Страница 51 из 53
Однако превентивные аресты сильно ослабили выступление, которое носило организованный опасный характер лишь на северо-западе страны. Во многих районах коммунисты были обезглавлены, связь между их ячейками была нарушена.
В результате без непосредственного приказа сверху в некоторых местах они не выступили, тогда как в других поднялись на свой страх и риск. В итоге выступление произошло нескоординированно.
В этих условиях восстание разумнее всего было вообще отложить, однако технически это было уже вряд ли осуществимо. Кроме того, в Москве не владели полнотой информации, а прибывшие из нее эмиссары «боялись упустить момент» и требовали «начинать как можно быстрее».
Коммунистическое руководство подталкивали на скорейшее выступление и селяне, желавшие пограбить горожан. В результате в некоторых районах мятежи начались уже 12 сентября 1923 г., за несколько дней до официальной даты восстания и без всякой связи с руководящим им центральным комитетом. Сигналом для них стал арест местных лидеров коммунистов, и их подручные опасались, что вслед за ними задержат и остальных революционеров[416].
Тем не менее кое-где, особенно на северо-западе страны, разыгрались настоящие бои, шедшие с переменным успехом, а в некоторых районах – и неудачные для официальных властей.
Видя шаткость национальной власти в Болгарии, в ряде местностей белогвардейцы пошли на превентивные меры, создав отряды самообороны, что доказало свою эффективность. На случай выступления коммунистов они заранее разработали план, по которому отдельные находившиеся на работах бойцы срочно прибывали на крупные сборные пункты и доставали спрятанное оружие.
Это были вполне оправданные меры, ведь с самого начала белоэмигранты оказались автоматически вовлечены в этот конфликт и «в тех случаях, когда требовали обстоятельства, русские части уже были способны оказать сопротивление»[417].
По воспоминаниям военного профессора Даватца, еще 6 июля 1923 г. «один из видных общественных деятелей, профессор К.Н. Соколов писал генералу Шатилову: «В стране полное спокойствие, но масса взрывчатого материала, и осенние месяцы будут критическими. В случае контрпереворота нас всех, и штатских, и военных, просто и без остатка перережут»[418].
Тревожный прогноз этот факически оправдался уже в конце сентября, когда по всей Болгарии началось выступление коммунистов, переходящее порою в настоящие бои. Но тут уже был открытый враг – и имелась директива Главнокомандующего (относительно самообороны подвергающихся нападениям. – Ред.)[419].
Между тем положение по всей стране было тяжелым. Мятежникам удалось захватить целый ряд сел на юге и в центре, а также почти весь северо-запад страны. Они мобилизовали в захваченных ими селах крестьян, вооружая их примитивным «оружием» – палками и пиками, и лишь проверенным выдавали советские «трехлинейки»[420].
Такое явление наблюдалось повсеместно. Подобное отношение к рядовым участникам свидетельствовало о том, что коммунисты не доверяли «движущей силе народного движения», не имея в его среде твердой опоры. С другой стороны, это отрицательно влияло на настроение крестьян, видевших, что мятежники, по сути, гонят их на убой с голыми руками на пулеметы.
Борьба в центральной и южной Болгарии
Во время этой недолгой, но кровавой гражданской войны белогвардейцы оказали коммунистам упорное сопротивление и понесли потери убитыми и ранеными.
В центральной Болгарии местным красным удалось овладеть многими селами, после чего они попытались захватить города. Так, по донесению из штаба Донского казачьего корпуса в штаб Врангеля, такое нападение произошло в ночь с 19-е на 20 сентября. Оказалось, что «болгарские коммунисты и крестьянская молодежь из окружающих Старую Загору деревень, общим числом около 600 человек, внезапно атаковали казармы, тюрьму, железнодорожную станцию города и ворвались в него, ведя уличные бои против правительственных сил. Наступление это к рассвету было отбито.
Однако вследствие внезапности, около половины четвертого утра коммунисты ворвались в казарму, занимаемую управлением нашей группы, где убили сотника Леонида Игнатьевича Еланскова, урядника Георгия Илларионовича В(Б)орохвостова и ранили подхорунжего Усова и старшего урядника Донской офицерской батареи Ла(о)щилина. При нападении на нас коммунисты потеряли 20–25 человек ранеными и убитыми»[421].
