Погребенный светом

Решив оборвать, наконец, бессмысленный спор с самой собой, она спросила:

— Сахрндо?

Темные брови вопросительно изогнулись, а в глазах, казалось, мелькнула смешинка.

Ощутив, что еще немного, и она превратится в синьора Помидора, Лана отняла кружку ото рта и более внятно уточнила, открывая одной рукой сахарницу, стоящую перед Алексом, и очень надеясь, что голос не дрожит от охватившего ее смущения.

— Сахар надо? — надо же было так облажаться…

Но это был еще не конец. Алекс чуть склонил голову на бок, продолжая сверлить девушку взглядом, и Лана к своему ужасу обнаружила, что у него нет ложки. Действительно, зачем она ему?

Неуклюже слетев со стула, будто ей в задницу воткнули иголку, она кинулась доставать ложку, срывая этими лихорадочными действиями с себя напряжение. И правда, становилось легче.

Чуть успокоенная, Лана опустилась на стул и протянула ложку Алексу, однако не смотря ему в глаза. Она не могла.

Он протянул руку и взялся за протянутый предмет, легко коснувшись пальцев девушки. И опять это странное ощущение. Лана перевела взгляд на их пальцы. Ей вновь казалось, что жизненная энергия потихоньку уходит из нее через это касание. Заставив себя поднять на Алекса глаза, она с силой отдернула руку, чудом не снеся круассаны и свой чай заодно.

— Нет, — казалось — сплошной лед.

Внутри что-то опустилось.

— Что «нет»?

Алекс кивнул в сторону сахарницы:

— Я пью без сахара.

Лана понимала, что должно накатить облегчение, но в голове был только один вопрос: почему в такой банальной бытовой ситуации звон опущенной на стол ложечки прозвучал слишком неестественно и фальшиво? Да еще и наполнил кухню дребезжащим эхом. Легче не стало. Она молча кивнула, вдруг враз внешне успокаиваясь, и, обхватив обеими руками кружку, свободно откинулась на спинку стула. Ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, а та предательски ходит ходуном, показывая истинное положение дел, но сил проверить, даже просто опустив взгляд, не оставалось. Лана молча разглядывала кружку в своих руках, мысленно считая до десяти и обратно — может, хоть это поможет ни о чем не думать?

— Лана?

Вопрос прозвучал дружелюбно, да и все тот же бархатистый голос больше не навевал страха, но Крамская все равно чуть не шуганулась со стула, еле сдержав себя в руках. «Какая же трусиха!» — мысленно упрекла она себя, переводя дыхание и медленно, будто нехотя, а на самом деле попросту желая выиграть время, подняла взгляд на Алекса.

Он чуть склонил голову набок, настолько внимательно изучая нее, что Лане захотелось убежать и спрятаться от столь пристального взгляда. Усмешка на губах стала еще шире, а на щеке Крамская так некстати заметила проявившуюся впадинку. Потому что ямочкой на его и так впалых щеках это явление сложно было назвать.

— Я лишь хотел попросить об одолжении.

Лане показалось, что она ослышалась. Если бы ее глаза сейчас выскочили из широко распахнутых орбит, она бы ничуть не удивилась такому повороту событий — слова Алекса ее повергли в настоящий шок.

Она нелепо приоткрыла рот, будто желая что-то спросить, но вскоре, понимая, какой вдруг хаос поднялся в голове, закрыла его обратно.

— Я про университет, — уточнил он, и Лане показалось, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не захохотать, глядя на ее реакцию. Вспомнив, как именно звучит его смех, Лана поежилась и почти уверенно спросила:

— Конспекты?

На лице Алекса мелькнуло самодовольство, и он чуть ли не впервые за все время поднес кружку к губам и глотнул уже немного подостывший чай, вместе с этим выразительно моргая. Вторая его рука тут же потянулась к вазочке с круассанами, и Лане показалось, что он специально выбрал самый мятый и неприглядный, будто издеваясь над ней.

Делая вид, что все происходящее в порядке вещей для нее, Лана мило улыбнулась, вновь поднося кружку к губам, но на этот раз говоря четко. Даже слишком.

— Только я не могу их тебе дать на руки. Ни один. Они мне нужны.

Лана понимала, что выглядит так, будто она ему просто не доверяет, на самом же деле так, черт возьми, и было! Она. Ему. Не. Доверяла. Ни капли!

Алекс вопросительно приподнял брови, и Лана, вздохнув, пояснила:

— Во-первых, скоро конец семестра, близится потихоньку сессия: ну совсем не хочется оставаться без лекций. Да и многие задания без конспектов не выполнить. А во-вторых, как-то уже был случай, что я дала тетради на денек на руки, а вернули мне их лишь через несколько недель. Так что нет, с тех пор не даю никому и никогда. Хочешь — фоткай, но не более.

