Страница 4 из 6
— Да, моя жертва уже мертва, — произносит Юсуф глухо. — Я не смог исполнить обещание, но в этом нет моей вины. Какова в таком случае моя участь — неизвестно.
Тесей пытается припомнить всё, что он изучал о непреложных обетах, но, как назло, на ум не приходит ничего полезного. Если нарушить условия, человек должен умереть, но Кама ведь ничего не нарушил, он не преступал клятву.
— Послушайте, вам надо обратиться к Дамблдору, — предлагает Тесей. — Его познания огромны, и его рекомендации всегда оказываются верными. Думаю, он подскажет, как вам поступить.
— Мне это известно, слава о Дамблдоре распространилась далеко за пределы Британии, — Юсуф кривит полные губы в лёгкой усмешке. — Я потому сюда и приехал.
Их невольно прерывает Тина, которая выходит из замка и слабо машет рукой им на прощание. Она не приближается, чтобы заговорить, ей тоже хочется побыть одной, судя по всему. Зато это значит, что Дамблдор освободился.
— Проводить вас к нему? — спрашивает Тесей скорее из вежливости, чем из желания помочь, но вдруг замечает нервозность и даже тень страха на лице Юсуфа. Тесей может только предположить, в чём дело: судя по его истории, Кама привык быть сам по себе, не рассчитывая ни на чью поддержку. Он едва ли доверяет незнакомцам, а Дамблдор для него — незнакомец.
Тесей слегка улыбается. Его нельзя назвать сентиментальным, но, даже будучи одним из самых сильных мракоборцев, он не зачерствел, не разучился видеть в людях просто людей, а не противников или сторонников.
— Пойдёмте, я провожу, — повторяет он, и на этот раз Юсуф кивает ему со сдержанной, но вполне очевидной благодарностью.
========== Фотография (Ньют/Тина) ==========
Комментарий к Фотография (Ньют/Тина)
Немного аушка относительно второго фильма. Там о книге Ньюта и фотографии Тины была другая информация, просто идея эта старая, ещё со времён первого фильма, вот и решила всё равно воплотить :)
Тина без всякого аппетита дожёвывает булочку. Банти готовит неплохо, но до Куинни ей далеко. Тина пытается поменьше обращать внимания на такие вещи, но мысли о сестре настырно лезут в голову, и любая мелочь, даже не связанная с ней, всё равно оборачивается непрошенными воспоминаниями.
Недавно Ньюту наконец-то удалось выяснить, где Гриндевальд скрывает Куинни, но между «выяснить» и «вызволить» есть огромная разница. Тине привычно быть человеком действия, не сидеть без дела, когда речь идёт о спасении человеческих жизней, а тем более теперь, когда в беде сестра. Только Гриндевальд — не тот волшебник, с которым сработают обычные методы мракоборцев.
Тина устало трёт виски, снова и снова перебирая в уме планы по освобождению Куинни. Создаётся впечатление, будто она бьётся лбом об непроходимую стену: любые идеи кажутся ей совершенно несостоятельными, ведь стоит допустить хоть малейшую ошибку, и Куинни может…
Об этом Тина не смеет даже подумать.
— Позволишь? — осторожно стучится Ньют. — Я принёс тебе чай. Если честно, я не мастер его заваривать, но такой всегда делала мама — говорила, что он поднимает настроение.
Она никогда бы не поверила, что Ньют может так трогательно заботиться о ком-то, кроме своих питомцев, и ей сразу, в одно мгновение, становится легче.
— Очень вкусно, спасибо, — благодарит она, стараясь вложить в эти простые слова всё то тепло, которое сама ощущает, когда он рядом.
— Да? — оживлённо переспрашивает Ньют и тут же тушуется. — Мне просто показалось, что ты… То есть, я не умею читать мысли, конечно, но у тебя очень грустный вид, и я… Пожалуйста, не грусти, Тина!
Закончив свою сбивчивую речь, он чуть боязливо и вместе с тем нежно смотрит на неё. Тине становится стыдно, что это Ньют её утешает, а не она его.
— Это я должна тебе говорить. В моём случае ещё можно всё исправить, а Лету уже не вернуть…
— Я должен переживать сильнее, чем ты? — с присущей ему непосредственностью уточняет Ньют, и Тина озадаченно замолкает. — Мне кажется, наоборот. Ведь мне остаётся только горевать об утрате, а на тебе всё ещё лежит огромная ответственность.
