Чертова принцесса

После краткого совещания с Франногом, было решено двигаться в глубину Тарентии, потом взять в сторону и выйти к перевалам в массиве Аннордаг. Перевалы, сообщаю, служили условной границей с Фалгонаром – пересечем их, и вуаля, мы в густонаселенном Фалгонаре. Затеряться в нем намного легче. Ну а кроме того, я ведь заранее вбросил принцу дезу, что уж куда-куда, а в Фалгонар ни ногой.

Так и поступили.

Потянулись оливковые рощи, ничейные придорожные смоквы, уже наполовину обобранные такими же путниками-оглоедами. Склоны холмов кучерявились виноградниками: одни сорта уже поспели, другие еще наливались соком, но молодое вино встречалось в каждом поселке. Только, увы, не радовало, не до того было мне: мы драпали, улепетывал со всех ног, а сумасшедший принц дышал в затылок. Смуглые крестьяне-недомерки были дружелюбны, их радушие утраивалось, когда я показывал им серебряную монету из запасов Тендала. Навязчивое гостеприимство встретилось только раз, но мне удалось отстоять свои деньжата, разбив несколько горячих голов. А после случая, когда пара проводников решила улепетнуть с золотом Тендала, я решил обходиться без наемной помощи.

На второй день, когда стало ясно, что принц наседает нам на пятки, я купил Франногу осла, себе – каурого мерина и Вандоре – серую в яблоках кобылку, подружку, так сказать. От спешной тряской езды еще сильней разболелась сорванная спина, мне казалось, что в крестец при каждом шаге коня вбивают острый железный гвоздь.

Вандора узнала историю нашего плавания на «Выстреле» в подробностях. Но постоянно задавала уточняющие вопросы, вплоть до мелочей – видимо, с целью проверить, не лгу ли я. К счастью, о беременной герцогине, что осталась в Селистии, я не заикался, а у Франнога хватало ума хранить эту тайну, ну а мои поступки начиная с атаки пиратов не были столь уж ужасны, чтобы за них приходилось краснеть. Впрочем, я умолчал о заклятии, коим Франног связал наши жизни. Кваэр был, так сказать, делом интимным. Вандора до сих пор пребывала в сладкой уверенности, что я отправился за море на ее поиски, и это только усиливало ее страсть ко мне… и, черт, ее чувства. При этом она была уверена, что мы с мудрозвоном ночей не спим — планируем освободить Нэйту. И эту ее романтическую убежденность я тоже старался не трогать, как заправский манипулятор. Принцесса пребывала словно в дивном сне: чудесное волнующее приключение с прекрасным (я себя имею в виду) мужчиной, которого она вожделела много месяцев. О-о-о! Да еще эта погоня… Кстати, Вандора подтвердила — если бы мы сдались Тендалу еще на корабле, и рассказали историю потери Нэйты, он устроил бы нам сладкую жизнь. А нынче принц, если нас поймает — сотворит с нами вещи совсем уж скверные. Голос принцессы не будет решать ничего. Принц, аки записной диктатор, живет только своим умом.

– Я думаю, он и меня не пощадит. Если узнает, что я пошла с тобой добровольно, — промолвила как-то Вандора и весело мне подмигнула. – Но ты же меня не выдашь под пытками, нет?

Хорошенький вопрос она мне задала!

Дорого бы я дал, чтобы воспринимать жизнь как адреналиновое шоу, без меры прекрасную и опасную игру. А ведь она воспринимала ее именно так!

Небо с каждым днем все больше наливалось розовым цветом, как ягодицы девушки, которую в порыве страсти шлепают все сильней.

— Атро, — несколько раз проговаривал Франног, посматривая ввысь. Голос его звучал встревожено.

Атро… Это имечко не давало мне покоя. Но времени расспрашивать Франнога пока просто не было.

Принц следовал за нами как приклеенный. Не помог и крюк в двадцать миль через безлюдные места эдорской провинции: Тендал висел на наших плечах. Как и почему – на эти вопросы не было ответа. Принц, однако, не слишком торопился, словно был уверен, что рано или поздно загонит свою дичь. Так оно и было — мы, двигаясь днем и ночью с редкими передышками (вру я, ну какие передышки, мы с Вандорой и ночью-то не слишком спали), начали потихоньку выматываться. Чичо, который вез Франнога, тоже приустал и все чаще артачился, норовил укусить или лягнуть копытом.

