Дракон Воздуха

– Что случилось? Ты посмела обидеть Господина?! – набросилась она на Хэ. Та, защищаясь, прикрыла двумя руками голову.

Я подпрыгнул и изо всей силы вцепился в плохую женщину.

– Оставь ее! Ты не смеешь!! – вопил я.

Госпожа Мать и еще две прислужницы вбежали в комнату. Они с трудом разжали мои пальцы – в них остался клок волос и кусочек ткани. Госпожа Мать обняла меня за трясущиеся плечи, зубы мои стучали, не позволяя успокоительной жидкости влиться в рот.

Наконец я немного успокоился. Госпожа Мать внимательно осмотрела меня.

– Что случилось, господин мой Ли?

– Мне, мне приснился страшный сон, – сам не знаю, как эти слова сорвались у меня с языка, – и Хэ утешала меня. А эта, эта… – я снова начал плакать и вздрагивать… – она била Хэ!!

В комнату стремительно вошла Главная Жена.

– Что здесь происходит? Кто посмел обидеть господина Ли? – она как-то очутилась между мной и Госпожой Матерью.

– Госпожа, сестра моя, – не одетая и не накрашенная Госпожа Мать была совсем маленькой и хрупкой рядом с великолепной Главной женой. И лицо ее, не защищенное маской краски лицо, отражало все владеющие ею чувства.

– Господину нашему Ли приснился страшный сон, – она бесстрашно смотрела на Главную жену, защищая меня маленьким легким телом. – Новая прислужница не поняла, что Хэ утешает нашего Господина, и поднялся совсем ненужный неприличный шум. Я обещаю вам, любимая Сестра, во всем разобраться и наказать виновных. Я благодарна вам за вашу заботу о господине нашем Ли, – и она склонилась в поклоне, а потом, поставив меня перед собой, добавила: – И он тоже благодарен вам.

И я поклонился. Мне кажется, что Главная жена была чем-то недовольна, но она только посмотрела на нас и сказала:

– Очень надеюсь, что это больше не повторится – у господина нашего не будет причин сердиться. И ты, моя любимая сестра, примерно всех накажешь.

Главная жена в окружении прислужниц вышла из комнаты.

– Сейчас вы поможете мне одеться, – каким-то тусклым беззвучным голосом сказала Госпожа Мать, – а потом я определю вам наказание. Господин мой Ли, я думаю, что тебе уже принесли еду. Я желаю тебе хорошего дня.

И меня выпроводили в большую комнату, где важный прислужник уже суетился у столика, заставленного яствами. Мне совсем не хотелось есть. Наоборот, меня почти тошнило от вида и запаха еды, и, выпив немного супа, я отказался проглотить хоть что-то еще. Прислужник был недоволен мной. Но почему-то, я до конца не понимал, почему, не мог противиться мне, хотя я был мальчиком, а он совсем взрослым мужчиной с такими разными красивыми штучками на поясе, и, молча поклонившись, ретировался.

Столик с едой убрали, и появившийся как по команде учитель после многочисленных поклонов и пожеланий попытался привлечь мое внимание к своему стучащему пальцу и разным премудростям приветствий. Но события сегодняшнего утра вызвали к жизни много вопросов и недоумений.

– Ты приставлен ко мне, чтобы все объяснять? – неожиданно для него обратился я к учителю.

– Да, господин мой, это мой долг, – гордо ответил он, почтительно кланяясь.

– А раз так, объясни мне, за что та женщина хотела бить Хэ, почему пришла Главная жена и зачем и как Госпожа Мать будет их наказывать??

Маленькая бородка учителя – я никогда не видел людей с волосами на лице, и сам же учитель объяснил мне, как это называется, и волею предков бывает только на лице мужчин, – легко затряслась, он закрыл глаза и с глубоким поклоном ответил мне, что есть вещи, не доступные его пониманию, и он никак не может ответить на вопросы господина, и предложил мне заняться написанием – я уже знал, для чего нужны эти смешные букашки. Я очень рассердился, я чувствовал, что учитель просто не хочет рассказывать мне и объяснять какие-то неизвестные взрослые дела, и даже почти закричал на него и затопал ногами – мне хотелось прогнать его, но в последний миг я уловил его взгляд! У этого старого человечка-учителя было то же выражение глаз, что и у моей бедной Хэ! – они просили, они умоляли.