С ним это иногда случается: вместо запутанных, оборванных фраз вдруг выходят слишком хлёсткие и честные. Он уже жалеет о том, что вообще открыл рот, но Тина глядит без тени обиды, только слегка удивлённо. Она вдруг осознаёт, что в его словах есть немалая доля истины.
— Что ж, порой в мудрых изречениях вы можете дать фору Дамблдору, мистер Скамандер.
Конечно, сейчас она называет его по фамилии в шутку, но Ньют всё равно болезненно морщится.
— Пожалуйста, не надо снова, — просит он, и уголки её губ сами собой приподнимаются в улыбке. Нельзя не признать — каким-то образом Ньют отлично справился с тем, чтобы поднять ей настроение.
А день спустя Тина случайно слышит то, что поднятию настроения совсем не способствует.
— Вы — добрая душа, мистер Скамандер, — Тина замирает у двери на кухню, поняв, что там есть не только Ньют, но и Банти. — Просто не очень-то разбираетесь во всяких таких вещах…
— Каких «таких»? — доносится голос Ньюта.
— Да ведь мисс Голдштейн — незамужняя леди, — растолковывает Банти. — А живёт с вами в одном доме. Мало ли, какие могут пойти толки…
Тина беззвучно ахает и отступает назад. Ей и неловко, и неприятно, и внутри сразу поднимается протест. Вот Нагини, например, тоже «незамужняя леди», но почему-то о ней Банти не переживает. Тина хмурится, зная, что теперь отделаться от сомнений будет сложно: ведь отчасти Банти всё-таки права. Тем временем Ньют, который совсем не хочет обсуждать со своей помощницей вопрос о пребывании здесь мисс Голдштейн, спешит покинуть кухню и сталкивается с Тиной нос к носу.
Они оба смущённо переминаются с ноги на ногу. Слишком очевидно, что Тина всё слышала.
— Я могу уехать, если ты хочешь, — торопливо говорит она. — Сниму гостиницу неподалёку.
— Ни в коем случае! — вырывается у него с такой горячностью, что Тина незамедлительно краснеет. — То есть… Если ты считаешь, что это тебя скомпрометирует, то, конечно…
— Не считаю, — тут же опровергает она. — Я бы хотела остаться.
Ньют осмеливается поднять на неё глаза и робко улыбается. Ему сложно выразить, насколько он рад, что она так сказала, но зато на ум приходит одна идея.
— Кстати, я давно думал предложить… Может, тебе будет интересно взглянуть на мою книгу? Я так и не успел её закончить, но намёток много. Только нужно будет спуститься в чемодан, мне там лучше работается, поэтому всё хранится внутри.
Тина сразу соглашается. Ей ещё как интересно, и к тому же с чемоданом у неё связаны самые чудесные воспоминания, как бы нелепо это ни звучало. Пока она гостит здесь, ещё не было повода наведаться туда, и теперь, когда Ньют распахивает крышку, сердце начинает биться чаще. Тину охватывает ностальгия по тем временам, когда они только познакомились.
И вдруг она видит свою фотографию.
Это её портрет, прилагавшийся к статье о том, что она восстановлена в должности мракоборца. Тина на фотографии смотрит уверенно, Тина в настоящей жизни смотрит ошеломлённо. Отследив направление её взгляда, Ньют становится красным до кончиков ушей. У него совсем вылетело из головы, что она непременно наткнётся на своё изображение, если открыть чемодан.
— Так что там с книгой? — наконец говорит польщённая Тина. Ей хочется как-то помочь ему преодолеть смущение, хотя она не очень понимает природу настолько преувеличенной застенчивости. Они не обсуждают свои чувства, но ведь и без того ясно, какую сильную привязанность друг к другу они испытывают.
Ньют вздрагивает и подаёт ей руку, помогая залезть внутрь. Тина с трепетом обводит глазами открывшуюся перед ней картину: здесь почти всё осталось по-прежнему, хотя без животных чемодан кажется запустевшим. Ньют ведёт её к столу, на котором возвышается кипа исписанных от руки листов. Он принимается рассказывать, про каких зверей уже готовы параграфы, и делится соображениями о том, на какие разделы лучше разбить книгу. Тина слушает очень внимательно — до того момента, пока не замечает на столе ещё одну приоткрытую папку. Здесь уже не записи, а наброски, и она с любопытством тянется к ним. Ньют запоздало замечает её движение и успевает только закусить губу.