Страница 7 из 12
– Так, рекруты, – зычным голосом обратился к нам один из унтер-офицеров. – Сейчас я зачитаю фамилии и назову номер роты, ваша задача – запомнить, кто к какой роте прикреплен: Аболс, Андерсон, Абелкокс, Дзаблс, Задонский – первая рота.
Вот нас с Алексом и разъединили. Я попал служить во вторую. После того как мы были распределены, унтер-офицер скомандовал:
– Рекруты, на ле… во! За мной шагом марш!
Нестройной толпой, не в ногу мы побрели за унтером. Перед нами открылись массивные металлические ворота КПП, сразу в нос ударил запах казенной еды, гуталина, хлорки, свежей краски и еще чего-то неопределенного. Впереди в центре был огромный плац, обсаженный со всех сторон липами, на плацу справа от нас находилась большая трибуна, покрашенная в мышино-серый цвет, над трибуной реяло красное полотнище со свастикой. Вокруг всего плаца шла асфальтированная дорожка, по бокам от плаца стояли каменные трехэтажные здания, по два с каждого бока – это были казармы с учебными классами, лазаретом и блоком питания, и одно спереди – административное. Все территория учебки была огорожена высоким металлическим непрозрачным забором. Плюсом к этому по всему периметру забора вторым кольцом шла колючая проволока. Так выглядела наша часть, где нам предстояло чрезвычайно познавательно провести следующие два месяца. Вид довольно зловещий. По пути нам попался взвод совершенно одинаковых, как мне показалось, на одно лицо солдат в серых камуфляжах. Руководили взводом двое унтеров. Один обращался к другому очень громко, чтобы его услышали все остальные, то есть работал на публику.
– Слушай, Урмас, разреши, я сломаю челюсть этому недоноску? – показывая на долговязого солдата, который стоял в передней шеренге.
– А что случилось? – так же громко спросил второй унтер.
– Этот подонок совершенно не слышит, что я ему говорю. Как будто со столбом разговариваю.
– В чем дело боец? – заорал Урмас так, словно обращался к глухому. – Почему не выполняешь приказаний старшего по званию?
– Я выполняю, гер унтер-офицер, – отвечает солдат, вытягиваясь по стойке смирно и выпучивая глаза. Унтер-офицер Урмас бьет солдата кулаком в живот, отчего тот складывается пополам.
– Так ты хочешь сказать, что унтер-офицер Треньен врет мне?
– Нет, никак нет, гер унтер-офицер.
– Ну значит, тогда ты мне врешь, и стой смирно. Почему стоишь перед старшими по званию согнувшись, как червяк?
Долговязый, откашливаясь, с трудом пытается выпрямиться и тут же получает новый удар, отчего падает на колени. Весь взвод замерев смотрит за происходящим. Мы тоже притихли.
– Чего встали? – рявкнул наш сопровождающий. – Вперед.
Чем все закончилось, мы не увидели. Далее всех распределили по ротам. В каптерке выдали чистое нижнее белье, серый камуфляж, кепки, ремни и берцы. Под присмотром унтера проследовали в баню. После душа мы облачились в камуфляж, и тут произошло полное превращение, мы стали общей серой массой, абсолютно похожие друг на друга. Агнис Кирштейнс, надевая кепку, согнул кокарду с изображением черепа с крыльями – символ звездной пехоты, отчего вид у него сразу стал залихватским, как у опытного воина. Так нам тогда казалось. Унтер-офицер заметил это.
– Взвод! – скомандовал он. – Слушай сюда.
Подойдя к Агнису, приказал:
– Надень кепку поглубже.
Агнис выполнил приказание. Унтера это не удовлетворило.
– Да нет, не так, а вот так, – унтер натянул Агнису кепку по самые брови. – Вот, взвод, еще раз увижу такое вольное обращение с казенным имуществом, буду делать так, – коротко замахнулся и ударил Агниса в лоб, туда, где была кокарда. Агнис отлетел к стенке.
– Ну вот, отличненько, кажется, кокарда выпрямилась, – сказал унтер, потирая руку. – Всем все ясно?
