Притворись моей невестой

Тилли плюхнулась в кресло.

– Знаю, но… Саймону не нравилось, когда женщины выставляют напоказ свои формы.

– Саймон родился не в том веке. – Джоанн закатила глаза. – Он даже на танцы с тобой не ходил. Ты заслуживаешь кого-то поживей. Он слишком вялый, а Блейк Макклелланд – сгусток энергии.

«Блейк Макклелланд… Черт бы его побрал!»

Тилли снова посмотрела на коробочку и вонзилась ногтями в ладони, словно хотела удержаться и не открывать ее.

– Я отнесу это к миссис Фишер в скупку.

Джоанн пришла в ужас, как если бы Тилли собралась спустить коробочку с кольцом в унитаз.

– Ты… серьезно?

– Абсолютно.

Блейк проехал несколько километров от деревни до семейного поместья в сельской части Уилтшира. Он проезжал мимо несколько раз в год после того, как оставлял цветы на могиле матери на деревенском кладбище, но не мог заставить себя остановиться. Смотреть на дом, который принадлежал его семье, было слишком мучительно, это все равно что бередить незажившую рану.

Банк изъял поместье из владения, когда отца поразил удар. Для десятилетнего мальчика стало страшным горем потерять мать, но вид отца, совершенно сломленного душевно, превратил его жизнь в кошмар. Мать умерла от аневризмы мозга. Умерла внезапно. Только что она смеялась и улыбалась, а в следующий момент теряет речь, спотыкается и падает. Десять дней она провела в больнице, но в результате врачи сообщили, что надежды нет.

Мать, которую Блейк обожал, которая дала им с отцом столько счастья, умерла.

Но детская способность восстанавливаться помогла ему продолжать жить, и не только для себя: он стал родителем для отца, пытаясь вытащить его из бездны отчаяния. Отец так больше и не женился, и женщин у него не было.

После всего пережитого отцом Блейк принял решение исправить хоть одну несправедливость, сколько бы это ему ни стоило. Макклелланд-Парк – вот ключ к полному выздоровлению отца. Он чувствовал это на клеточном уровне, проникся этим до мозга костей.

Отец страдал от вины и позора за то, что лишился векового родового поместья. Блейк подозревал, что неспособность отца продолжать нормальную жизнь связана с этой потерей. Отец просто обречен на медленную мучительную смерть, если поместье не вернется к нему.

Значит, Блейк обязан вернуть Макклелланд-Парк, и он это сделает.

Он улыбнулся при мысли о Матильде Топпингтон. Она именно та женщина, которая ему нужна. Старик Пендлтон не устает петь ей дифирамбы: какая она добрая, внимательная, как много занимается благотворительностью, как все успевает. Он сам это наблюдал каждый раз, приходя в кондитерскую. Бесплатные угощения для детей, особые для пожилых, доставка на дом для немощных. Тилли просто местная благодетельница. Удивительно, что у нее до сих пор не выросли крылья, а под мышкой нет арфы. Говоря о ее неудавшейся свадьбе, старик дал понять, что он даже рад, что свадьба не состоялась. Да и в деревне тоже были этому рады, хотя, если послушать Мод Роузторн, хозяйку пансиона, высказать это Тилли в лицо никто не отваживался.

Блейк был уверен, что Тилли скажет «да» на его предложение о вымышленной помолвке. Что касается постели, то когда это было, чтобы женщина ему отказывала? Он лакомый кусок: богат, у него положение в мире бизнеса, он хорош собой и искусный любовник. К тому же он дает ей превосходный шанс поквитаться со своим бывшим женихом, показав своего нового избранника.

Стать любовником Тилли Топпингтон ему очень даже хотелось. С первой минуты, как он встретился с ней взглядом, он заинтересовался ею. Не его тип женщины, но для разнообразия… почему нет. Стоило ему заговорить с ней, как она заливалась румянцем. Ему это понравилось, и он решил продолжить общение. Она делала вид, что он ей безразличен, но он-то понимал, что это не так. Все признаки налицо: она отвечает на его посылы так же, как и он, с желанием. А это старо как мир.

