Осада Монтобана

— Ты её любишь, дитя моё! Это отлично совпадает! Те Deum laudamus!

— Почему? Скорее же! Почему?

— Потому что моя очаровательная племянница приехала в Бренский замок с твёрдым намерением выйти за одного из господ де Тремов.

— За которого? Ад и проклятие!.. С тех пор как я её видел, в жилах моих течёт огонь, а не кровь... Я без ума от неё... За которого же?.. Если не за меня, то я всажу себе пулю в лоб...

— За здоровье Валентины!.. И я укажу тебе счастливого смертного, которого она изберёт.

— За здоровье Валентины! — заревел Анри вне себя.

Зубы его судорожно кусали кубок.

— Первый из вас троих, которого она увидит завтра, будет избранником.

— Проклятие!

— Простак!.. Я тебе даю средство к успеху, когда ты один из братьев знаешь причудливое решение Лаграверской шалуньи!

— А моё поручение!.. А три дня отсутствия в Брене?.. Три тысячи чертей! — ревел майор в исступлении.

Его сильное волнение ускорило действие винных паров, подобно тому как буря нагоняет громовые тучи. Страшное смешение мыслей произошло в его голове. Он потёр свой пылающий лоб руками и облокотился о стол. Вместо желаемого спокойствия им овладело мёртвое оцепенение.

Тогда дом Грело встал с своей скамейки с замечательною лёгкостью для такого тучного человека и направился твёрдым шагом ко входу. Он отпер дверь. Два человека, одинаково одетые и похожие друг на друга как две капли воды, появились на пороге. Один из них подошёл к спящему Анри. Другой остался за дверью, которую плотно затворили, между тем как толстопузый капуцин уселся против майора, в позе человека, погруженного в тяжёлый сон. Однако прежде чем он принялся подражать храпению бегемота, он насмешливо прошептал, взглянув на побеждённого противника:

— Дурень, вздумал мериться со мною!

Глава XIX

ОПЬЯНЕНИЕ МАЙОРА

ежду тем как виконт Анри попадался в силки, которые сам расставлял для дома Грело, вот что происходило перед таверной «Большой бокал».

успел вернуться в приёмную слуга Давид, плотно затворив ставни, как из ворот таверны вышел какой-то человек и приблизился к спутнику майора, скрытому наполовину лошадьми, которых будто бы стерёг.

— Это я, Валентина, — тихо сказала тёмная фигура мнимому волонтёру, который выдавал себя де Тремам за молодого Лагравера.

— Передали вы капуцину все мои инструкции, Морис? — отвечали ему так же тихо.

— Всё передал.

— Хорошо... и дом Грело в точности исполнит все предписания.

— Да, несмотря на то что очень неохотно вступает в отношения с де Тремами с тех пор, как вы сочли необходимым, для ваших планов, открыть им его измену.

— Чего же ему бояться? Анри, настроенный мной, захочет взять его добром... с его пристрастием к бутылочке.

— Он утверждает, что этот молодой человек способен впадать в ужаснейшие припадки ярости против изменников и вероломных.

— Видно, не в отца пошёл, — сказала Валентина де Нанкрей с язвительной иронией. — Впрочем, трусливый капуцин будет нам жалким помощником. Напрасно я выбрала его для нашего прикрытия.

— Он оправляется после припадка трусости и рассчитывает на какое-то полномочие, которое выпросил у кардинала и которое выдаёт за надёжный щит против всех и каждого. «Без этой верной гарантии, — сказал он мне, когда посылал к вам с извещением о своём прибытии в Нивелль, — я не приблизился бы ближе, чем на двенадцать часов езды к вашей Брадаманте[20], которая толкает нас в волчью пасть». На этого пьяницу можно рассчитывать относительно того, что вы хотите из него извлечь.

— Во всяком случае, его приезд уже тем полезен, что, известив меня о нем, вы были у меня под рукой, когда я вернулась после совещания с этими представителями проклятого рода! Вышли ли вы из Бренского замка так же тайно, как и вошли?

— Ещё бы! Подземный ход ведёт в густой лес, находящейся на четверть часа ходьбы за последним передовым постом французского войска.