По данным самих белогвардейцев, произошло это при следующих обстоятельствах: в «казарме… в это время было мало народу и все мирно спали. Несколько офицеров было при этом убито, а остальные избежали такой участи лишь потому, что успели забаррикадироваться в одном из помещений и отчаянно отбивались несколько часов, пока восстание не было подавлено»[422].
Возможно, причиной неудачи нападавших стало то, что во время захвата занимаемых белогвардейцами помещений они предавались мародерству и грабежам. Так, в числе похищенных ими вещей были часы[423].
Среди убитых казаками коммунистов опознали сына болгарского генерала Велчева. Незадолго до этого он взял в плен своего отца, сохранившего верность правительству и дравшегося против восставших[424].
Участник событий болгарский коммунист П. Балтаджиев[425] так описывали этот бой: «В Старой Загоре одна часть членов партии (другая часть не принимала участия в движении) вместе с прибывшими из окрестных сел и деревень членами партии и земледельцами атаковали казармы, в которых были размещены войска (болгарские. – Ред.) и врангелевцы, но были отбиты.
Бой был чрезвычайно напряженным. Они успели занять вокзал и новый квартал города. В конце концов бойцы были вынуждены оставить город. Часть из них успела отступить к деревне.
В городе остались анархисты, также принимавшие участие в движении, которые были разбиты и потеряли шесть-семь человек убитыми. Оставшиеся в городе анархисты были убиты до последнего (человека. – Ред.).
Здесь, как и в других местах, было много жертв и жестокостей…
Товарищи, не принимавшие участия в движении, попали в руки противника и были жестоко избиты»[426].
По данным старозагорских казаков, все это после того, как здесь же вооруженная группа коммунистов напала на безоружных казаков. Почти одновременно с этим на шахтах «Вулкан» и «Марица» были арестованы русские рабочие-белоэмигранты, причем, если бы «не подоспел конный эскадрон из Ямбола, были бы расстреляны. Одиночные работавшие по деревням русские были всюду арестованы и только быстрое восстановление порядка правительственными войсками спасло им жизнь»[427].
Одновременно в городах Новая Загора и Чирпан коммунисты также пытались захватить власть, причем в первой их попытки увенчались успехом и там они продержались 15 часов. Однако видимого успеха в этом районе мятежники достигли лишь при захвате ряда сел. Именно отсюда депутат Тодор Луканов, объявленный «советским главнокомандующим», заявил о создании болгарской красной армии[428].
В Новой Загоре находилось белогвардейское инженерное училище и русский инвалидный дом. Юнкера и преподаватели взяли беззащитных инвалидов под охрану, отразили атаки противника и помогли болгарским правительственным отрядам выбить коммунистов из города.
416
«Возрождение». Париж. 1927. 18 июля.
417
Даватц В.Х. Очерки пятилетней борьбы. Белград, 1926.
418
Он же. Указ. соч.
419
Он же. Указ. соч
420
«Русь». София. 1923. 27 сентября.
421
ГАРФ. Ф.6711. Оп.3. Д.50. Л.141.
422
Каратеев М. Белогвардейцы на Балканах. Буэнос-Айрес, 1977.
423
ГАРФ. Ф.6269. Оп.1. Д.37. Лл.87,88.
424
«Русь». София. 1923. 24 сентября.
425
После подавления восстания вместе со своими уцелевшими соратниками прибыл в Стамбул как делегат от 53 коммунистов-эмигрантов, находящихся в подконтрольном Турции городе Одрин (Адреанополь, сегодня Эдирне) и выразивших пожелание выехать в Советскую Россию.
426
ЦА ФСБ. Ф.2. Оп.1. Д.312. Лл.280–282. Цит. по: Русская военная эмиграция. М., 2013. Т. 2.
427
Казаки за границей, 1921–25 гг. София. С.10–11.
428
«Русь». София. 1923. 24 сентября.