Страница 32 из 33
Более того, эта точка зрения продолжает развиваться на современном этапе. В упомянутой выше коллективной монографии «Экономический фундамент Победы» вслед за советской исторической наукой этот процесс продолжает именоваться «небывалым успехом». Автор VI главы «Изменение пространственной организации производительных сил в годы Великой Отечественной войны», кандидат экономических наук Е.В. Иванов прямо говорит: «По сути, целое индустриальное государство было перемещено на тысячи километров». Интересно, как Е.В. Иванов, ничуть не сомневаясь, заявляет, что «каждая организация сразу же четко знала, куда ее эвакуируют, а там знали, кто к ним прибудет и в каком количестве… Все это удалось обеспечить благодаря четкому и очень детальному планированию». Не менее интересен его вывод: «Таким образом, в плановой системе [советской экономики] никакой растерянности не было. Все развитие народного хозяйства, в том числе и его перебазирование на восток, было сразу же поставлено в строгие плановые рамки. Задания этих планов… детализировались сверху вниз, доходя до каждого исполнителя на местах. Каждый знал, что ему делать»[324]. Практически все свои выводы автор сделал на основе советской литературы. Постсоветских работ в его исследовании нет. Из всех сносок только одна указывает на архив, но эти данные, мягко говоря, ничего нового не несут и раскрывают второстепенные сведения. Более того, Е.В. Иванов использует еще советскую аббревиатуру Российского государственного архива экономики – ЦГАНХ[325]. Что лишний раз только подтверждает «свежесть» его суждений.
Парадоксально, но реальность, вопреки мнению (или даже желанию) некоторых авторов, развивалась совершенно в противоположном направлении. Какого-либо четкого, заранее разработанного плана эвакуации, по которому бы начался процесс перемещения мощностей танковых предприятий на восток, не оказалось. Действительно, сталинское окружение в течение лета 1941 г. составило некоторый проект осуществления эвакуационной переброски ряда крупных машиностроительных предприятий. Но, с одной стороны, часть важнейших предприятий танкостроения оказалась даже без гипотетически запланированной базы (заводы № 183 и № 37), а с другой, реальность заставила все существующие планы полностью поменять и выстраивать логику размещения производственных мощностей уже буквально на ходу. И рассуждать в этих условиях о том, как все «четко» работало, нет никаких оснований.
Приказы о начале эвакуационных мероприятий на западных предприятиях откладывались на самый последний момент. Власть стремилась во что бы то ни стало отсрочить неизбежное прекращение выпуска так необходимых для фронта танков. Такой подход имел достаточно тяжелые последствия для всей танковой промышленности страны. В результате затягивания начала эвакуации была потеряна значительная часть мощностей и работников украинских заводов. Ленинградские и московские предприятия вывозились в условиях постоянного воздействия противника, но завершили этот процесс относительно благополучно, во многом благодаря тому, что Ленинград и Москва потеряны не были.
Создание системы восточных предприятий НКТП
По мере прибытия эвакуированных украинских заводов танкопрома и соединения их с мощностями УВЗ в ноябре 1941 г. было создано новое предприятие – Уральский танковый завод (УТЗ) № 183 во главе с бывшим директором ХПЗ Ю. В. Максаревым[326].
Осенью 1941 г. на базе завода № 78 Народного комиссариата боеприпасов СССР и эвакуированных в Челябинск мощностей Ижорского завода решением ГКО № 892сс от 13 ноября 1941 г. образовался броневой завод № 200 по производству корпусов и башен тяжелого танка КВ и выплавке мартеновской стали. Его возглавил бывший директор Ижорского завода М.Н. Попов[327].
Основную часть танкового производства Кировского завода и харьковского моторного завода № 75 принял Челябинский тракторный завод. Возникшее объединенное предприятие, получившее название «Кировский завод», возглавил И.М. Зальцман, бывший директор одноименного ленинградского завода[328]. С этого момента челябинский Кировский завод стал единственным предприятием в стране, выпускавшим тяжелые танки КВ-1. Кроме того, он стал крупнейшим предприятием по производству дизельных двигателей: помимо выпуска В-2, он должен был организовать изготовление дизеля В-4 для танков Т-50 чкаловского завода № 174 НКТП.
После размещения в Свердловске основных мощностей московского танкостроительного центра на площадках заводов «Металлист» и им. Воеводина формируется новый танковый завод. На объединенном предприятии, получившем название «Свердловский завод № 37 НКТП» (директор – Г. Р. Фрезеров, бывший директор московского завода № 37), было решено продолжить выпускать легкие танки Т-60[329].
