Путь домой

Ростислав описывал международный расклад с позиции позднейших историков. Для марксистов начала двадцатого века возможность революции не в неопределенном будущем, а в ближайшие несколько лет означала необходимость серьезно заняться организацией. Вельяминов помнил из истории, что курс на вооруженное восстание партия взяла, когда первая русская революция фактически уже началась. Сейчас же пока шла подготовка второго съезда. Впереди раскол на большевиков и меньшевиков и долгие внутрипартийные склоки…

Размышления Вельяминова прервал возмущенный голос профессора Леклерка.

— Я ни в коем случае не одобряю выход Аннама из-под французского протектората! Азиатская раса косна по своей природе и для развития требует обучения под руководством просвещенных европейских наций. Простите, мадам Вельяминова, но вы — редкое исключение.

Ма Ян еле сдерживала ярость. В двадцать первом веке расизм был дурным тоном в приличном обществе, но сейчас взгляды доктора Гобино не шокировали даже европейских левых.

— Месье Леклерк! Уверяю вас, что среди европейцев процент тупиц ничуть не меньше, чем среди азиатских народов.

Федоров попытался перевести разговор на другую тему, взяв со стола последний номер "Трибюн".

— Вы представляете, какую чушь пишет буржуазная пресса в погоне за популярностью? На одной странице сказки про гигантский управляемый аэростат из железа, якобы упавший на границе с Францией, и про таинственные знания тибетских шаманов. А на другой — здешние писаки смакуют подробности похождений какого-то бандита по имени или прозвищу Ле Мюэ. Ходят слухи, что это лондонский душегуб Джек Риппер перебрался в Женеву.

Ростислав пытался вспомнить, в какие годы Джек Потрошитель наводил страх на Англию. Пак Ма Ян сообразила быстрее:

— Это исключено! Маньяк не может выключить свою манию на десяток лет. Наверно, Ле Мюэ — местный псих.

Ма Ян бесцеремонно выхватила газету из рук Федорова и бегло проглядела статью.

— Ну вот видите — здешний маньяк не режет людей, а ломает им шеи одним ударом. Вероятно, владеет ударной техникой боя.

Споры переросли в склоки, и гости стали постепенно расходиться. Ростислав и Ма Ян шли пешком вдоль набережной. Вельяминов рассмеялся и сказал:

— Всё-таки я доволен сегодняшним сборищем, дорогая. Мы постепенно врастаем в нынешнее общество. Может быть, сумеем присоветовать здешним марксистам что-нибудь дельное, исходя из опыта двадцатого века. Но прежде нужно изучить местные реалии, завоевать авторитет в революционном движении.

— Я согласна, что надо по возможности ускорить движение человечества к социализму и предотвратить торжество реакции, случившееся в 1991 году. Но этот Леклерк меня разочаровал, — фыркнула кореянка. — Не социал-демократ, а какой-то куклуксклановец.

— Увы, до толерантности еще очень далеко. Но твои достижения в экспериментальной физике наверняка переменят взгляды профессора. Он всё-таки ученый, а не лавочник.

— Хотелось бы верить, но… — ой, Слава, что там?

Из темных аллей парка Монрепо донесся отчаянный женский крик. Вельяминов рванулся на голос, выхватывая из притороченных под сюртуком ножен купленный на днях охотничий кинжал. Ма Ян посмеивалась над приобретением Ростислава, но теперь остро заточенная железяка могла пригодиться. В "смутные девяностые" ученый провел немало времени в спортзале, осваивая азы обращения с холодным оружием. Весьма полезные навыки для Москвы эпохи дикого капитализма. В лунном свете физик разглядел упитанного мужика, вытаскивающего сумочку из рук лежащей женщины. Ма Ян опередила Ростислава и ловко ударила грабителя по шее ребром ладони. Удар, хоть и не очень сильный, заставил отморозка сжаться и выронить добычу. Вельяминов тем временем чиркнул по лбу бандита острием кинжала. Кровь из длинной раны потекла в глаза. Луна осветила окровавленное лицо — физик узнал полковника Никитина и от души выругался по-русски. Полковник тоже матюгнулся, разглядев противников. Похоже, офицер понял, что без оружия с Ростиславом ему не совладать. Никитин с неожиданной для его комплекции быстротой отпрыгнул в сторону и скрылся в зарослях. Ма Ян нагнулась, чтобы пощупать пульс у лежащей женщины, но тут же разочарованно махнула рукой. Всё было ясно и так: полковник свернул своей жертве голову, как курице.

