Путь домой

— Опасность превращения выступления в русскую жакерию, разумеется, существует, — рассудительно заметил большевик Штернберг, известный астроном. — Но почему организующее начало в революцию могут принести только господа Милюковы? Рабочий класс за последние месяцы прошел настоящую школу революционной борьбы. Если буржуазия медлит, ограничивает политическую активность речами на банкетах и не решается выступить против царизма — тем лучше: пролетариат не остановится на этапе буржуазной революции.

Ростислав поддержал товарища:

— При благоприятном стечении обстоятельств с победоносной революции в России может начаться социалистическая революция в Европе. Так что выступать надо, но момент восстания необходимо выбрать предельно аккуратно, согласовав с питерцами.

— Надо учесть еще одно обстоятельство, — Штернберг замялся. — Сведения не очень надежные, но…

— Что такое, Павел Карлович? — нетерпеливо спросил эсер. — Говорите уж без обиняков.

— Товарищ Ухтомский, я получил известие от одного моего коллеги, астронома из Пулковской обсерватории, имеющего знакомства в придворных кругах. По слухам, готовится императорский манифест с обещанием всевозможных свобод и чуть ли не выборов в парламент на британский манер.

Ростислав пытался вспомнить прочитанные в 21 веке книги по предреволюционной истории России. По времени следовало бы ожидать булыгинскую думу, но при ускорившихся темпах общественного развития нельзя исключать и досрочного подобия известного октябрьского манифеста. Но тот манифест появился лишь после грандиозной стачки, как уступка царской власти революционному движению. Отчасти сбить накал борьбы правительству тогда удалось — умеренные оппозиционеры отошли от революции, считая цели достигнутыми и сосредоточившись на подготовке к выборам в государственную думу. Возможно, что Никитин тоже вспомнил данный эпизод отечественной истории и посоветовал дворцовой камарилье сыграть на опережение.

— Я считаю, что, если сведения о готовящемся манифесте верны, — физик принял решение, — вооруженное восстание надо начинать в кратчайшие сроки, тут соглашусь с товарищем Ухтомским. Но только одновременно в Москве и Петербурге. Необходимо, прошу прощения за некоторый цинизм, повязать кровью либеральных болтунов обеих столиц. Тогда эти фрондеры, пусть и нехотя, поддержат революцию, так что пожелания товарища Суханова будут выполнены.

Собиравшийся возражать меньшевик замешкался и потянулся за папиросами. А Штернберг воспользовался возникшей паузой, чтобы перевести разговор на технические детали подготовки восстания…