– Да… – раздалось недружное блеяние.
– Нужно отвечать четко и внятно: «Так точно, гер унтер-офицер». Повторяю, всем все ясно?
– Так точно, гер унтер-офицер! – ответили мы дружно.
– Усвоили, – удовлетворенно хмыкнул он.
Такая была тактика обучения в учебке звездной пехоты. Унтер-офицеры, как правило, были неплохими психологами. Среди рекрутов подыскивали самого слабого по духу и на его примере запугивали взвод, добиваясь в конечном итоге тем самым полного повиновения и железной дисциплины.
Глава 11
После бани, построив нас по трое, строем повели в роту. Большое, очень чистое помещение с огромным проходом посередине. По бокам шли пять помещений поменьше, называемые кубриками, с кроватями на тридцать пять человек в каждом кубрике. Построив в широком проходе, нас передали унтер-фельдфебелю – это был высокий, худощавый, холеный человек с гладким, как у младенца, лицом, без какого-либо намека на щетину. На щеках играл здоровый румянец. Не спеша, обходя взвод и заглядывая каждому в глаза, поигрывая стеком, который держал в руках, выступил с крайне проникновенной, я бы даже сказал ободряющей, речью.
– Взвод, смирно! – скомандовал он. – Меня зовут унтер-фельдфебель Вараускас, моя задача – сделать из вас боеспособных солдат. С этого момента я ваш царь и бог. Ваши задницы теперь принадлежат только мне, я научу вас подчиняться. Все мои команды надо выполнять четко, быстро и беспрекословно. Даже если я вам прикажу хер в розетку засунуть, вы это сделаете не задумываясь и доложите, что мой приказ выполнен. Ни дыхнуть, ни испортить воздух без моего разрешения вы не имеете права. Кто ослушается, будет жестоко наказан. Я доходчиво все объяснил?
– Так точно, гер унтер-фельдфебель! – ответил стройный хор голосов.
– А теперь я вас распределю по койкам.
Заглядывая в список, он называл фамилию и стеком указывал кровать, которую должен занять рекрут. Дойдя до моей фамилии, посмотрел в список, затем на меня, потом опять в список, как будто не веря своим глазам.
– Ковалефф? Правильно? – вопросительно спросил он, ткнув меня стеком в грудь.
– Так точно, гер унтер-фельдфебель.
– Отлично. Да ты счастливчик, тебе достается прекрасное место – возле меня. Уверяю, мы с тобой подружимся, – он гадко улыбнулся. – Повторяю для забывчивых. Перед тем как вы сюда попали, каждый из вас подписал контракт. Обратной дороги нет, и выбыть из рядов звездной пехоты вы можете лишь в двух случаях: либо по истечении контракта, либо по причине смерти. В случае ранения вашу задницу подлечат и отправят обратно в войска. Есть, правда, еще один вариант: если вы попытаетесь дезертировать или же систематически нарушаете дисциплину, то вас отправят в исправительный лагерь, но уверяю вас – смерть на поле боя лучше. Теперь даю вам десять минут разложить личные вещи и оправиться. Ровно через десять минут вы должны быть в строю – на плацу.
