Страница 2 из 26
Пистолеты спецконвоя лежали в дешевой полупустой сумке Трофимова, которую тот бережливо засунул в ящик для чемоданов. При оружии пить запрещено - это аксиома, известная даже рядовому, прошедшему только курсы первоначальной подготовки. В дороге, незнакомых местах, в окружении посторонних людей лучше сохранять ясный ум и трезвую голову - это знает любой здравомыслящий человек.
- Давай за ребят! - теперь проявил инициативу Бабочкин, кивнув вслед патрулю сопровождения, и, согретые чувством корпоративности к незнакомым людям в знакомой форме, милиционеры опрокинули по второй. Водку меланхолично заедали варенными вкрутую яйцами и дешевой вареной колбасой. Обручи запретов и ограничений постепенно разжимались, приходило редкое и потому непривычное ощущение свободы, ради которого, собственно, все неудачники мира и льют в себя любую опьяняющую жидкость.
В купе, кроме них, ехала ничем не примечательная женщина средних лет, ей тоже из вежливости предлагали, но она компанию не поддержала, напротив - под каким-то предлогом вышла в коридор. Четвертая полка вообще пустовала. Но им и вдвоем было хорошо.
- Открывай! - Бабочкин кивнул на запечатанную бутылку.
- Может, на завтра оставим?
- Завтра другую купим! - залихватски подмигнул сержант, и старший сержант с ним согласился, хотя на гроши командированных и скудные заначки в дальней дороге дай Бог просто свести концы с концами, а уж пить по две бутылки водки в день совершенно нереально. Впрочем, сейчас они не оценивали реальностей окружающей обстановки. События катились по традиционным для таких ситуаций рельсам, прямиком к трагической развязке.
Как ни банально это звучит, но факт: водка, разгильдяйство и неосмотрительность дали толчок последующим событиям, искалечили судьбы сержантов, испортили карьеры их многочисленного начальства, привели к смерти одного и инвалидности другого работника вагона-ресторана, породили трехтомное уголовное дело и противоречивые судебные решения.
Но в силу причудливого стечения обстоятельств последовавшее за "распитием" ЧП помогло раскрыть опасную банду и спасти жизни десятка офицеров милицейского спецназа. Вряд ли это можно поставить в заслугу сержантам, скорей капризу судьбы, наугад выбрасывающей свои непредсказуемые кости.
- Схожу за пивом, - поднялся Бабочкин. Мелкого телосложения, с мелкими чертами лица, он допускал очередную ошибку, отправляясь нетрезвым на поиски приключений в ночном поезде.
В грохочущем тамбуре курил сутулый, с резким профилем человек. Бабочкин остановился. Незнакомец казался на кого-то похожим.
- Гражданин! - сержанту казалось, что голос звучит уверенно и властно. На самом деле это было не так. Но официальный тон и казенное обращение подействовали. Человек мгновенно развернулся, в прищуренных жгуче-черных глазах полыхнула такая злоба, что Бабочкин чуть не попятился. "Титков, - промелькнуло в затуманенном мозгу. - Сбежал, гад!"
Титков был очень опасен, и, хотя, даже сбежав, он никак не мог оказаться в этом поезде, у сержанта все сжалось внутри.
- Милиция, сержант Бабочкин! - магическая формула представления всегда служила спасательным кругом в любой ситуации, но в последние годы эффект ее здорово уменьшился, также, как и красного удостоверения, которое сержант автоматически извлек из нагрудного кармана видавшего виды пиджачка.
- Попрошу предъявить документы!
Брызнув искрами, сигарета врезалась в железный пол. Если перед ним стоял и не Титков, то не менее опасный зверь - милиционер почувствовал, что сейчас его разорвут на куски вместе с некогда грозным удостоверением. Но ничего подобного не произошло.
- Что я такого сделал, почему документы? - обиженно произнес человек. - Смотрите, пожалуйста, если надо!
Смиренность тона не соответствовала исходящей от незнакомца волне тяжелой смертельной ненависти, которую листающий паспорт Бабочкин ощущал каждым сантиметром своего тела. Паспорт был в порядке.
- Откуда и куда едете? - привычно спросил он, хотя уже и не был рад тому, что ввязался в эту проверку.
- Из Кисловодска. В санатории был. Могу путевку показать, - спокойно ответил проверяемый. - Теперь домой, в Тиходонск.
Все правильно, вот штамп прописки... Бабочкин вернул документ.
- Счастливо доехать!
- Спасибо, - человек улыбнулся одними губами. Волна ненависти пошла на убыль.
"Боятся власти-то", - с удовлетворением подумал сержант, хотя глубоко внутри шевелилось понимание того, что никакого страха проверяемый не выказал и что покорность его была притворной.
В следующем вагоне навстречу попался коллега из патруля сопровождения. Форменная куртка расстегнута, галстук болтается на заколке, в ладони - добрая жменя семечек. Он придирчиво осмотрел невзрачную фигуру спецконвоира, принюхался.
- Чего шляешься пьяным? Иди ложись спать!
Минуту назад Бабочкин хотел отрекомендоваться, спросить про обстановку в поезде, сообщить, что тоже поддерживает порядок и проверяет подозрительных типов, но грубый тон и явное недружелюбие патрульного задели за живое, поэтому он, стиснув зубы, обиженно протиснулся между любителем семечек и твердой стенкой купе.
В вагоне-ресторане посетителей уже не было, сухая, как вобла, официантка собирала грязную посуду, за буфетной стойкой считал выручку здоровенный молодой парень в тельняшке, как потом выяснилось - шеф-повар. От него исходил явственный запах спиртного.
- Чего надо? - буркнул он, смазав сержанта презрительным, сверху вниз, взглядом.
- Пива. Пару бутылок, - Бабочкин пожалел, что он не в форменной одежде - тогда бы этот наглец разговаривал более почтительно.
- Нету пива. Такие же алкаши, как ты, все выжрали...
Парень перехватил пачку купюр резинкой, небрежно бросил деньги в ящик и ухмыльнулся.
- Сам ты алкаш! - раздраженно бросил Бабочкин, совершив свою последнюю, роковую, ошибку.
Полосатая рука резко распрямилась, мосластый кулак смачно впечатался в лицо сержанта. Из носа брызнула кровь. От боли и обиды потемнело в глазах. Следующий удар пришелся по шее, ноги подкосились, но какая-то сила придержала оседающее тело за лацканы пиджака, взметнула вверх и уже с ускорением шмякнула об пол.