Алевтина

– Да, – ответил студент, и его улыбка начала медленно уменьшаться.

– Ладно, студент, как тебя зовут то? – взбадривающим тоном начал Михаил.

– Антон.

– А меня можешь звать просто доктор, если тебе удобно, я не обижусь.

От доктора доносился легкий запах перегара. Но Антон отправлен к нему и предупрежден: «без лишних вопросов». Только то, что говорит ему доктор. Только его указания, взамен освобождение от скучных занятий в университете, что находился на два этажа выше лаборатории, а при удачном завершении проекта диплом без экзаменов и научная работа уже готова и ждала подписи у ректора. Но ее дебютное выступление могло произойти только при положительном завершении эксперимента. И только по рекомендации Михаила Степановича. Иногда он и жалел, что оказался лучшим из группы. Это ведь последний – пятый курс. Если доктору не понравится его работа, то прощай универ.

Он пришел сюда в роли настоящего специалиста. И ему предстояла сложная работа, а не пара конспектов за неделю. И просиживание штанов в душной аудитории.

– Я хочу тебя познакомить с твоим рабочим местом, Антон, – сказал Михаил Степанович, открывая медленно дверь в лабораторию.

Антон ахнул от восторга или испуга. Он читал фантастические романы и считал, что такие места – это только фантастика. Оказалось и фантастике есть в нашем мире место. А ему выпала возможность принять в этом активное участие. Но сколько вокруг крыс и такой раздирающий уши писк. Но когда к ним приближался доктор они, вмиг замолкали – боялись, думал Антон. От света ярких ламп они были, как белые, ослепительные пятна, перемещающиеся по клеткам со скоростью света. Перепрыгивая друг друга, некоторые кусались. В глаза бросились три клетки. Антон обратил на них внимания. Ничего особенного – они пустые.

– Я погляжу, ты уже обратил внимание именно на то, ради чего я тебя пригласил сюда.

Самодовольная улыбка доктора ослепляла студента. Он подошел к этим клеткам и грызун нервно зашевелился. Михаил Степанович стоял посередине, напротив одной клетки, две другие стояли по бокам.

– Подойди сюда, Антох.

Через минуту клетки выстроили в треугольник. Между ними в центре разместился доктор.

– Вот смотри, – сказал он, выходя из этого треугольника. Крысы сидели у ближайших к нему стенок клетки, создавалось впечатление, что они хотят дотянуться до него, словно он их родная мать. Но когда между ними оказалась пустота, два из них начинали раздирающий перепонки визг, а третья карабкалась в панике на противоположную стенку маленькой решетки.

– Это удивительно, Михаил Степанович, – с большим интересом в голосе сказал Антон и направился к клеткам. – Я так понимаю, эти крысы жили когда-то в одной клетке?

Студент немного наклонился, рассматривая животных.

– Все верно. И те, что огрызаются самец и самка. У меня есть предположение, что они потеряли какую либо память, при этом что-то происходит с инстинктами.

– Это очень интересно. А что вы хотите от меня, Михаил Степанович? – выпрямившись, спросил Антон и внимательно посмотрел на доктора.

– Что бы ты помог мне в этом разобраться. И у нас с тобой очень мало времени.

– Мало времени на что? – в голосе студента появилась тревога. Его брови сдвинулись вперед.

– Мало времени на эксперимент. Вернее до его начала. Первый пациент уже придет на следующей неделе. Его предоставят те же люди, что прислали тебя. У пациента опухоль мозга. Ему осталось не больше года. Мы должны постараться, дружище. А если он выживет, то нас с тобой ждет светлое будущее. Ты хороший парень, Антох, не беспокойся, завтра же я сообщу спонсору, что ты мне подходишь в роли помощника и глазом не успеешь моргнуть, как станешь дипломированным специалистом.

Михаил Степанович подмигнул, своему новому другу.

Год 2001, Институт психологии.

– Михаил Степанович, он же разгуливает по коридорам в одном халате. Поднимается на учебные этажи, пугает студентов, особенно студенток. Каждый день слышу жалобы преподавателей. Вы конечно, многоуважаемый ученый, вам с этого ничего, а на меня все шишки.