Ростислав в обсуждении частностей почти не участвовал — только поддерживал Штернберга. Всё равно про радиосвязь, пистолет-пулеметы и лучевое оружие союзникам ничего не сообщалось во избежание утечек. А использование технических новинок меняет диспозицию кардинально, так что идущие переговоры имеют значение преимущественно как демонстрация доброй воли со стороны большевиков. Физик обдумывал содержание последних радиограмм от Филиппова из Женевы. После демонстрации действия излучателя французскому полковнику представители правительства Делькассе (неожиданно ставшего премьером) зачастили в Куантрен. Михаил Михайлович жаловался на дотошность, с которой французские военные эксперты пытались выяснить возможность применения лучеметов против дирижаблей, а также перспективы размещения мощных установок на борту летательных аппаратов. Филиппов догадывался, что французская разведка узнала о подготовке немцами воздушной войны. Против цепеллинов на водороде лазер эффективнее пулемета. Михаил Михайлович предполагал, что со шпионскими играми вокруг дирижаблей могли быть связаны и странные заказы для химических лабораторий во Франции и Швейцарии. Общаясь с коллегами, Филиппов слышал: никому не известные коммерсанты просили провести подробный химический анализ изделий — уголков и листов — из легкого, но прочного металла. Неизвестное вещество оказалось сплавом алюминия, меди, магния и марганца. Для Филиппова такой материал казался диковинкой, но Ростислав сразу вспомнил состав дюраля. Откуда же взялся еще не изобретенный сплав? В памяти четко всплыла картина первого дня пребывания в прошлом. Остатки лаборатории посреди весеннего луга и пастух со стадом коров. Тогда Ма Ян в разговоре с хроноаборигеном сымпровизировала про упавший неизвестный дирижабль. Но выдумка начала жить собственной жизнью. Пастух проболтался односельчанам, а охочие до сенсаций журналисты разнесли новость по всей Европе. Незадолго до отъезда в Россию Ростислав попытался подобраться в район Превессена, поближе к развалинам, но увидел французских пограничников. Ради обломков вдребезги разбитой аппаратуры не стоило рисковать жизнью, и физик отказался от новых попыток проникнуть в пограничную зону. Ростислав, однако, не учел тогда, что информацию несут не только винчестеры компьютеров, но и сами конструкционные материалы в составе иновременных конструкций. В ускорительном комплексе ЦЕРНа дюралевый профиль широко использовался для изготовления временных опор под детекторы. При переносе во времени большая часть этих ферм вместе с ловушкой для темной материи и сервомоторами оказалась в прошлом. А ведь сервомоторы для лаборатории поставляла фирма "Сименс"! Французские эксперты наверняка нашли германскую маркировку на деталях. С учетом всемирно известных достижений графа Цепеллина в разработке дирижаблей выводы французских экспертов очевидны: германцы ведут воздушную разведку над Францией с помощью новейшего летательного аппарата. Полеты в районе франко-швейцарской границы — значит, боши собираются оккупировать Швейцарию перед вторжением во Францию. Вот еще одна причина форсировать подготовку к восстанию: пока западноевропейские державы готовятся всерьез выяснять отношения между собой, им не до интервенции в революционную Россию.

На следующее утро Ростислав отправился в Лосинку первым поездом с Ярославского вокзала. На месте взорванной дачи остался пустырь, заросший густым бурьяном. Но физика сейчас интересовали не сентиментальные воспоминания, а насущные проблемы. На фоне скромных дач Красной Сосны выделялся большой двухэтажный особняк в псевдорусском стиле, принадлежащий полковнику Игнатьеву, коменданту Мызы-Раево. Ростислава встретил солдат в отутюженной форме, вероятно, денщик полковника. Судя по упитанной круглой добродушной физиономии, вызывавшей ассоциации с известным персонажем Гашека, службой мужичок был доволен: прислуживать барину — совсем не то, что отбивать японские штыковые атаки в Маньчжурии.

— Барыня в дом просют, господин доктор.

"Бельгийский врач" Федоров заранее по радио предупредил Ростислава, что представит его Игнатьевым как американского коллегу-медика. А командует в доме, судя по словам денщика, похоже, барыня, а не барин.

В богато обставленной в новомодном стиле модерн гостиной собралась толпа. Так показалось на первый взгляд. Собственно, людей было немного, но бестолково мечущаяся юная, лет на тридцать моложе супруга, барыня заполняла собой всё пространство. Ростислав вспомнил, что мадам Игнатьева в гимназии училась вместе с его прабабушкой. Ольга тоже присутствовала в комнате и почти натурально выражала Китти сочувствие в связи с болезнью мужа. Сама Китти увлеченно гоняла горничную то за лекарствами для супруга, то за нюхательной солью для себя. Сам полковник в домашнем халате лежал на кожаном диване, охал и жаловался на жизнь "бельгийскому доктору" Федорову, мешая французские и русские слова. Озноб, дикие боли… В двадцать первом веке физик достаточно читал про проблемы борьбы с наркоманией, чтобы узнать симптомы героиновой ломки. Федоров несколько месяцев под предлогом лечения мигрени регулярно делал пациенту инъекции героина, а прошлым вечером подменил наркотик безобидным физиологическим раствором.

Теперь пришло время дожимать полковника-наркомана. Ростислав энергично выпроводил из комнаты всех посторонних, включая Китти. Рядом с пациентом остались два "медика".