Страница 32 из 38
— Ну, милая, Маас же обещал выгнать всех насекомых…
— Я не говорю с ним… — ответила дубовая панель.
— Что у вас произошло на этот раз? — дрогнувшим голосом спросил хозяин.
— Маас сравнил меня с волнистыми попугайчиками своего глупого острова! Он не знает падежей и ничему не желает учиться! Вчера предположил, что мне может быть полезен березовый сок, и практически уничтожил соседнюю рощу! Он деспот! Он тиран! Я его не желаю видеть, никогда!
Грозно отзвучал потолок и пол. На присутствовавших посыпались опилки! Оказалось, что семейка мелорнов необыкновенно похожа на людей, и потому, учитывая их возможности и рост, меня не тянет в их разборки.
Теодор на конюшне вчера уже разъяснял сумрачному Маасу, чем, как правило, кончают будущие отцы: они либо спиваются, либо попадают в сумасшедший дом, либо уплывают на розыски волшебных земель. Причём, выбирая последнее, плывут при любой возможности, не уточняя направления и не пренебрегая любыми плавсредствами.
Деревянные резные панели ещё некоторое время продолжали орошать нас, по всей видимости, полезным берёзовым соком, а затем Станислав стальным голосом сообщил пространству, что дети не могут заменить собак, и меня позвали прогуляться!
Он зря это сказал. Обед тут же был завершён для всех присутствовавших. Оскорбленная мать швырнула на пол пару фамильных портретов, схватила в охапку тяжёлые шторы с окна и гордо удалилась прочь, громко клянясь, что больше никогда в жизни не посмотрит в сторону человека, который не уважает узы брака, не любит материнство и так ненавидит детей.
Теодор вздохнул с некоторым облегчением, и в наказание был немедленно отправлен на розыски Мааса!
Я всё это время таился под столом.
***
Книгохранилище Руиллиди Мариолани занимало последний этаж папского дворца, известного всему Рому под названием "Паллаццо Розы". Более сотни редчайших манускриптов, исключительное собрание рукописей и триста тысяч томов со всего мира заполняли все залы библиотеки, выложенной розоватым коррерским мрамором. Самый просторный, наполненный светом, льющимся из огромных окон, средний зал был кабинетом первого наместника Его Папского Преосвященства.
Бессменным хранителем сокровищ гигантской библиотеки являлся его преподобие отец Руливио.
Тёплым роммским вечером он, гладко выбритый, жилистый и подтянутый, в светло-коричневой атласной сутане, стоял у открытого окна и не мог никак рассмотреть, кто это в лиловом шёлковом платье и широкой изогнутой шляпке, категорически запрещённой в Триумвирате, остановился у подъезда. Прибывшая скрылась под аркой, а он, вздохнув, склонился над новой рукописью.
Еретический труд известного автора приводил к неутешительным выводам. Жиреющее купечество стало косо посматривать на права истинных носителей веры. Границы стран стремительно расширялись. Могучие ветры раздували паруса каравелл, проплывших вокруг мира и оставляющих свой след в океанских волнах. У доброй паствы изменились взгляды на жизнь, она требовала школ и больниц. Рушились тысячелетние догмы. Как прилив в полнолуние, хлынул в гавани Европы золотой поток с Востока, наполняя банки и превращая их владельцев в могущественных и независимых от Веры и Славы Триумвирата людей.
Бритландская Корона производила смуту в сердцах верящих в Неделимого роммских граждан. Где-то на окраине мироздания плели свои интриги Мелорны, и опора Матери Церкви на их деревянные бездушные тела порой оказывалась бессмысленной тратой времени и сил. Только золото, этот холодный и расчётливый металл, могло подарить Империи уверенность, да обеспечить власть и покой.
Патер отвлёкся от чтения. Перед его глазами пахнущие солью ветры превращались в шторм, а волны бессмысленных мятежей заливали кровью площади городов. Палаццо пылали. Монастырские колодцы заполняли трупы безвинных жертв. И не напрасно отцы-инквизиторы, вели свои дознания, не напрасно ярко горели костры, сила церкви в вере. Сила Веры в страхе!
Вот тогда-то, среди еретических речей и крамольных мыслей, Господь послал на помощь церкви Весть!
Недалеко от Линдона, в наследном старом имении потомственных хранителей артефактов короны Её Величества находилась карта Великого Пири Рейса. На ней рунами был нанесён путь в Волшебную Голконду, в обход Бхенина и прочих закрытых территорий, принадлежащих другим расам.