— Вы должны указать потаённый ход майору Анри.

Не будь такая тёмная ночь, Валентина увидела бы, как остолбенел Морис при этих словах.

— Но эта подземная галерея для вас — единственное средство к побегу, если бы по какой-нибудь роковой случайности де Тремы узнали, что вы их смертельный враг! — еле сдерживая голос, почти вскричал он.

— В тот день, когда они увидят меня в истинном свете, я от них не побегу. Тогда или их, или меня более не будет в живых.

— Когда должен я открыть виконту тайну подземного хода, ведущего в Бренский замок? — холодно спросил Лагравер.

— Как скоро дом Грело потопит в вине разум своего противника. Теперь настала для вас минута быть моим двойником, Морис! С наступлением утра я должна опять сделаться Валентиной.

— Понимаю. Я отправлюсь в Маастрихт к принцу Фридриху Генриху и исполню поручение, данное вам полковником Робером.

— Нет, не то, — сказала Валентина с мрачною радостью. — Я попридержу это извещение.

— Но если штатгальтер не будет предупреждён о передвижении корпуса маршала де Брезе, его голландцы не успеют вовремя примкнуть к французскому войску. Внезапное взятие Тирлемона и Лувена тогда будет немыслимо. Задуманная экспедиция французского войска не достигнет цели.

— Так что ж? — возразила с лихорадочной запальчивостью Валентина де Нанкрей. — Убийца моей матери и моего отца подумал ли о том, что он готовил гибель королевской армии, губя их своей изменой под Монтобаном? Я только мешаю успеху военного манёвра... а взамен, судите сами!.. Если бы по какой-нибудь случайности майор де Трем и спасся от удара, более быстрого и более ужасного, который я ему готовлю, этого одного будет достаточно, чтобы его сразить! Через неделю его начальники узнают, что он не исполнил важного поручения, для которого был ими избран, если мне не удастся побудить его невольно выдать себя до этого срока! Не будет ли это равносильно постыдному бегству от неприятеля? Его разжалуют и расстреляют! А его старшего брата вечно будут терзать угрызения совести при мысли, что он тайно помешал ему исполнить свой долг!.. О, этот граф Робер, я ненавижу его одного более, чем всех других де Тремов вместе взятых! Я ненавижу его за величие, которым он надменно себя облекает и которое чуть было не возбудило во мне восторженного удивления, когда я не знала ещё, что он принадлежит к роду этого мерзавца! Я ненавижу его за спасение, которым ему обязана. Этот долг благодарности — для меня нестерпимая пытка!

Последние слова произнесены были отрывисто, и Морису показалось, что заглушённые рыдания перемежали каждое слово.

— В таверне поют, — сказал Лагравер, прислушиваясь. — Дом Грело, вероятно, с успехом ведёт своё дело. Когда же он одержит победу в этом поединке, что следует делать мне?

— Войдите вместо меня и продолжайте роль брата Валентины, которую я разыгрывала с этим несчастным... Он не заметит подмены не только благодаря нашему сходству, но и благодаря возлияниям, которые помрачат его зрение и разум.

— Но что же я ему скажу?

С минуту Валентина молчала. Освети её внезапно зажжённая свеча, Лагравер увидел бы лицо её покрытым краскою смущения. Но она скоро превозмогла это чувство возмущённой стыдливости и сказала повелительным тоном:

— Надо заставить майора Анри отказаться ехать в Динан и исполнить поручение, возложенное на него графом Робером, надо его заставить просить вас заменить его... С рассветом он должен быть на дороге к Бренскому замку.

— Как могу я сотворить подобное чудо? Я не колдун! — возразил Морис.

— Убедив виконта в том, что если он будет первым из братьев, которого я увижу завтра... то я полюблю его... побудив его к одному из тех отчаянных поступков, которые внушает опьянение безумной страсти.

— Не избирайте меня орудием такого коварного замысла, Валентина. Я не буду иметь успеха, я это чувствую.

20

Брадаманта — женщина-рыцарь, персонаж итальянского эпоса.