— Черт, как я раньше не догадался! — раздраженно сказал Вельяминов. — Никитин и есть пресловутый бандит Ле Мюэ, то есть немой. Лингвистические способности полковника практически нулевые, владеет только русским матерным. А женевские уголовники вряд ли знают русский. Для них Васька немой и есть.

— Полагаю, хроникёры, сравнившие Ле Мюэ и Джека Потрошителя, были отчасти правы, — заметила кореянка. — Твой знакомый тоже охотится на проституток. Покойная надушена дешевым парфюмом сверх всякой меры. И платье, насколько я могу разглядеть в потемках, подходит именно для такого рода ночных занятий. Видимо, у господина полковника возникли серьезные проблемы с психикой.

— Ты прямо Шерлок Холмс в юбке, — усмехнулся Ростислав, — но теперь нам лучше убраться отсюда подальше. Имей в виду, дорогая, дактилоскопия уже изобретена.

Ма Ян смущенно отдернула руку от трупа и вскочила, прислушиваясь к ночным шорохам. Вельяминов спрятал в ножны кинжал, подхватил девушку под руку и увлек ее прочь от места трагедии.

На следующий день Вельяминов и Ма Ян отправились в университетские мастерские. Рекомендации от Леклерка сделали своё дело — в мастерских гостей ждали и охотно шли им навстречу. Пожилой мастер с лихо закрученными под кайзера Вильгельма II усами показал стол с бунзеновской горелкой и печь со стеклянным расплавом. Сам месье Луи оказался опытным стеклодувом. После короткой беседы с кореянкой и разглядывания эскизов он уверенно взялся за изготовление колб для радиоламп. Тем временем Ростислав нарезал проволоку — из объяснений университетских служащих он понял, что тугоплавкий сплав был близок по составу к нихрому. Первой радиолампой должен стать простенький диод с катодом прямого накала.

Когда Луи подал первую заготовку, предварительно отпустив стекло на малом огне, Ма Ян уже выгнула из проволоки электроды, а Вельяминов собрал испытательный стенд с измерительными приборами и гальваническими батареями и подготовил вакуумный насос. Девушка умело вставила электроды и впаяла их в стекло, оставив трубку для подключения насоса. Когда колба немного остыла, Ростислав подсоединил насос и начал крутить ручку привода.

— Когда привод ручной, фитнесс обеспечен на рабочем месте, — пошутил физик, глядя на манометр.

Когда стрелка манометра замерла вблизи нуля, Вельяминов окончательно запаял колбу на бунзеновской горелке, потом установил готовую лампу на стенд. Кореянка взяла карандаш, готовясь записывать показания приборов, но после включения диод ярко засветился. Луи присвистнул. А Ма Ян разочарованно сказала:

— Вместо радиолампы мы изобрели газосветные трубки для световой рекламы. Вакуум недостаточен, а другого подходящего насоса в мастерской нет.

Ростислав почесал затылок.

— Не унывай, прорвемся! Ма Ян, я ведь постарше тебя и застал в детстве ламповые телевизоры. Помню, что внутри ламп был серебристый налёт — след химического поглотителя. Вроде бы кальций или какой-то щелочной металл. Надо проконсультироваться со здешними химиками.

Через неделю Ма Ян и Ростислав в Женевском университете уже демонстрировали Леклерку и Федорову первый радиоприемник с вакуумным диодом в качестве детектора. Из подключенного телефона отчетливо звучали телеграфные сигналы, передаваемые Луи с помощью вибратора Герца из соседнего корпуса.

— Это пока игрушка, — с улыбкой сказала Ма Ян, — но всё-таки лучше когерера Попова и Маркони. Нам удалось принимать сигналы удаленных радиотелеграфных станций даже на короткую антенну.

— Мы уже подали заявку на швейцарский патент, — добавил Вельяминов. — И есть еще кое-какие идеи по поводу устойчивой передачи электромагнитного сигнала на большие расстояния.