Страница 3 из 5
Второй дом. Съемная комната на первых этапах моей студенческой юности.
Свердловск, университет, журфак. Маленький деревянный домик, какие еще кособочились тогда на улице имени Степана Разина. Двор, сараи, поленница…
Первый курс посылают на картошку, и как раз в сентябре мне исполняется семнадцать. Пробую на вкус самостоятельную жизнь. Нас было три подружки – однокурсницы-медалистки: Валя Рощина, Римма Буркова и я. До сих пор сохраняем дружеские отношения, хотя все давно на пенсии. Сколько воды утекло! Римма живет в Самаре, а Валентина, поработав на тюменском севере, и вовсе уехала в теплые края, на Кубань. Но перезваниваемся, обмениваемся электронными письмами: современные же люди…
Давно исчезли те домишки. Большие панельные и кирпичные многоэтажные красавцы выросли на том месте… Меняется жизнь. И уже страна зовется по-другому…
Тут уже менялись не планы и программы отдельных Личностей. Изменения шли на уровне эгрегоров. Перестройка – это разборки между Демонами Государственности.
Третий дом. Общежитие университета. Общага универа, как мы тогда его называли.
Старшие курсы. Мы чувствовали себя почти профи. Я проходила практику в многотиражке на Уралмаше, потом – в Москве, в «Комсомолке». Украдкой делала фотопортреты Василия Пескова и других мэтров. Мечтала о путешествиях на кораблях по морям-окиянам, командировках в дальние края… Не поверите, собиралась выпускать журнал на Марсе.
До Марса дело не дошло, но по стране я хорошо покаталась и по морям, по волнам – тоже. Короче, нагадала себе лихой экстрим.
Но до исполнения мечтаний надо было подождать еще несколько лет.
Четвертый дом. Архангельск. Сначала коммуналка, комната на троих. Три выпускницы журфака приехали из Свердловска в Поморье. Ольга Щербинина и Надежда Плаксун стали работать в партийной газете «Правда Севера», а я – в областной молодежке «Северный комсомолец».
Все трое через несколько лет уехали. Ольга сейчас живет в Питере, литературный критик, эссеист. Я и Надежда вернулись на Урал. Надя перешла на телевидение, вела передачи по культуре.
Не скажу за своих однокашниц, но в моем сердце север остался на всю жизнь. Морская душа нашла здесь себя… В самую первую командировку редакция отправила меня в Баренцево море с рыбаками на траулере… Я была рада-радешенька! Хотя морская болезнь хорошо меня потрепала.
Думаю, в одной из прежних жизней я наверняка была моряком. Может быть, служила на испанском корвете или жила в Англии и ходила в дальние плавания…
Спустя годы, уже в 80-х, еще не раз бывала в командировках на гражданских и военных судах и даже прошла по Севморпути от Архангельска до Хатанги, вокруг самой северной точки страны – мыса Челюскина… Журналисты там были редкими гостями…
До сих пор с особым чувством иногда надеваю на себя теплую тельняшку… И во снах я снова и снова то на берегу, то на палубе корабля…
Полагаю, почти каждый человек может хотя бы приблизительно определить, кем был, где жил в предыдущих воплощениях: по снам, странным дежавю, оговоркам, особенно сильным пристрастиям… Кому-то дается талант к языкам, кто-то быстро осваивает физику или с легкостью – игру на музыкальных инструментах. Человек в новой ипостаси как бы использует опыт, уже накопленный прежде, если, конечно, это не растущая, молодая, только что пришедшая в тело душа, а та, что имеет солидный багаж предыдущих воплощений.
Пятый дом. Редакция выхлопотала мне комнату с печкой в двухэтажном деревянном доме недалеко от реки Двины. В наши дни там стоит огромный морской вокзал. Холодная, вечно несущая свои стальные воды, родная моя река!
Улица Правды, 5. Длинный коридор, двери: одна, другая… За каждой – старушки: северянки, мастерицы.
Эту мою первую собственную комнату с двумя окнами, выходившими на дровяники, я обставляла с любовью.
Высокий стеллаж. Собрание сочинений Шекспира. Журнальный столик.
