Две крупные слезинки скатились по щекам перепуганного ребенка.
- Я спрашиваю: ты все поняла?
- Д-да, дядя.
- Не двигайся!
Он быстро перелез через забор и наклонился к Виктории:
- С тобой все в порядке?
- Да!
Но он отлично видел, что ей очень плохо. Невозможно было не заметить слезы и боль в ее измученных глазах.
- Ты ушиблась? Что у тебя болит?
- Ничего нового, - устало пробормотала она, тяжело привалившись к нему. Он долго держал ее в своих объятиях, пока не увидел, что она незаметно растирает ногу.
- Значит, ничего нового, - хмыкнул Рафаэль. Он прислонил ее к забору и начал осторожно поднимать юбку. - Не двигайся!
- Не надо, прошу тебя, Рафаэль!
- Замолчи, черт бы тебя побрал!
У Виктории больше на осталось надежды. Она в изнеможении закрыла глаза, гадая, что причинит ей больше страданий - острая боль в бедре или брезгливость и отвращение, которые она через несколько секунд прочтет на его лице.
Она чувствовала, как он нетерпеливо и раздраженно возится с ее нижним бельем, услышала треск разрываемой ткани...
- Боже мой!
То, чего нельзя изменить, нужно просто перетерпеть.
Томас Фуллер
Глава 20
Боль, вызванная его возгласом, была значительно сильнее боли физической. Рафаэль еще некоторое время потрясение молчал. Виктория тоже не открывала рта. Она была просто не в состоянии говорить. Отвернувшись, она устало закрыла глаза. Будь что будет. Пусть он делает что хочет. Она все равно ничего не сможет изменить. Остается одно - ждать, отдавшись на милость судьбы.
Рафаэль не сводил с жены внимательных глаз. Он не мог не распознать мучительную боль и страдание в этой напряженной сжавшейся фигурке. Он медленно опустился на землю рядом с ней. Виктория всхлипнула и сделала безуспешную попытку отстраниться. Очень осторожно Рафаэль усадил ее к себе на руки и бережно прижал к груди. Крепко обнимая жену одной рукой, другой он окончательно освободил от одежды искалеченное бедро. Ее рука протестующе взметнулась, но сразу же бессильно упала. Вздохнув, Рафаэль начал медленно массировать сведенные судорогой мышцы.
Он слышал, как она слабо вскрикнула, но не прервал своего занятия. Он разминал напряженное бедро, ритмично постукивал и пощипывал его сильными пальцами. Только однажды он оглянулся посмотреть, где Дамарис. Перепуганная девочка послушно сидела на указанном ей месте.
Прошло довольно много времени, прежде чем он почувствовал, что Виктория начала потихоньку расслабляться. Видимо, боль немного утихла. Он задумчиво посмотрел на рваный красный шрам, пересекающий нежную белую плоть. Мышцы уже не бугрились вокруг него. Виктории явно стало легче.
Он все еще массировал бедро, но теперь медленнее, мягче.
- Так хорошо?
Звук его голоса, раздавшийся после бесконечных минут молчания, заставил Викторию подпрыгнуть от испуга. Скрипнув зубами, она кивнула. Ужасную раздирающую тело боль теперь действительно можно было контролировать. Судороги прекратились, осталось только легкое покалывание где-то внутри. Когда боль стала терпимой, Виктория неожиданно поняла, что не знает, о чем думать. Она боялась что-нибудь сказать мужу, но еще больше боялась услышать его ответ.