Пока она все это говорила, у нее совершенно пропало ощущение, что этот Алекс мог ее когда-то пугать. Она чувствовала, как уверенно и твердо звучит ее голос, что никогда не случалось в разговоре с ним ранее. Лана удивленно прислушалась к чувствам внутри: спокойно, необычно. Да и Гарбер будто бы действительно перестал быть таким жутким, как раньше: размеренно жевал круассан, запивая его заваренным ею чаем. Прямо идиллия! Если бы не…

Лана выжидающе уставилась на Алекса, ожидая его реакции. Он долго ничего не говорил, а потом снова ее огорошил:

— Позволишь мне и завтра прийти?

Крамская удивленно моргнула, от шока не в силах сообразить, что же ей ему ответить. В голове крутилось даже не банальное «Зачем?», а вполне конкретное «НЕТ!». То он ее преследует, пугает, врывается в ее жизнь, устраивает встречи, крадет книги, то вдруг: «Позволишь?..». Лана внутренне задыхалась от возмущения. Глубоко вдохнув, она поняла, что неосознанно высоко вскинула брови, удивленная его словами, но, видимо, Алекс воспринял ее жест как вопрос.

— У меня не хватит места на телефоне за раз сфотографировать все. Только пару тетрадей, а в универе я завтра не появлюсь, — пожал плечами он, будто это было так очевидно.

Лана тяжело вздохнула: и почему именно она? Чуть что, так сразу Лана. Будто другой крайней найти нельзя было.

— Что тебе надо?

Теперь настал черед Алекса высоко поднимать брови, однако в его глазах не мелькнуло и толики удивления, только интерес:

— Конспекты. Я же только что просил.

— Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, Алекс, — резко обрубила Лана, и в ее голосе вдруг зазвучал металл. Озвученное ею имя прозвучало в тишине комнаты как из громовещателя.

Их глаза встретились. Гарбер поднес кружку ко рту, желая сделать глоток, и обнаружил, что та уже пуста. Совершенно невозмутимо он поставил ее на стол и покачал головой, все еще не отрывая от девушки взгляда:

— Не понимаю, о чем ты.

Лана прищурилась, но, дернув уголком губ, промолчала. Внутри все полыхало от негодования: ах он не понимает! Ну ладно, Гарбер, посмотрим!

Все еще играя роль гостеприимной хозяйки, но таки желая поскорее выпроводить гостя, Лана поднялась:

— Пойдем в комнату, конспекты там, да и фотографировать удобнее на столе под лампой будет.

Когда она уже собралась махнуть рукой в приглашающем жесте, ей вдруг в голову пришла картинка, как перед Алексом народ расшаркивается и стелит красную ковровую дорожку, а он во всей этой ситуации выглядит так невозмутимо, что стало аж противно. Передернув плечами и не глядя на то, идет Гарбер за ней или нет, Лана молча проследовала в комнату.

Катя тут же подскочила с кресла, на что Крамская ей улыбнулась и жестом показала, мол все нормально, но не уходи, пожалуйста!

Чувствуя, как ее спину прожигают сразу две пары глаз, Лана достала тетради и повернулась к Алексу:

— Вот все, что ты пропустил.

Пока он выбирал и фотографировал то, что считал, наверное, наиболее важным, периодически низко склоняясь к столу, Лана перекидывалась выразительными взглядами с Катей, пытаясь объяснить той, что присутствие Алекса это не «класс!», а скорее очередная проблема. Кожевникова же лишь закатывала глаза, как бы говоря: «Такой шанс упускаешь, Крамская, опомнись!».

Нахмурившись и осознав, что Катю ей не переубедить, Лана отвернулась от нее, и взгляд уперся в замершего в нелепой позе Гарбера. Точнее, поза могла быть нелепой, не стой здесь именно Алекс — он и в таком неловком положении выглядел изящно и даже немного хищно. Темная рубашка плотно обхватывала его острые плечи, а посередине спины пробегал не менее острый ряд выпирающих позвонков. Казалось, на спине у Гарбера пригрелась змея, и такое сравнение Лану напугало, особенно, когда Алекс зашевелился, и «змея» пришла в движение. Желая отшатнуться и сделать несколько шагов назад, Лана в ужасе почувствовала, как ее ноги приросли к месту, и она попросту не могла шевельнуться. И взгляд отвести не получалось. Воздуха не хватало, а в груди поднимался панический жар, быстро охватывающий все тело, и Лана хотела что-то сказать, отвернуться, но не могла. Глаза неотрывно следили за движением позвонков на спине Алекса, и она ощутила, как между грудей скользнула соленая влага, а живот скрутился в тугой узел: страх вновь наполнил ее.