Триумвирату нужны были эти знания!
Исследованиями и глубокой разведкой занимался орден Огненной Саламандры — ведомство Великолепного Руиллиди Мариолани. Тайна безмолвной пропастью окружила орден с момента создания. Глава его признавал над собою только власть Верховного, а иногда верховный отец, был и верховным в ордене Огненной Саламандры.
Здесь существовала беспрекословная иерархия. В мире ещё не знали такой строжайшей дисциплины… Как посох повинуется руке его сжимающей, так и офицер ордена повинуется своему отцу. Горе ослушнику. Никто и никогда не избегал кары от сынов Огненной Саламандры.
Именно потому таким диким и необъяснимым стало отречение младшего из клана Мариолани. Глупого необузданного сына одной из наложниц. Донесение о его исчезновении уже лежало на столе. Как и доклад о походе к Голконде бритландской экспедиции, так хорошо рассчитанном, но провалившемся. Продуманная разведка чужими руками, не должна была позволить мелорнам заподозрить Триумвират. Пальцы библиотекаря продолжали бережно листать рукопись. Но он не понимал прочитанных слов, размышляя…
***
Более двух часов прошло после того, как Маргарет прибыла во дворец Мариолани. Она тихо ждала. В тёмном помещении было прохладно, что создавало видимость покоя и давало отдых усталым от яркого солнца глазам. Наконец, отец Руливио захлопнул еретический труд, окончательно лишивший надежды умертвить в петле его автора. Вздохнув, патер подозвал младшего служителя, Родриго:
— Ступай вниз. Пригласи ожидающую.
Ещё через четверть часа тот появился на пороге, пропуская вперёд высокую статную леди с гордым взглядом зелёных породистых глаз. Такие оканчивали свою жизнь или на костре, или в кресле у камина в глубокой старости. Умное и тонкое лицо слегка побледнело, поймав на себе похотливый прищур. Впрочем, это было лишь минутное подозрение.
— Графиня Эль Грейсток, я не ошибся? — начал святой отец. Он приветливо улыбнулся Маргарет, — Не в силах скрыть, вы смогли удивить и расстроить меня. Странноватый рассказ о волке, укравшем оборотневый и столь драгоценный камень, важнейший артефакт, а также ваш сорванный обет и невыполненное задание наполнили мое сердце тревогой и болью. Впрочем, вера в разум глупой бабы, (я надеюсь, что вы простите мне подобную фривольность), могла возникнуть лишь у настоятеля Никколо Буонарроти. Он, несомненно, будет наказан.
— Дорогая наша северная коллега, — учтиво продолжал он, — месяц назад мы молились за Вас. В настоящее время Вера утеряна, и письмо к Её Высочеству о Ваших преступлениях против герцога Ампла и короны, в целом, уже готово к отправке. Но милость наша не имеет границ. Вы возвратитесь в имение. Требуется уничтожить Денниса Руджа и предоставить чёткое сообщение о личности и намерениях графа Грейстока. Ваши объяснения нам не нужны. Отправляйтесь немедленно!
Глава 26
Дни шли за днями. Мери становилась всё плаксивее, Маас — мрачнее, Теодор — нетерпеливее, Полина — грустнее, а Станислав был всё время чем-то озабочен. Деном же овладела Любовь.
Он чистил конюшню, чинил теплицы, перерыл всю библиотеку в поиске интересных книг, начал учить язык Бхенина и двадцать раз в день называл себя идиотом. Его мысли, улетали в бескрайний океан, каждый раз возвращаясь к одному и тому же милому образу. Он изнурял ещё не до конца справившийся с травмами организм на турнике, бегал и плавал, но не мог направить свои желания в какую-нибудь другую сторону. Полина казалась ему загадкой, феей из волшебного королевства, мечтой. И он упорно пытался ответить себе на вопрос: как ему с ней поговорить?
В свои двадцать лет Деннис ещё не помышлял о любви. Весь его опыт ограничивался посещением неких пристойных учреждений вместе с командой Мозгоеда в портах по ходу следования корабля. Этот опыт не мог ему помочь. В результате мучительных размышлений, он пришёл к выводу, что происходящее с ним является чем-то совершенно невероятным, исключительным и из ряда вон выходящим. Такая девушка, как Полина, не могла быть предрасположена к замужеству. Муж для неё явился бы глупой помехой перед открывшимися возможностями. Она случайно родилась женщиной и сможет быть ему только другом. Но как подружиться с ней поближе он тоже не знал!