Столешница на двух чемоданах… На стене рисунок углем…
И звучала здесь музыка Стравинского. Запоем читали мы с подругами тогда еще запрещенные стихи Мандельштама, напечатанные на папиросной бумаге, тексты Солженицына…
Отсюда я моталась в командировки по лесхозам, поселкам, с моряками в загранку! Англия, Франция, Германия: Восточная и Западная… Тогда я получила премию имени Аркадия Гайдара Архангельского отделения Союза журналистов. Значок дали – с портретом писателя, выгравированном на кости. До сих пор горжусь!
В «Северном комсомольце» были напечатаны не только мои большие путевые очерки, но и первые маленькие рассказы: о горящих поленьях, чайнике и добром щенке…
Поморье я полюбила навеки, как и волшебство полярных сияний… Позднее напишу повесть о душе моря, девушке Агнессе, и ее брате Ветре.
Русский духовидец Даниил Андреев в своих произведениях говорит о могучих суровых стихиалиях Арктики. Думаю, в те годы я подружилась с этими великими природными духами…
Однако оттепель уже заканчивалась, хотя мы еще жили дыханием свободы… Шестидесятники! Мы и были шестидесятниками!
Но свобода обернулась усиленным вниманием органов к слишком вольнолюбивым сотрудникам редакции. Тучи сгущались над нашими головами. И я решила: надо бегом возвращаться на Урал. Уезжая, все свое небольшое имущество контейнером отправила в Челябинск, к родителям. А куда еще?! Там до сих пор жив тот самый треногий журнальный столик…
Если вещи имеют душу, в чем я уверена, как и в существовании домовых, фей, эльфов, то мой столик наверняка не забыл Архангельск и наши дружеские посиделки… В мире все – живое и имеет душу, даже малая травинка… Попробуйте поговорить с цветами – они откликнутся…
Шестой дом. Свердловск. Новая глава в плане. Все сначала. Опять койка в общаге. Переулок Красный. Редакция «На смену!», куда я поступила на работу, выхлопотала для меня пока такой вариант жилья. Зато центр, и на работу – пешком.
Через год меня приняли в Союз журналистов СССР: профессиональное признание.
Однако на Урале все тихо, ветром свободы и не пахнет.
Значит, пришло время мне строить семью.
И вот дальше я шла по жизни уже не одна. В паре с мужем Борисом, музыкантом-альтистом. У него – музыка, у меня – слово. Одно дополняет другое. Так с тех пор и идем вместе. В 2016 году отметили золотую свадьбу.
Счет семейных домов начинаю заново.
Первый дом. На берегу озера Шарташ мы сняли комнату в деревянном доме, опять с печкой, почти как в Архангельске, – дубль два. Вода рядом – мое счастье. Романтика!
Но… холодно зимой. Далеко ездить на работу и мне, и мужу, артисту симфонического оркестра.
Привыкаю к роли жены с трудом… Непросто создать из двух отдельных состоявшихся Личностей нечто единое… У каждого свои привычки, собственный мир…
Многие семьи распадаются как раз в первый год совместной жизни. За каждым из пары стоит его род. Объединение тонких тел – это и объединение родов. Предки должны как бы дать добро на этот брак. А нынче люди не хотят родниться. Ценится индивид, Личность, а не семейство. Предки, оскорбленные беспамятством потомков, не торопятся им помогать.
Нет, неслучайно в России чтили языческое божество Род и знать составляла свои родословные. В барских домах, а во дворцах тем более красовались портреты дедов-прадедов.
Раньше было принято молодым венчаться в храме. Два отдельных существа создавали в лоне своей религии единое поле Любви.
Все таинства православия, как и других вероисповеданий, защищают верующих, помогают мятущимся душам…
Сегодня не только старушки, но и молодежь пошла в храмы. И дай бог, чтобы посещения церквей были для человека не просто данью моде…
Второй дом. Снова снимаем комнату – но теперь в нормальном доме, с коммунальными удобствами, с горячей водой – на улице Малышева, почти в центре. Обустраиваемся… Я снова по командировкам, и не только по области.