Страница 25 из 26
На другом конце поля появился Гусар. Выйдя из машины, он делал какие-то знаки.
Попов шевельнул пистолетом.
- Вперед! Руки не опускать!
И сам двинулся за прихрамывающим "Борисом Кузиным", сохраняя двухметровую дистанцию и держа оружие наготове.
Парень ему определенно не нравился, хотя рассказанная история была довольно правдоподобной, к тому же легко проверялась.
Гусар широко улыбался.
- Попался, дружок? Что ж ты мундирчик сбросил и автомат обронил?
- Ты чо туфту гонишь! - агрессивно окрысился задержанный. - Какой автомат?
И тут Попов понял, что ему не понравилось. Голос. Именно эти гугнивые нотки он слышал из рации.
- Ах ты, сука! - правая рука была занята пистолетом, и он ударил левой. "Кузин" опрокинулся на землю.
- Ты кому отсосать предлагал?
Удар ногой пришелся в бок.
- Колись, падла, а то прямо здесь шлепну, как тебе и обещали!
Попов прицелился в наглую харю, прямо между мутноватыми от бессильной злобы глазами. "Кузин" испуганно закрылся ладонью.
- Стой, кончай... Хер с вами, поколюсь! - выдавил он из себя. Только в машину сажайте, идти не могу, нога болит...
- Проверь его, - сказал Попов.
Хотя под легкой одеждой оружия не скроешь, срабатывал основной ментовской инстинкт: убедиться, что задержанный не представляет опасности. Те, кто забывал об этом важном правиле, расширяли кругозор оставшихся в живых: оказывается, второй нож может быть спрятан в носке, или заточенный электрод вшит в нарукавный шов, или пластит закатан в нижнюю часть майки... Вид зарезанного, заколотого или взорванного милиционера повышает бдительность его коллег в сто раз эффективней, чем регулярные занятия по служебной подготовке. А у Попова за спиной была особая практика: приговоренные к смертной казни прибегают к таким ухищрениям, которые не придут в голову самого опасного преступника. И специальные информационные обзоры практики работы "Финалов" по всей стране подняли его бдительность на недосягаемую высоту.
- Руки, ноги в стороны! - "стечкин" больно клюнул "Кузина" в затылок. - Ноги шире, а то яйца отшибу!
Гусар провел ладонями по телу, от шеи до щиколоток, осмотрел карманы. В правом оказался пейджер.
- "Новый русский"? - зло спросил Попов. - Бизнесмен херов! Посмотрим, что тут у тебя записано...
Он нажал кнопку памяти. Все сообщения были стерты, кроме одного, последнего: "В восемь на Северной трассе".
- Это тебе вроде команду дали? Или с дружками сговаривался?
Ответа не последовало.
На задержанного надели наручники и засунули в машину. Потом Гусар шепотом ввел напарника в курс дела.
- Волошин передал: нашли милицейский мундир и неподалеку автомат. Я сразу понял, почему этот пидер в майке ходит. Сейчас привезем его и примерим...
Через десять минут они были на месте. Красная "девятка" с распахнутыми настежь дверцами оказалась спрятанной за заросшим кустарником бугорком вдали от дороги. Ждали приезда следователя и экспертов, но вокруг уже кипела работа: гаишники в форме охраняли территорию, группа Волошина почти в полном составе обшаривала кустарник и лесополосу.
Форма сержанта милиции оказалась задержанному впору.
- Прямо красавчик! - удовлетворенно сказал Волошин, поигрывая широким ремнем - Как он назвался?
- Кузиным, - пояснил Попов. - Сказал - в раскол идет!
- Она на сто человек налезет! - огрызнулся тот. - Когда бьют да пушкой пугают, во всем признаешься... Я знать ничего не знаю!
- Ах ты, сволочь! - Попов дал "Кузину" затрещину, круглая голова мотнулась, как волейбольный мяч после хорошей подачи.
- Знакомьтесь: Миша Печенков! - торжественно произнес Волошин. - Служил во втором взводе моторизированного батальона внутренних войск. Вот, сам же и записал на ремне. А когда пошел "на дело", забыл стереть...
Развернув ремень, Волошин показал неровную синюю надпись.
- Ничего я не записывал! - враждебно отрезал задержанный. - Вы все сами написали...
Волошин улыбнулся.
- Разберемся, Миша. Во всем разберемся...
* * *
Успешно проведенная операция давала повод отдохнуть, обычно отдых выливался в пьянку в одном из служебных кабинетов либо в шашлычной на Левом берегу, но сегодня Лис нарушил традицию и уклонился от предложения товарищей. Заехав в банк, он пересел из служебной серой "Волги" в изумрудно-зеленый "БМВ" и не торопясь покатил в старый центр, на улицу Сенную, известную тем, что до революции на ней располагались все дома терпимости Тиходонска.
В те времена городской голова считал, что пороки должны быть сосредоточены в одном месте: тогда их легче контролировать и держать в узде. К тому же порок признавался официально и получал правовые и санитарные ограничения: возрастной ценз, обязательная регистрация в полиции, регулярно продлеваемый "желтый билет", еженедельные строгие медосмотры, инструкция, детально регламентирующая "обустройство дома терпимости и порядок проведения осуществляемых в нем сношений".
Но при всей официальности промысел считался постыдным, и эта постыдность, распространялась не только на самих девок, но и на всех к нему причастных, включая мадам Соловьеву - главную хозяйку Сенной. Обладательница большого состояния, она пыталась проводить благотворительные лотереи и жертвовать на борьбу с чахоткой, но тиходонское общество ее не принимало, и невозможно представить, чтобы табачный фабрикант Асмолов, зерновой король Парамонов или кто-то еще из солидных заводчиков или купцов удостоил бандершу своим вниманием и хотя бы поздоровался с ней, не говоря уж о том, чтобы дружить домами или вести совместные дела.
Даже когда она захотела купить особняк в приличном районе, то потерпела фиаско: только узнав о личности покупателя, продавцы немедленно снимали недвижимость с торгов. В конце концов Соловьева переселила одно свое "заведение", отреставрировала старинный трехэтажный дом в стиле ампир и поселилась там же, на Сенной, что общество посчитало весьма символичным.
Она устраивала приемы с икрой и шампанским, к кованым воротам особняка съезжались на шикарных экипажах респектабельные на вид господа во фраках, с орхидеями в петлицах, при цилиндрах и дорого инкрустированных тростях, их сопровождали нарядно разодетые спутницы, но в те времена мишура не могла заслонить сути: это было псевдообщество - спекулянты, картежники, ипподромные жучки, маклеры, биржевые мошенники и прочий темный, сомнительно разбогатевший люд.