Знаете, наверное, проще идти к логову темного властелина, чем драпать от человека, который, в общем, ничего особенно дурного никому не сделал в этом далеко не самом лучшем из миров. Правда, Нэйту не любил и готов был обречь девушку на прозябание без любви – и это в лучшие ее годы… Это был, пожалуй, его самый главный грех.

На третий день холмы превратились в невысокие, покрытые зазубринами горные цепи, над ними нависли снежные шапки главного хребта Аннордаг. На склонах, впрочем, все еще были пышные луга, изредка попадались пастушьи деревеньки. Мы не смели останавливаться в них надолго. Дома — это ловушки, а я собирался дать бой загонщикам только в том месте, которое выберу сам.

И вот -- горы. Мы начали подъем на хребет.

Хух. Теперь я вернусь к тому эпизоду, с которого началась предыдущая глава. И не смотрите на меня такими глазами – я знаю, что становлюсь слишком речист в ущерб экшену и прочим штукам. Не бойтесь, прочие штуки впереди. Можно, я поменяю их на бутылку водки, напьюсь, усну и проснусь в мире Земли, а?

– Принц – подлый говнюк, проклятое брехло, гнида тонкожопая! У-у-у!

– Ты повторяешься, – заметил Франног. – За эти дни я узнал пословиц больше, чем за всю жизнь. И не все они были пристойными. Тендал сделал то, что сделал. Значит, у него были свои резоны попрать клятву. Хотя я и удивлен, признаться… Я-то полагал Тендала человеком непреложной чести!

– Я тоже, Франног. Я тоже. Нет, это ни в какие рамки не укладывается: принц настолько ненавидит меня, что нарушил свое королевское слово… И я теперь до конца дней имею полное право называть его – «Тендал – бесчестный говнюк»!

Вандора, все это время молчавшая, вдруг хмыкнула.

– Олег, ну-ка, дословно повтори клятву, которую ты взял с моего братца? Я слышала ее мельком…

Я повторил.

Она расхохоталась так, что осел поджал уши (поправка: поджали уши сразу три осла – Чичо, Франног и ваш покорный слуга – а почему я возвел нас в ранг почетных ослов и нечетных олухов, вы сейчас узнаете).

Вандора подбежала ко мне и схватила за локоть: судя по искрящимся глазам, происходящее ее неимоверно забавляло.

– Олег, Олег! – Блин, она тоже изредка проговаривала мое имя с ударением на «о». – Ты понимаешь глупость, которую сотворил?

– Глупость? С чего вдруг? Я взял клятву с человека чести, – каковым сам не являюсь, следовало бы добавить, – и ожидал, что она будет исполнена! Что не так?

Вандора заливисто хохотала.

Я сграбастал ее за плечи, потряс, а затем отвесил смачного шлепка по задней части, что, впрочем, ее только раззадорило. Я шлепнул еще пару раз, но это не возымело действия.

Ответила их высочество только тогда, когда приступ хохота сам собою прошел – минут через пять, ответила, все еще прихохатывая – до того ей было весело.

– Олег, Олег, дурень ты мой замечательный. Ты взял клятву с моего братца, обращаясь к нему как к монарху.

– Именно так. И что?

– Ты сказал: «Поклянись своим королевским словом».

Я приблизился к Вандоре на шаг, кулаки сжаты – вот-вот взорвусь снова.

– Именно так. И?.. Что, маленькая плутовка, я сделал не так?

– Олег, Тендал – не король. Он – принц. И пока на его голове нет короны, он не может давать королевское слово! Его клятва была пустышкой.

Я до крови прикусил губу.

Понимаете, Вандора лгала. Она, несомненно, слышала клятву, что я взял с Тендала, во всех подробностях. Слышала – и не предупредила меня, играя в какую-то свою игру. В какую? Это мне предстояло выяснить. Но я подозревал, что принцесса снова пошла на поводу своей интуиции.

– Тц-тц-тц… Сынок… – проблеял Франног, – чем ты думал? Почему не посоветовался со стариком? – Не дожидаясь ответа, он поднял воспаленные глаза к небу, безмолвно молясь Шахнару. Затем полез в переметную суму и вытащил плетеный из конского волоса шнурок, на котором висела плетеная же из конского волоса ладанка размером с кулак младенца, от которой исходил аромат разных трав. Франног протянул эту радость мне: