Страница 4 из 168
– Мы можем отправляться?
Темнейший взглянул на меня, на что я согласно кивнула, пытаясь не показать свою дрожь. Нельзя было бояться, хотя бы перед ними.
– Скажи, как только будешь готова, – обратился ко мне Сивер, что–то рыкнув громадным кошкам.
Я шагнула к своей лошади, как прохладные пальцы еле ощутимо сжались на ладони. Удивлённо обернувшись, я молча взглянула на Темнейшего, стоявшего всего в шаге от меня.
– Возвращайся как можно скорее, – негромко произнёс он, настолько тяжело взглянув на меня, что сердце сжалось в груди.
– Я постараюсь, – пообещала я, ощущая, как собственные слова жгут горло. – Я не собираюсь там задерживаться.
– Не сомневаюсь, – позволил себе прохладно усмехнуться Темнейший, всё же разжав свои пальцы. Я вмиг ощутила слишком громкие удары сердца, боясь больше не почувствовать эту незабываемую прохладу. Как же она мне уже стала дорога. – Меня не будет рядом, так что береги себя.
– Не волнуйся. – Я всё же нашла в себе силы улыбнуться, повернувшись и запрыгнув на лошадь. Руки дрожали, и стиснув поводья, я кивнула Сиверу: – Едем.
Волк прощально склонил голову перед Темнейшим, и первым скрылся в тёмном лесу. Моя лошадь, не став дожидаться команды, понесла меня вперёд. Прочь от гор, от смертоносной болезни, от существа, которому преклонялись все и я в том числе. Но именно он стал тем, кто защитил меня от этого мира, и как бы страшно мне сейчас не было, я знала – проклятый меч надо доставить сюда. Пока болезнь не поглотила Малоречье основательно. Пока ещё есть надежда на то, что этот мир будет жить. Возможно, тогда Луна вернёт меня домой. На большее я и не рассчитываю.
***
Чёрную реку мы перешли даже слишком легко – Сивер вывел нас на выглядывающие из воды камни, по которым лошадь перебралась на другой берег. Малоречье осталось за спиной, и что самое необычное – воздух на земле людей был совершенно другой. Холодный, горький, сухой. Словно ему чего–то недоставало.
Сухой снег слишком громко хрустнул под копытами лошади, и та повела ушами, шумно выдыхая клубы белого пара.
– Сивер, – позвала я волка, и тот замер за деревьями, молча смотря на меня. – Возвращайся обратно.
– Но…
– Нет, тебе нельзя, – качнула головой я, заставив волка сверкнуть сталью клыков. – Пожалуйста, Сивер.
Заслышав в моём голосе отголоски отчаянья, Сивер нехотя вышел из–за деревьев. Он был чуть ниже лошади, так что его горячее дыхание опаляло мои пальцы, когда он встал рядом. Словно намереваясь что–то сказать, а в итоге лишь качнул головой, без слов прощаясь со мной.
– Возвращайся, – произнёс он на прощанье, прежде чем прыгнуть на камни и пересечь шумящую реку. Остановившись на противоположном береге, волк вскинул голову и огласил ночь тоскливым воем.
– Прощай, – только и прошептала я.
Лошадь не спеша пошла вперёд, качая головой и выбирая незаметные тропы, протоптанные дикими животными. Множество запахов и шорохов тут же наполнили пространство, и я зажмурилась, стараясь сосредоточиться на собственном тихом сердце. Как же у людей здесь шумно! Невозможно даже собственные мысли услышать.
Накинув на голову капюшон, я поздно заметила колючую ветку ели, что больно полоснула по лицу. Зашипев от неожиданности, я спрыгнула с лошади, взяв её за поводья и поспешив вперёд. Надо было найти дорогу, а уже по ней, сверяясь с картами, находить проклятый меч.
Я слышала тихий треск веток и скрип снега под ногами, тяжёлое дыхание лошади за спиной и шум ветра над головой. Интересно, а охотник выжил? Нашёл ли он шкатулку и доставил ли её своему хозяину? И почему я вдруг так переживаю из–за какого–то человека?
Достав из сумки на бедре кусочек чёрного хлеба, я прожевала свой скудный ужин. Надо ближе к утру найти укрытие и отдохнуть. Может, где–то здесь есть заброшенная хижина охотника? Хотя, это каким же надо быть безумцем – охотиться в лесах близ Малоречья, когда на тебя самого могут поохотиться?
Впереди вспыхнул рыжий огонёк, и нерешительно замерев, я присмотрелась. Это был старый фонарь на полусгнившем столбе, освещающий тонкую линию дороги. Наверное, её использовали не каждый день – насколько я помню карту, была ещё одна дорога, главная, идущая к деревни вдали от границы Малоречья. А этой пользовались для того, что бы сократить путь.
Я вывела лошадь на дорогу, присыпанную лёгким снегом. Фонарь тут же создал вокруг нас причудливые тени, играющие на тёмно–синих сугробах. Обернувшись, я взглянула на исчезающую в ночи тропу. Один конец вёл к опустевшей деревне, а второй после соединялся с главной дорогой. Туда мне и надо было.
Запрыгнув на лошадь, что терпеливо дожидалась моих указаний, я потрепала её по жёсткой гриве.
– Вперёд.
Издав послушное фырканье, лошадь неторопливо зашагала вперёд, направляясь в сторону редких огоньков фонарей. Кто же их зажигает? Неужели кто–то и вправду считает своим догом каждый вечер проходить по этой дороге и зажигать свечи, дабы путники не свернули в полный ниитов лес?
Я не знаю, сколько мы так продвигались – дорога петляла между деревьями, а небо вскоре оказалось затянуто тучами. Пошёл лёгкий снег, большими перьями опускаясь на капюшон, сумки и шерсть животного. Но он не таял, даже на моих руках, давая понять – кровь в этом теле совершено холодная, в отличии от по–настоящему живых существ.