– Подожди, Антох, он нас с тобой еще обогатит. Мы создали в его голове пустоту, вернее в его сознании, а теперь заполним эту пустоту тем, чем нужно нам с тобой. Да кстати это не бомж, а Георгий Валентинович. Я бы даже сказал без пяти минут уважаемый Георгий Валентинович, – сказал Михаил Степанович с довольной улыбкой, – он же, как первый человек в космосе, его имя и наши с тобой имена будут жить вечность.

Это первый пациент после сотни белых крыс, на которых испробовали лекарство. Присланный пациент людьми спонсора. Полноватый, мужчина, с виду в нем килограмм девяносто пять. По лицу уже давно не проходил бритвенный станок. Обычный человек, который потерял в своей жизни все. Семью, бизнес и уважение.

Палата. Четыре стены давят мраморной белизной, и оглушающая тишина режет слух, непривыкшему человеку. Посередине, одинокий низкий стол с подушкой, чем-то отдаленно напоминающий кровать. А на нем окутанное сном тело пациента.

Доктор бережно, одним легким ювелирным движением надрезал верхушку ампулы и набрал в шприц голубоватую жидкость. Шприц наполнился до крайней отметки. В нос ударил едкий запах спирта, доктор намочил им кусок белоснежной ваты и смазал участок на внутренней стороне локтя. Резко, но так же с ювелирной точностью, вонзил иголку, и в кровь влилась голубоватая жидкость.

Скоро наступит пустота. Полное расслабление мозга. Очищение памяти. Не будет ничего, кроме имени и пары воспоминаний: как дойти до дома, и обратно в лабораторию. Снова резкий запах спирта, на этот раз, чтобы не текла кровь, пробитой в вене невидимой раны.

Доктор похлопал своего пациента по плечу, как лучшего друга. Потом пообещал ему вернуться через полчаса и пожелал, чтобы тот не скучал. Скривил губы в улыбке и закрыл за собой дверь.

Он сидел в своем кабинете и перечитывал, вернее сказать зазубривал, то, что ему предстояло рассказать своему пациенту, находящемуся в состоянии, вызванном голубоватой жидкостью. Это был то ли гипноз, то ли глубокий сон, в любом случае в этом состоянии пациент беззащитен, как новорожденный ребенок во сне. Это был побочный эффект вызванный лекарством, которое по теории Михаила Степановича, должно было уменьшить опухоль в мозге, а в дальнейшем стереть ее.

Проведенный эксперимент на крысах дал положительный результат, вопрос только в том, как ему удалось вызвать опухоль мозга у грызунов, никто не знает. Изучая лабораторных животных, он увидел, что их поведение становилось странным после введенного им препарата. Исходя из глубокого изучения их крохотного мозга, Михаил Степанович сделал вывод, что крыса потеряла память.

Поместив самца белого грызуна в клетку с самкой, с которой он уже неоднократно спаривался, самец вел себя достаточно агрессивно. Когда самка перешла в наступление для заведения нового потомства, самец перегрыз ей горло. Крысы теряли не только память, но и часть инстинктов, а в частности теряли контроль. Доктор уверял сам себя в том, что человеческий мозг сложнее и любые связи между нейронами у него в голове в сотни раз крепче крысиных. Он надеялся на эту разницу.

Прошло двадцать пять минут с того момента, как лекарство смешалось с кровью пациента и мчалось в сторону больного мозга.

Доктор глянул в зеркало, висевшее у выхода из кабинета, поправил белоснежный, как первый снег халат, выйдя, повернул ключ.

Его переполняло волнение и страх. В его руках находилась папка с надписью: «14-01(95)». Она содержала в себе все ключевые моменты эксперимента, эта кипа никогда не оставалась без присмотра. И толстую тетрадь, на которую он и пациент потратили не один день. Там вкратце излагалась жизнь больного, с его воспоминаниями, ключевыми моментами в жизни первой любовью… за исключением тех моментов, которые пациент решил навсегда забыть, тетрадь с жирно выведенной надписью «Григорий-01».

Доктор поведал испытуемому обо всем, включая крыс, которые все забыли. Больного это не пугало, ему не хотелось помнить прошлого, но единственное Михаил Степанович оставил в секрете – это агрессивность крыс, он пока и сам не мог дать объяснения такому поведению грызунов.