Ладно, назовите его тщеславным, но ни одна женщина ни разу не пожаловалась, что ей с ним плохо в его постели. Правда, он не давал им возможности долго там задерживаться. Ну, не больше месяца, так как после этого срока женщины начинают строить матримониальные планы, делать намеки не обручальное кольцо или подолгу рассматривают украшения в витринах.

Впереди замаячила усадьба, и у Блейка все внутри сжалось. Белые березы на аллее, ведущей к дому… Воспоминания нахлынули на него: оглушительный вой сирены «скорой», когда мать везли в больницу; возвращение домой с отцом, когда ее не стало; пустое пассажирское место в машине, где она обычно сидела; то, как он смотрел на это сиденье полными слез глазами, подавляя рыдания и молча плача.

Молчание появилось в доме с ее уходом. Оно угнетало. Оно выдолбило отверстие у него в груди, которое так и не заросло. Стоило ему закрыть глаза, как он слышал шорох шин по гравию в ту последнюю поездку двадцать четыре года назад. И еще тихий звук – и от этого не менее душераздирающий – отцовского плача.

Блейк притормозил, но не свернул на подъездную дорожку. Он медленно проехал мимо своих воспоминаний, нажал на педаль и уехал под рев мотора.

Он подождет вестей от Тилли.

Тилли вошла в свой кабинет и добавила еще один счет – от флориста – к стопке предыдущих. Она целый день старалась не входить сюда, чтобы не поддаться желанию посмотреть на кольцо. И не видеть растущей стопки счетов на столе.

Она посмотрела на коробочку, словно это был таракан в тесте для кексов.

– Думаешь, что я тебя выну? Торчишь там весь день и ждешь, когда я дрогну.

Получить деньги за кольцо Блейка в ломбарде миссис Фишер… это как-то неловко. Кольцо нельзя считать ни к чему не обязывающим подарком: к нему прилагаются условия. Он предложил ей притвориться его невестой. А что это подразумевает? Гулять с ним? Целоваться? Брать его за руку? И чтобы он брал ее за руку?

Он сказал, что спать с ним необязательно, но она ведь заметила, как темнели его глаза, когда они встречались взглядом. Ей тогда становилось жарко, как если бы… сидеть голой у горящего камина.

Следовало обговорить с ним условия, детали, прежде чем наотрез отказаться. А счета? Они уже высотой с крокембуш[1].

Тилли села и забарабанила пальцами по столу.

– Ты можешь быть близнецом алмаза Хоупа[2], а я все равно не стану на тебя смотреть, – пробормотала она.

Посидев вот так довольно долго, Тилли отодвинула коробочку на миллиметр от себя. Коробочка была из мягкого бархата, дорогого бархата. В такую упаковывают только роскошные драгоценности.

А еще она не могла отделаться от мысли, что коробочка лежала у Блейка в кармане брюк рядом с… Лучше не думать.

Она смотрела на злополучный подарок, как на ядовитую гадюку.

– Думаешь, ты меня одолел?

Вошла Джоанн и удивилась:

– С кем ты разговариваешь? – И, бросив взгляд на коробочку, усмехнулась: – А…

– Что значит «А…»? – рассердилась Тилли.

– Ты же хочешь его надеть.

– Ничего подобного.

– И даже не взглянешь? – Джоанн протянула руку к коробке.

– Не трогай!

– Разве ты не хотела отнести кольцо в ломбард к миссис Фишер?

– Я передумала.

– Потому что миссис Фишер – это местный Фейсбук?

– Вот именно.

Джоанн присела на край стола и уставилась на коробочку.

– Интересно, сколько денег он отвалил.

– Мне. Неинтересно, – чеканя слова, отрезала Тилли.

– Может, это и ненастоящий бриллиант, – задумчиво произнесла Джоанн. – Циркон, например, выглядит очень красиво. Не отличить от подлинного.

– С трудом могу представить, что такой богач, как Блейк Макклелланд, подарит девушке циркон, – сказала Тилли.

– Согласна. – Джоанн перевела взгляд на Тилли.

– Что ты так на меня смотришь?

– Как я смотрю?

– Тебе нечем заняться? – Тилли с видом хозяйки подняла брови.

1

Крокембуш – французский десерт в виде конуса из профитролей. (Здесь и далее примеч. пер.)

2

Алмаз Хоупа – знаменитый бриллиант, один из самых больших голубых бриллиантов.