Страница 52 из 89
Бои немедленно соединились с инсомбрами и отправили посольства к галлам, живущим на Альпах и по реке Родану. Их царям, Конколитану и Анероесте, предложили много золота, а в будущем посулили огромную добычу. Таким образом галльские племена, жившие по эту сторону Альп в 225 г. до Р. Х. получили значительную поддержку из Трансальпийской Галлии. Никогда еще, пишет Полибий, из тех областей не выступало войско столь многочисленное, блестящее и храброе. Через Альпы к реке Паду перевалило до 50 тысяч пехоты, 20 тысяч конницы и множество колесниц.
Лишь только римляне узнали о приходе галлов, они послали консула Луция Эмилия Папа с войском по направлению к Аримину, чтобы наблюдать за движением неприятеля. Все находившиеся в городе римляне были в сильном страхе в ожидании тяжкой, грозной опасности.
Полчища галлов вторглись в Тиррению и начали грабить ее, ниоткуда не встречая противодействия. Враги были уже подле Клузия, когда получили известие, что с тыла за ними следуют передовые войска римлян. Тогда галлы повернули назад и пошли навстречу неприятелю. Они встретились уже на закате солнца и остановились, разделенные небольшим расстоянием. Обе стороны разбили лагери на ночлег. С наступлением ночи галлы зажгли огни, оставили в лагере конницу и отступили тайком по направлению к городу Фезоле. Римляне узнали об этом только на рассвете и поспешно пустились в погоню за отступающей конницей. Но лишь только римляне приблизились к неприятелю, как галлы поднялись из засады и ударили на них. Благодаря отваге и численному превосходству они одержали победу. Римляне потеряли не менее 6 тысяч убитыми, остальные спаслись бегством на близлежащий холм.
Консул Пап, узнав о вторжении галлов в Тиррению, поспешил на помощь своим. Он прибыл как раз вовремя и расположился лагерем вблизи неприятеля. Тогда бежавшие на холм римляне воспрянули духом и ночью через лес отправили из своей среды несколько человек для уведомления консула о их положении. Пап увидел, что раздумывать некогда, и отдал приказание пехоте на рассвете атаковать галлов. Сам он в сопровождении конницы двинулся на помощь окруженным. Между тем галлы, отягченные огромной добычей, решили не принимать сражения. В ту же ночь перед рассветом они снялись со стоянки и двинулись вдоль моря через землю этрусков. Консул Пап, соединившись с теми, кто уцелел после первого поражение, пошел за ними.
Вскоре стало известно, что путь галльской армии у Теламона закрывают легионы второго консула Гая Атилия Регула, только что прибывшие из Сардинии. Галлы поспешно выстроили свою пехоту, таким образом, чтобы отражать нападение и с фронта, и с тыла. И действительно, римляне атаковали их с двух сторон. В этом сражении пал, сражавшийся в передних рядах консул Регул, а его голова была отнесена к царям кельтов. Однако это не принесло галлам победы. Римская конница бросилась с высокого холма и со всею силою ударила на врага с фланга, пехота галлов была изрублена на месте сражения, а конница обратилась в бегство. Было перебито до 40 тысяч врагов, в плен попало не меньше 10 тысяч, в том числе и один из царей, Конколитан. Другой царь, Анероеста, чтобы не оказаться в плену лишил себя жизни.
Так кончилось самое тяжкое вторжение галлов после 390 г. до Р.Х., угрожавшее всем италийцам страшной опасностью. Одержав победу, римляне возымели надежду совершенно вытеснить галлов из области реки Пада и отправили против них выбранных в следующем году консулов Квинта Фульвия Флакка и Тита Манлия Торквата [224 г. до Р. Х.]. Первым натиском они навели такой ужас на боев, что те вынуждены были отдать себя под покровительство римлян.
В следующем году [223 г. до Р. Х.] консулы Публий Фурий Фил и Гай Фламиний снова вторглись в Галлию и стали опустошать поля инсомбров. Галлы решили попытать счастья в решительной битве. Прежние сражения научили римлян, что всякое племя галлов страшнее всего при первом нападении. Дальше натиск их ослабевает, так как мечи галлов были пригодны лишь для первого удара: они быстро притуплялись и искривлялись, отчего второй удар получался слишком слабым (если только солдат не выпрямлял меч ногою). Колоть своими мечами галлы также не могли, поскольку их мечи не имели острия. Римляне, напротив, употребляли в дело прямые мечи, которыми не рубили, а кололи. Поэтому трибуны раздали копья поставленных позади триариев передним манипулам и приказали употребить в дело мечи не сразу, а лишь после того, когда враги втянутся в битву. И вот, когда закипел бой, мечи галлов после первых ударов по копьям сделались ни к чему не годными. Они лишились возможности рубить, а так как мечи их не имели острия, они не могли ими и колоть. Перейдя в наступление, римляне стали поражать врагов в грудь и лицо, нанося им один за другим колющие удары, и положили на месте большую часть неприятельского войска.