Я так и застыл с открытым ртом – ни один звук не вырвался из моего ставшего почему-то узким и сухим горла. Если я закричу на него, вдруг все соберутся, и Главная жена скажет Госпоже Матери, что господина Ли опять рассердили, и теперь она сама будет всех наказывать?! Может быть, накажут не только учителя, но и меня с Госпожой Матерью?!!

Учитель, видимо, что-то прочел в моих глазах, уловил, как изменилось мое лицо. Он молча прикрыл веками свои глубоко посаженные глаза. Я с трудом проглотил слюну.

– Ты прав, учитель, покажи мне буквы.

Пока в комнату не вошла одетая и накрашенная Госпожа Мать, учитель молча раскладывал передо мной буквы, а я молча смотрел на узоры забавных значков.

– Я восхищаюсь господином нашим, – сказал учитель, отвечая на вопрос Госпожи Матери, – он делает удивительные успехи, – и, низко-низко поклонившись нам, пятясь, вышел из комнаты.

Госпожа Мать улыбнулась мне грустными глазами.

– Я должна идти к Главной жене, – она чуть слышно вздохнула, – ты проведешь время в садике с Хэ. Будь благополучен, господин мой Ли!

На звук ее колокольчика вошли две разряженные прислужницы и, низко поклонившись мне, вышли вслед за Госпожой Матерью из комнаты. Мне не пришлось долго ждать. Как только дверь за ними закрылась, появилась Хэ. Я обрадованно кинулся к ней, но она только низко склонила голову.

– Идемте, мой господин.

Шла она как-то необычно – медленно, как будто с трудом переставляя свои коротенькие ножки. Ну, вот мы и добрались до садика. Все здесь радовало меня: и деревья, отягощенные спелыми плодами, и веселые птички, и зеленая трава, а главное, небо с белыми пышными облаками.

Не дожидаясь разрешения Хэ, я с размаху шлепнулся на траву – было так приятно покататься по зеленому пахучему ковру, а потом, перевернувшись на спину, вглядываться в непрерывно меняющиеся картины облаков: вот большой прекрасный дворец, я видел его на одном рисунке у учителя, он гордо плывет в ясном небе, теряя потихоньку то высокую крышу, то широкое крыльцо, незаметно из остатков крыши выросла большая важная птица с длинным, растворяющимся в высоте хвостом, а лестница? На ее месте заколыхалась целая роща веселых кудрявых деревьев. Где же дворец? Он распался. Разделился на две части – два огромных, страшных в своей ярости Единорога направили друг на друга отягощенные воздушной влагой рога! Ах!

Мое сердце замерло, затрепетало: «Как, кто победит в этом поединке равных?!». Но резкий неожиданный порыв ветра спутал, перемешал все картины. И теперь маленькие юркие лодочки да неизвестные мне зверюшки с длинными волнистыми шеями, с хвостами и бородами, с длинными ушами, короткими, длинными лапами весело гнались друг за другом, быстро и незаметно превращаясь один в другого, теряя или приобретая лапы, головы, хвосты, уши.

Что же там, в вышине, происходит? Кто гонит, подгоняет их всех? Неужели? Да, конечно, это он, мой Покровитель! Вот позолоченное солнцем легкое прозрачное крыло, вот еще немного – и яркие горячие глаза посылают свои лучи прямо в мои широко распахнутые жаждущие глаза.

– Господин мой, проснитесь! Нельзя спать лицом к солнцу.

– Я не сплю, глупая, – я сел, стараясь в ярких блестящих кругах, слепящих мои глаза, различить Хэ. Наконец, моргнув несколько раз и вытерев неизвестно откуда взявшиеся слезы, я увидел ее странно перекошенную фигуру. – Я совсем не спал. Ты помешала мне. Вот-вот я бы увидел Его!

Хэ еще больше сжалась и опустила голову.

– Господин Ли простит меня?

– Ну, конечно, Хэ. Почему ты не подходишь ко мне? Садись рядом, давай вместе разгадывать облака!

Хэ молча отрицательно покачала головой. Я подошел к ней, хотел взять за руку, заглянуть в добрые глаза. Хэ отняла руку, отвела взгляд.

– Что случилось? Ты не хочешь разговаривать? Тебя кто-то обидел? – она еще ниже опустила голову, по ее щеке ползла слеза.

– Не может быть!! Кто посмел тебя обидеть?! Почему ты не скажешь Госпоже Матери? Она вступится за тебя!