13 декабря 1941 г. большая часть мощностей Уралтурбозавода, занятых в изготовлении дизельных двигателей, была выделена в самостоятельный завод № 76 НКТП[330]. 16 февраля 1942 г. в системе Наркомата танковой промышленности СССР в Челябинске начинает действовать Центральное танко-моторное конструкторское бюро, и при нем опытный завод под руководством Ж. Я. Котина. Новое предприятие создавалось на освободившихся площадях завода «Красный Пролетарий» на основе опытного завода ЧТЗ, цеха МХ-2 и эвакуированного из Харькова станкостроительного завода им. Молотова. В конце марта 1942 г. опытный завод переименовывается в Опытный танко-моторный завод № 100 НКТП[331].
Коллектив завода формировался на основе работников челябинского Кировского завода и квалифицированных рабочих и инженерно-технических работников, переведенных с заводов № 37, 76, 174, 183 и УЗТМ. В момент создания коллектив завода насчитывал 1059 человек, в течение года он был увеличен до 1310 человек за счет рабочих и инженерно-технических работников Кировского завода и перевода работников с других танковых предприятий страны[332].
В 1941 г. в Свердловск эвакуировался научно-исследовательский институт № 48 (с июля 1942 г. – Государственный Центральный научно-исследовательский броневой институт – ЦНИИ-48). НИИ до войны входил в состав Народного комиссариата судостроительной промышленности СССР, где основным направлением его деятельности была разработка новых марок броневой стали и технологий, применявшихся при изготовлении различных броневых конструкций. После эвакуации НИИ-48, войдя в состав Народного комиссариата танковой промышленности, в целом сохранил это направление и на протяжении всей войны являлся главным центром по изучению и организации производства броневой защиты танков, самолетов и другой военной техники.
В Челябинске начал действовать эвакуированный из Москвы завод № 255, который стал единственным в системе Наркомата танковой промышленности поставщиком электрооборудования[333]. Он разместился в плохо приспособленном для производства помещении – складе. Но завод начал выпуск продукции в условиях острой нехватки квалифицированной рабочей силы, при полном отсутствии нужных материалов и основных условий для производства стартеров и реле[334].
6 октября 1941 г. был организован Уральский комбинат тяжелых танков КВ (УКТТ) во главе с директором Кировского завода И.М. Зальцманом. Комбинат включил в себя челябинский Кировский завод, Ижорский завод (УЗТМ) и Уралтурбозавод[335]. Но уже к весне 1942 г. УКТТ фактически прекратил свое существование. Такая концентрация управления в условиях военного времени себя не оправдала. УКТТ создавался в рамках формирования на Урале единого комплекса по производству тяжелого танка КВ. После того как в регион пришлось эвакуировать все ведущие предприятия танкостроения, функции Уральского комбината оказались слишком размыты.
324
Экономический фундамент Победы… С. 121–122.
325
Там же. С. 132.
326
История танкостроения на Уральском танковом заводе № 183. Рукопись. 1946. Т. 2. Кн. 1. Л. 43 //Архив выставочного комплекса ОАО «НПК Уралвагонзавод».
327
ОГАЧО. Ф. П-288. Он. 6. Д. 292. Л. 65; Ф. Р-792. Он. 1. Д. 82. Л. 181, 182.
328
ОГАЧО. Ф. П-288. Он. 6. Д. 292. Л. 63.
329
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 287. Л. 145; Ф. 161. Оп. 6. Д. 1520. Л. 19.
330
История турбомоторного завода Свердловского Совнархоза за годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рукопись. 1959. Л. 13 // Материалы музея Уральского турбинного завода.
331
РГАЭ. Ф. 8752. On. 1. Д. 4. Л. 192; ОГАЧО. Ф. P-1396. On. 1. Д. 1. Л. 1,2; Желтов И., Сергеев А., Павлов И., Павлов М. Танки ИС. М., 2001. С. 6.
332
ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 6. Д. 292. Л. 67–68; P-1939. On. 1. Д. 1. Л. 1.
333
ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 6. Д. 292. Л. 69.
334
История танкостроения на Уральском танковом заводе № 183. Рукопись. 1946. Т. 2. Кн. 2. Л. 53 // Материалы музея Уралвагонзавода.
335
ГАСО. Ф. P-262. On. 1. Д. 17. Л. 240; Д. 24. Л. 13.