В следующем году галлы отправили посольство с просьбою о мире, но выбранные консулы Марк Клавдий Марцелл и Гней Корнелий Сципион [222 г. до Р. Х.] добились, что бы их прошение было отвергнуто. После этой неудачи галлы снова пригласили наемников из Трансальпийской Галлии. Всего у них набралось до 30 тысяч воинов. До прибытии этого войска италийские галлы держались наготове в ожидании неприятельского нападения. С наступлением весны римские консулы повели войска в землю инсомбров и осадили город Ацерры, располагавшийся между Падом и Альпийскими горами. Инсомбры не могли помочь осажденным, потому что удобные местности были уже заняты неприятелем; однако с целью положить конец осаде они переправили часть своего войска через Пад в землю андров и повели осаду Кластидия. Когда весть об этом дошла до консулов, Марцелл взял с собою конницу, часть пехоты и поспешил на помощь осаждаемым. Галлы вышли навстречу и выстроились к бою. Римская конница смело ударила на врага и обратила его в бегство. Многие бросились в реку и погибли в ее водах, другие были зарублены. Марцелл своею рукою убил гезатского царя Виридомара.
Римляне взяли Ацерры и двинулись на Медиолан – самый значительный город в стране инсомбров. Сципион следовал за отступающими по пятам и внезапно появился у стен города. Поначалу галлы держались спокойно; но, когда консул начал отводить свои войска, они сделали вылазку и, смело напали на задние отряды. Многие римляне были перебиты, другие обратились в бегство. Сципиону, впрочем, удалось восстановить строй и вновь ударить на врага. Галлы некоторое время держались стойко, но потом оборотили тыл и бежали. Преследуя врага, Сципион приступом взял Медиолан. После этого начальники инсомбров потеряли всякую надежду на спасение и отдали себя на милость римлян.
7) Ганнибал в Иберии
В 221 г. до Р. Х. Газдрубал был убит своим домашним рабом-кельтом, который мстил за смерть своего прежнего хозяина. Карфагеняне возложили управление Иберией на Ганнибала, сына Гамилькара Барки. Это был молодой человек, 26 лет отроду, но уже обнаруживший в своих действиях удивительный ум и отвагу. Лишь только Ганнибал принял власть, стало ясно, что он задумывает идти войною на Рим. В отношениях между двумя государствами появились подозрительность и вражда. (Полибий; II; 13–36).
5. Вторая Пуническая война
1) Успехи карфагенян в Испании. Ганнибал
Лишившись богатой Сицилии, карфагеняне устремили свои взоры на Испанию. Сначала испанской армией командовал Гамилькар Барка, потом руководство военными действиями перешло к его зятю Газдрубалу… Едва приняв власть, Газдрубвл вызвал в Испанию сына Гамилькара Барки, юного Ганнибала.
По свидетельству всех античных авторов, Ганнибал (246–183 гг. до Р.Х.) с детских лет носил в своем сердце непреодолимую ненависть к Риму. Полибий сообщает, что когда Гамилькар Барка собирался переправить войско в Испанию, девятилетний Ганнибал, по-детски ласкаясь, стал просить отца взять его с собой. Тогда Гамилькар велел ему подойти к жертвеннику и, коснувшись его рукой, произнести клятву, что он никогда не будет другом римлян. Одним своим появлением, пишет Тит Ливий, Ганнибал обратил на себя взоры всего войска. Старым воинам показалось, что к ним вернулся Гамилькар, каким он был в лучшие свои годы: то же мощное слово, тот же повелительный взгляд, то же выражение, те же черты лица! Но Ганнибал вскоре достиг того, что его сходство с отцом сделалось наименее значительным из качеств, которые располагали к нему воинов. Никогда еще душа одного и того же человека не была так равномерно приспособлена к обеим, столь разнородным обязанностям – повелению и повиновению; и поэтому трудно было различить, кто им более дорожил – полководец или войско. Никого Газдрубал не назначал охотнее начальником отряда, которому поручалось дело, требующее отваги и стойкости; но и воины ни под чьим начальством не были более уверены в себе и более храбры. Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же бывал осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, от которого бы он уставал телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением; ел и пил ровно столько, сколько требовала природа, а не ради удовольствия; выбирал время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь – покою уделял лишь те часы, которые у него оставались свободными от трудов; при том он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спит на голой земле среди караульных или часовых. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников; только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собою прочих; первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами, пишет Тит Ливий, обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже пресловутое пунийское вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь. Будучи одарен этими хорошими и дурными качествами, он в течение своей трехлетней службы под начальством Газдрубала с величайшим рвением исполнял все, присматривался ко всему, что могло развить в нем свойства великого полководца.