Юстиниан

К тому времени, как пал Запад, у Восточной Империи был всего лишь один серьёзный враг — Персия; с ней римляне постоянно воевали и заключали перемирия, и казалось, что так будет всегда. Однако, хотя потенциально Персия была гораздо более опасным врагом, чем любое германское племя, она была цивилизованной державой, с которой можно было заключить договор, который бы она соблюдала.

В тот год или около того, пока обречённая армада находилась в походе, молодой гот — назовём его Родериком (истинное имя этого человека не сохранилось), — крестьянин из Восточной Римской провинции Дардания[1], вместе с двумя спутниками отправился в Константинополь, столицу Восточной Римской Империи.

По словам Гиббона, «трое молодых людей... вскоре были отобраны — за их силу и рост — в личную гвардию императора Льва. За время двух последующих правлений (императоров Зенона и Анастасия) удачливый крестьянин добился славы и богатства; его долгая и безупречная служба во время Исаврийской и Персидской войн служила неуклонному повышению по службе... каковое он и совершил». Всё это — несмотря на то, что он был германцем — представителем нации, которую римляне ненавидели и боялись.

В 496 году, когда начинается наша история, Родерику — сорок шесть лет, и он — командующий Восточной армией. Солдаты его обожали — за щедрость, справедливость, искреннюю заботу об их жизнях и за военные успехи. Однако, по сути, он оставался простым крестьянином (хотя читать он научился, грамотность являлась непременным условием для лиц, занимавших офицерские должности в Восточной Римской армии), непригодным для любых других занятий кроме военной службы.

В 496 году Западной Империи уже двадцать лет как не существовало, и её бывшими территориями управляли короли варваров: Галлию и Испанию захватили франки, визиготы (вестготы), свевы, бургунды и аллеманы; Африка давно подпала под власть вандалов; Италией овладели остроготы (остготы) под предводительством их великого вождя, могущественного и харизматичного Теодориха, — номинально он считался вице-регентом Анастасия, престарелого римского императора Востока, — в это время между Восточной Империей и Персией было заключено весьма шаткое и ненадёжное перемирие.

Тем временем на родине Родерика в Дардании его сестра Биленица лелеет надежду, что брат сможет помочь её талантливому и одарённому сыну, Управде...

Часть I

ДАРДАНИЕЦ

482-500 гг. от Р. X.

ПРОЛОГ

— Слоны, господин! — выдохнул разведчик, осаживая коня перед командиром. — Десятки тварей. И у них есть катафракты — их сотни, это всё — не считая тьмы пеших воинов!

— Успокойся, парень, — мягко произнёс Родерик. — Незачем паниковать: римляне повидали и слонов, и вооружённую кавалерию. Теперь — только факты, пожалуйста. Расположение? Построение? Численность?

Слегка смущённый разведчик спешился и встал по стойке смирно, сняв шлем и прижав его рукой к боку.

— Персы продвинулись на несколько миль от Евфрата, господин, двигаются в нашу сторону! — сообщил он куда более бесстрастным голосом. — Всего около 20 тысяч, я полагаю.

— Спасибо, солдат, отличная работа. Иди на кухню, поешь горячего, скажешь — я приказал, — Родерик усмехнулся и похлопал юношу по плечу. — Но сначала проследи, чтобы коня расседлали и покормили. Свободен!

— Конечно, господин! Спасибо, господин!

Разведчик бойко отсалютовал командиру и пошёл прочь, ведя коня под уздцы; теперь он явно успокоился, это было ясно и по виду, и по голосу, в котором мгновения назад звучала неприкрытая паника.

Уйдя с агоры — главной площади города, — Родерик вернулся в свой дом в цитадели Пальмиры — стратегически важного приграничного города, расположенного между Восточной Римской Империей и Персией.