Глава 12
Теперь можно присмотреться к взводу. Точнее, к людям, с которыми мне предстояло служить. Публика была довольно разношерстная. Кого здесь только не было: латыши, эстонцы, шведы, фины, словаки, поляки, но самое удивительное – к вечеру подвезли четырех немцев, почему удивительно, потому что немцы в основном служили в войсках СС. В войска СС простым смертным попасть практически невозможно. Там могли служить только немцы, англосаксы за очень большие заслуги перед Рейхом, скандинавы и прибалты. Что касается наших немцев, то это были высокие, крепкие, как скала, парни, у каждого кулак как пивная кружка. Держались они всегда особняком, на всех смотрели свысока, на контакт ни с кем не шли. Говорили, что они из Гамбурга, на гражданке работали докерами. Какого их понесло в звездную пехоту – одному богу известно. Начались обычные будни, из которых состоит армейская служба, со всеми тяготами, невзгодами и лишениями… Я благодарен судьбе, что физически был неплохо подготовлен, иначе пришлось бы мне очень тоскливо. Нагрузки были зверские, распорядок дня был таков: в 6:00 подъем, не успевая оправиться, мы пулей выбегали на зарядку, 10 кругов вокруг плаца, что составляло аккурат 10 км, после зарядки умывались, брились и строем бегом в столовую. Завтрак надо было проглотить очень быстро. Как правило, мы даже не чувствовали, что мы ели, опять бегом на занятия – изучать стрелковое оружие, все виды мин, гранат, матчасть боевой машины звездной пехоты, танков, также включая новейшие, только поступающие на вооружение «леопарды» XCW 12 и прочее-прочее. Затем шла тактика. Это бег по пересеченной местности в полном обмундировании. Отработка взаимодействия в боевых условиях отделений взводов и рот, за тактикой шел небольшой отдых, во время которого мы после стрельб очень интенсивно чистили свое личное оружие – штурмгеверы. После такого отдыха бегом на обед. То же – не пойми, что глотаешь. После обеда политзанятия, на которых очень хотелось спать, чему способствовала не только элементарная усталость, но и крайне нудное бормотание докладчика, обер-лейтенанта Кушковица. Все его доклады были как под копирку, к концу учебки мы могли цитировать тезисы обер-лейтенанта наизусть. Начинал он с того, как мы должны беззаветно любить Канцлера и Рейх. Видимо, он считал, что то ли мы недостаточно сильно любим их, то ли не знаем, как правильно их любить. Продолжал, рассказывая, какие сепаратисты нелюди и звери. Заканчивал тем, что мы не раздумывая должны отдавать свои жизни за Канцлера и Рейх. За политзанятиями шли занятия по рукопашному бою, далее ужин, который глотался как завтрак и обед – не пережевывая. За ужином шло опять изучение оружия и матчасти. Наступало личное время, которое с легкой руки и, как ему казалось, ко всеобщей радости и веселью обер-фельдфебель Вараускас заменял на кросс. После прекрасно проведенного с пользой личного времени была вечерняя поверка, умывание и отбой. Засыпать мы должны были по команде и обязательно на правом боку, поскольку мы были уставшие в сосиску, у нас получалось засыпать сразу, как только голова касалась подушки. Как правило, спать нам долго не давали, среди ночи нас частенько подымали на ночные стрельбы или заставляли преодолевать полосу препятствий. Наш обер-фельдфебель был большим затейником и выдумщиком по этой части. А если к этому добавить наряды, несение караульной службы, то остается удивляться, как мы такие нагрузки вообще выдерживали. Каждую вечернюю поверку нам для поднятия нашего боевого дух зачитывали новости с фронта, ну, например: «Фельдфебель Штукман, ведя неравный бой с превосходящими силами сепаратистов, уничтожил пятнадцать единиц живой силы противника. Чтобы не сдаваться в плен, Штукман сам себя подорвал гранатой. Рядовой Глинка, в бою, подбил три вражеских танка и уничтожил двенадцать сепаратистов, был смертельно ранен, но не покинул поле боя. Представлен к железному кресту посмертно». Ну, и так далее. Исходя из всего вышесказанного, на Олероне уже давно не должно было остаться ни одного негодяя-сепаратиста – ан нет. В общем, со всем можно было бы мириться, если бы не наш обер-фельдфебель Вараускас, который меня невзлюбил с первой минуты, раздавая мне наряды даже более щедро, чем Санта-Клаус раздает подарки детям на Рождество: «Койка недостаточно ровно заправлена. Наряд. Штурмгевер недостаточно чисто с его точки выдраен. Наряд. Форма после отбоя недостаточно аккуратно уложена на прикроватной тумбочке. Наряд». Ну и так далее, перечислять его придирки можно до бесконечности. В редкие минуты мы виделись с Алексом, у него все шло путем. Заинтересовавшись, почему я никакой, и услышав от меня, что мой обер-фельдфебель меня конкретно достал, Алекс с присущей ему манерой все вопросы решать быстро и по-деловому предложил: