Страница 13 из 23
У оленя, играющего на волынке, в рогах изображен лик Христа. Эта странная фигура, вероятно, пародирует известный сюжет об обращении св. Евстафия – одного из военачальников римского императора Адриана (117–138). Однажды, когда он отправился на охоту, Евстафию явилось видение. Между рогами оленя, за которым он долго гнался, перед ним предстал распятый Христос, спросивший его: «Зачем ты преследуешь меня, ведь я желаю твоего спасения?» (34) Здесь олень св. Евстафия превратился в причудливого музыканта, стоящего на крылатом монстре.
Надо иметь в виду, что игра на волынке принадлежала к разряду низкой, площадной, музыки, которая была не в чести у клириков. Хотя с волынкой часто изображали одного из пастухов, которым ангел возвестил о рождении Христа, а порой и самих ангелов, в иконографии маргиналий роль волынщиков регулярно доставалась обезьянам, шутам и гибридам – персонажам, далеким от благочестия. Кроме того, форма этого инструмента слишком напоминала зад или фаллос с мошонкой, что художники тоже любили обыгрывать. (35)
34. Иаков Ворагинский. Золотая легенда. Париж (Франция), ок. 1327 г. Paris. Bibliothèque nationale. Ms. Français 183. Fol. 231v
35. Горлестонская псалтирь. Великобритания, 1310–1324 гг. London. British Library. Ms. Add. 49622. Fol. 50v
Музыкант с волынкой между ног.
36. Псалтирь и Часослов. Гент (Бельгия), ок. 1315–1325 гг. Baltimore. The Walters Art Museum. Ms. 82. Fol. 182v
Под инициалом «D» (Deus – «Господь»), в котором волхвы приносят дары младенцу Иисусу, обезьяна целится из арбалета в лысого гибрида. Он похож на одного из волхвов, а еще больше на апостола Павла, которого в Средневековье изображали с точно такой же лысиной и с таким же мечом в руках. Как это часто бывало, меч, которым его обезглавили (ведь он был римским гражданином и имел право на более гуманную казнь, чем распятие), со временем превратился в его иконографический атрибут.
37 (III). Часослов. Северная Франция, ок. 1320 г. London. British Library. Ms. Add. 36684. Fol. 125r
В инициале «S» каноники у гроба отпевают умершего и молят, чтобы ангелы милостиво приняли его душу, а по полям толпятся монстры и обезьяны с точно такими же литургическими рукописями.
38 (IV). Псалтирь Латрелла. Великобритания, ок. 1325–1340 гг. London. British Library. Ms. Add. 42130. Fol. 88r
Ничто не мешает одним маргиналиям обыгрывать другие. Внизу листа изображено поклонение волхвов новорожденному Мессии, который сидит на коленях у матери. Сверху гибридная мать на звериных ногах держит за пазухой еще одного младенца в точно такой же красной тунике. И он, молитвенно сложив руки, сверху глядит на Иисуса.
39. Псалтирь Латрелла. Великобритания, ок. 1325–1340 гг. London. British Library. Ms. Add. 42130. Fol. 160v
Христос, словно священник, вместе с ангелом соборует умирающего, помазывая его лоб и ладони освященным елеем. Эта сцена явно подсказана строками 88-го псалма, которые идут прямо справа: «Я обрел Давида, раба моего, святым елеем моим помазал его». Только вместо помазания Давида на царство, о котором шла речь в Псалтири, мастер изобразил христианское таинство елеосвящения. Но на этом он не остановился. Рядом с изображением таинства он поместил пару целующихся гибридов с точно такими же, как у ангела, крыльями.
40. Маастрихтский часослов. Льеж (Бельгия), первая четверть XIV в. London. British Library. Ms. Stowe 17. Fol. 131r
В инициале «C», открывающем текст 85-го псалма («Приклони, Господи, ухо твое и услышь меня, ибо я беден и нищ»), изображены жены-мироносицы. Они пришли ко гробу Христа и обнаружили, что тот пуст, а ангел возвестил им, что Христос воскрес. По полям выстроились зрители, которые вместе с мироносицами смотрят на чудо: два ветхозаветных пророка со свитками (в них должны быть пророчества о Христе), гибрид-епископ со звериным телом и пес – правда, его, возможно, интересует не гроб Христа, а заяц, взобравшийся на инициал.
41. Часослов. Западная Франция, третья четверть XV в. Genève. Bibliothèque de Genève. Ms. Latin 33. Fol. 60r
Рождество и «насмешник».
Фаллос, который гуляет сам по себе
Сегодня трудно представить издание конституции или уголовного кодекса, где бы среди статей и параграфов вклинивались кривляющиеся обезьяны или фривольные сценки. Однако во многих средневековых компендиумах по римскому и церковному (каноническому) праву инициалы или поля, помимо разнообразных гибридов, украшены задницами и гениталиями. Особенно этим известны манускрипты, создававшиеся в Болонье в XIII–XIV вв.
В них между колонками текста то тут, то там появляются мужские фигуры с выставленными напоказ фаллосами (42, 43), фантастические существа с непомерно длинными, похожими на змей, мужскими достоинствами или вытянутыми фаллическими шеями (44), наездницы, оседлавшие эрегированные пенисы, словно коней (45), и т. д. Едва ли эти фигуры требовались для того, чтобы разжечь плотские страсти у экспертов по «Кодексу» Юстиниана или «Декрету» Грациана. Скорее, чтобы развлечь юристов, уставших вгрызаться в мучительно скучный текст.
Сексуальный декор
Пенисы, отделившиеся от тела, словно нос гоголевского майора Ковалева, в Средневековье не были такой уж редкостью – ни на страницах манускриптов, ни на внешних стенах храмов, а порой и внутри, в их сакральном пространстве. По изобретательности и откровенности (около)сексуальных фантазий в декоре церквей лидирует XII век. В клуатре при церкви Санта-Мария в Сантильяне-дель-Мар (Испания) мастер вырезал на капители битву между рыцарем на коне и драконом, похожим на огромный крылатый фаллос, а на расписном потолке в церкви Санкт-Мартин в швейцарской деревне Циллис среди множества фантастических гибридов нарисован зверь, плывущий верхом на фаллоподобной рыбине.
42. Дигесты Юстиниана с комментарием Аккурсия. Болонья (Италия), начало XIV в. Oxford. Bodleian Library. Ms. Canon misc 495. Fol. 282r
«Эксгибиционистский» инициал «I» (Imperator) на одной из страниц «Дигест» – сборника выдержек из римских юристов. Он входил в колоссальный свод гражданского права (Corpus iuris civilis), составленный в 529–534 гг. по приказу византийского императора Юстиниана I. В середине XIII в. болонский правовед Аккурсий, суммируя труды предшественников, снабдил Corpus исчерпывающим комментарием – Glossa ordinaria. Так что с тех пор всякий юрист, изучающий римское право, должен был обладать такой рукописью или сверяться с ней в университетской библиотеке.