Он подумал, что сделал всё, чтобы остановить в зародыше распространение паники и уныния среди однополчан парня. Однако на самом деле следовало признать, что ситуация выглядела паршиво. В настоящее время почти все имперские войска были передислоцированы на север и занимались подавлением очередного восстания исавров — диких племён, населявших горные районы Анатолии. Родерик остался в Пальмире с небольшим отрядом лимитанов-пограничников для охраны восточной границы в отсутствие своего начальника, главнокомандующего Восточной армией. В обычных, мирных условиях это было бы рутинным занятием, обычным полицейским надзором за границей — ведь официально Рим и Персия находились в состоянии мира.

Но правящий Царь Царей[2], Кавад, как известно, находился под влиянием своего верховного главнокомандующего Тамшапура — удачливого и независимого военачальника, одержимого опасными идеями экспансии. Тамшапур лелеял мечты о захвате восточных областей Империи — тех самых, что до походов Александра Великого входили в состав Империи Трона Павлина. Донесение разведчика подтверждало опасения: судя по всему, Тамшапур, пользуясь тем, что восточные границы Империи были практически незащищёнными, решил, что это прекрасная возможность начать вторжение и превратить свои мечты в реальность.

Меряя шагами по-спартански скудно обставленный таблинум, превращённый с недавних пор в командный центр, Родерик пытался разработать план, чтобы противостоять страшной угрозе. У него было два варианта: остаться в цитадели или вступить в открытый бой. При первом варианте им удастся продержаться некоторое время против любой осады, запланированной Тамшапуром, а он наверняка шёл во главе своего войска. Стены Пальмиры были крепки, но даже если они падут, гарнизон сможет укрыться в неприступной цитадели в ожидании подкрепления. Проблема при этом заключалась лишь в том, что такое решение позволит Тамшапуру практически без боя овладеть провинцией, оставив Пальмиру полностью изолированной в самом сердце оккупированной территории, — и Рим может оказаться не в состоянии вернуть эту территорию себе.

Альтернативой мог стать бой с персами — и Родерик мрачно подумал, что это будет похоже на бой Давида с Голиафом... только вот закончится он наверняка полным разгромом его крошечного подразделения. Понятно, что в такой нелёгкой ситуации две головы лучше, чем одна. Родерик предпочёл бы, чтобы второй головой стала голова Виктора, его верного викариуса, второго по званию в отряде, — к его мнению всегда стоило прислушаться.

Виктор Марцеллин, праправнук знаменитого солдата, а затем историка, Аммиана Марцеллина, и викариус пограничной заставы шагал вдоль Великой колоннады Пальмиры — великолепного проспекта не менее километра длиной. По всему проспекту высились колонны в роскошном коринфском стиле. Бывший царский дворец, теперь превращённый в казармы, проспект связывал с агорой и цитаделью. Идя по вызову своего командира в цитадель, Виктор Марцеллин размышлял о Пальмире — и её сложной и запутанной истории.

В прошлые века Пальмира была столицей независимого города-государства и перекрёстком главных торговых путей от Римской Империи на западе до Персии, Индии и Китая на востоке. Она успешно лавировала между Римом и Персией, стравливая их, но при этом, ухитряясь оставаться друзьями с обоими. Затем, чуть менее 200 лет назад, царица Пальмиры — грозная Зенобия, воспользовавшись неразберихой вокруг престолонаследия в Риме, вторглась в Сирию и Египет, тогда — римские владения. Это стало серьёзной ошибкой.

Императором стал сильный и влиятельный Аурелиан: восстановив стабильность дома, он обрушился на Пальмиру с несколькими легионами, разгромил силы честолюбивой королевы и присоединил земли Пальмиры к Римской Империи. Однако, и потеряв независимость, Пальмира — благодаря тому, что являлась координационным центром торговых путей, и близости к персидской границе — сохранила своё экономическое и стратегическое значение. Тот, кто контролировал Пальмиру, управлял балансом сил между Персией и Римом.

1

Очень приблизительно — сегодняшняя Болгария.

2

Шахиншах (Царь Царей) — древний персидский, позже иранский монархический титул.